— Фросик, не загоняй себя слишком, вспомни, что тебе уже далеко не восемнадцать, а…

— А, вот, про возраст женщине мог бы, мой миленький, не напоминать.

— Ну, мне определённо, нравится твоё настроение, не буду тебя расспрашивать о подробностях встреч с близкими людьми, это ты успеешь поведать мне по возвращению в Штаты. Только скажи, насколько дней ты собираешься задержаться в Израиле?

— Маричек, я решила, что мне вполне достаточно недели и в Москве постараюсь справиться за максимально короткий срок, я уже хочу к тебе. Лучше на следующий год поедем сюда вместе, снимем машину и попутешествуем в своё удовольствие по этой интересной во всех отношениях стране.

— Любовь моя, ты большая оптимистка, но я готов подписаться под твоими далеко идущими планами.

— Маричек, ты ведь знаешь, что меня волнует и интересует в твоей жизни без меня в нашем доме, ну, и сам понимаешь?

— Знаю, знаю, могу тебя успокоить, живу, как за каменной стеной. Зара в своей опеке превзошла даже тебя — по оставленной тобой инструкции кормит меня таблеточками, а про обеды и вовсе говорить не надо, она подсадила меня на такие вкусные восточные блюда, что перед ними меркнут все ресторанные…

— Маричек, а спроси у неё, шуарму она умеет готовить?

— Секундочку, она рядом…

В трубке были слышны неразборчивые слова Марка и приглушённый голос невестки и наконец, голос мужа вернулся к ней.

— Умеет, умеет, даже в каком-то блине.

— Вот-вот, я такое кушала сегодня.

— Да, много у тебя впечатлений об Израиле за два дня, ничего не скажешь.

— Маричек, я не ехала за впечатлениями о стране.

— Фросик, похоже, я неудачно пошутил.

— Нет, ты пошутил нормально, просто, я не нормальная от встречи с дорогими моему сердцу людьми и, после посещения могилы моей Анютки.

В разговоре возникла пауза, Фрося поняла, что после её последних сказанных в запале слов, Марк не находит темы для продолжения их беседы.

— Марик, а как там дети Семёна устраиваются, чем они целыми днями занимаются?

Смена темы сразу же наполнила голос Марка радостными нотками.

— Так, докладываю — Фарид с Фатимой послезавтра идут в школу, а Антошка уже сегодня первый день как пошёл в садик, а Зара не находит себе места от волнения.

— Ну, я была уверена, что ты устроишь всё в лучшем виде, но только умоляю тебя, не перегружай свой организм, выходи хоть на часик на воздух и немножко прогуливайся, хотя бы рядом с домом.

— О чём ты, моя милая говоришь, мы с Фаридом, каждый день ходим к океану, ему так нравится сёрфинг, что я обещал ему к лету купить доску, специальный костюм и нанять инструктора. Зара иногда вытягивает меня в магазины, она ведь у нас пока стеснительная, но ничего, потихоньку обвыкается.

Фрося рассмеялась:

— Маричек, ты мне столько наговорил о наших постояльцах, можно подумать, что я не три дня назад вылетела из Штатов, а целый месяц уже отсутствую.

— Фросичек, мне кажется, что целый год, я по тебе ужасно соскучился.

— Вот и хорошо, поскучай ещё несколько денёчков, может подкопишь силёнок на что-нибудь стоящее.

— Фросик, и после этих слов, ты хочешь, чтобы я спокойно спал без таблеток?

И они вместе рассмеялись.

— Всё, Маричек, пойду ужинать, Майечка приготовила какое-то новое для меня блюдо, шак-шука называется. Целую, позвоню, когда опять выдастся время.

Разговор с мужем придал Фросе такой заряд бодрости, что дополнительно способствовало хорошему аппетиту и крепкому сну.

Утром, выпроводив детей в школу, бабушка с внучкой уселись в машину и отправились в Ашдод. Накануне Майя позвонила Рите, и та заверила, что будет их ждать, на работу ей только на вторую смену. Вначале одиннадцатого они уже въезжали в красивый современный город на берегу моря. Рита жила в большом микрорайоне, чем-то напоминающим московские новостройки. В сопровождении Майи, Фрося зашла в магазин с русским названием «Ромашка», чтобы купить к чаю какой-нибудь торт. Фрося удивлённо взглянула на внучку:

— Тут вокруг почти сплошная русская речь, куда это я попала?

— Бабушка, не удивляйся в этом районе в основном живут выходцы из бывшего Советского Союза, Ашкелон тоже в этом плане мало отличается от Ашдода.

Рита открыла им дверь и Фросю сразу же поразило, как некогда тихенькая худенькая девочка, так с годами изменилась — за тридцать лет, с тех пор, как они попрощались, та превратилась в не очень симпатичную женщину — неухоженную, с капризной гримасой на раскисшем лице и с расплывшимися крупными телесными габаритами.

Встреча с Фросей оказалась прохладной, с обязательным поцелуем в прихожей и враждебным взглядом в сторону сестры.

За чаем Рита мало, что рассказывала о своих детях, а без конца жаловалась на тяжёлую посменную работу на фабрике салфеток, где она уже несколько лет работала, на малую зарплату мужа, на не посильную машканту. Как объяснила ей быстро Майя, это ссуда на покупку жилья. И тут Фрося допустила серьёзную оплошность:

— Риточка, а почему ты не выучилась, ведь, помню, Аня писала, что ты была поступила в университет?

И тут душевную хозяйку квартиры прорвало:

— Поступила, поступила…

Конечно, твоя Анечка была очень умная, приехав на всё готовое.

Разве тебе описать, как мне пришлось помыкаться, ведь после армии я сразу вышла замуж, через год родила первого ребёнка, а за учёбу надо платить и не мало, а за частный садик, а за няньку, а ещё квартиру купили, машканта легла на плечи непосильным грузом, вот и учись…

В разговор вмешалась Майя:

— Рита, зачем ты обманываешь бабушку, тебе мама несколько раз давала деньги на учёбу, так ты их всё время тратила не по назначению, вы, с твоим мужем, купили себе дорогую машину, ездили несколько раз в год по-за границам и, наверное, думали, что так будет вечно…

— Ты, бы лучше помолчала, тебе вон, достался какой домина в Иерусалиме, все Ривины и, наверное, мамочки твоей сбережения, а там, по-видимому, было не хило, как не хочешь, а она была профессор с международным именем.

— Рита, я не хочу опять с тобой ссориться, но постесняйся бабушки, ведь ты прервала все отношения с мамой, когда она тебя уличила в обмане, вспомни, что ты ей заявила!

— А, что, я сказала не правду — это не её дело, куда я растратила деньги, раз они попали ко мне, значит, они мои!

— Рита, как тебе не стыдно так говорить, мама постоянно тебе подбрасывала немалые суммы, даже бабушка Рива ей выговаривала, что не стоит так тебя баловать, ты этого не заслуживаешь.

— А, та старая карга, вообще бы помолчала, если бы не она, я бы получила часть наследства от твоей мамочки и давно бы выкупила свою квартиру, а даже может быть уже жила бы на вилле.

Майя сидела, натянутая, как струна, выпрямившись на стуле, о том, что в ней всё клокотало выдавали звякающие в дрожащих руках ключи от машины.

Фрося давно намеревалась подняться и уйти от этого мало симпатичного человека и от неприятного с ней разговора, но она хотела узнать, как можно больше подробностей о своей дочери, как выясняется, о её не всегда разумном чересчур чутком сердце.

— Рита, а почему ты не предъявляешь претензий к своему отцу?

— Вы, издеваетесь надо мной, с этого старого козла только можно получить анализы и то, скорей всего, пропитанные алкоголем, не видеть его не хочу, не слышать о нём.

Фрося поднялась на ноги.

— Пойдём Майечка, нам ещё нужно в Ашкелон подъехать и очень хочу сегодня наведаться к Риве, мне кажется, нам с ней есть ещё многое, что обсудить.

— А, чего вы, собственно говоря, ко мне приезжали?

Думала хоть чек подашь на штуку баксов, а то расчедрилась, тортик принесла, богатая родственница называется, приехала из Америки.

— Бог тебе Риточка подаст, всё, что ты заслуживаешь.

И не прощаясь, Фрося, сопровождаемая Майей, стремительно пошла к выходу из квартиры с неприятной хозяйкой.

Глава 15

Выйдя из подъезда дома, где жила Рита, Фрося вся буквально кипела от праведного гнева, молча уселась в машину и с треском захлопнула за собой дверцу. Майя с понурым видом села на водительское место и завела мотор:

— Бабушка, прости меня, я должна была заранее тебя предупредить про Ритин несносный характер, но опасалась, что ты меня обличишь в предвзятом к ней отношении.

— Простить тебя?! За эту мразь, за это исчадие ада! Старая дура, встретиться мне захотелось с несчастной девочкой.

Нет возврата в прошлое, есть только плохое или хорошее настоящее!

Фрося в сердцах сплюнула.

— Это же надо, потратить столько времени на эту паскудину, на эту безмозглую дуру… уф, слов не нахожу, чтобы её охарактеризовать как следует. Она превзошла паскудством даже своего папочку, тот хотя бы корчил из себя благородного, а у этой совести осталось на один плевок.

— Бабушка ты забываешься, её папочка, также является и моим.

— Ох, прости, моя девочка, я так разошлась, что не подумала об этом.

— Бабушка, не за что извиняться. Мама рассказывала, сколько мой папочка потрепал ей нервов своими выходками и дурацкими идеями, хотя он сейчас очень жалеет, что в своё время пренебрёг маминой любовью и подался на волю своих ложных амбиций.

Машина тем временем, в густой череде других автомобилей, пересекла железнодорожное полотно и понеслась на юг в сторону Ашкелона, в город, где Фрося даже не могла предположить, что её там ожидает. Действительно, расстояние между двумя городами было ничтожным, не успела Фрося как следует взять себя в руки, как они уже въезжали в другой современный город, но гораздо скромней в своём размахе нового жилого и административного строительства.

Поплутав немного по улицам, они с помощью прохожего, наконец, нашли скромное трёхэтажное здание старой постройки. Адрес Ицека кода-то переслала ей Анютка, после замечательной её встречи со старым вильнюсским знакомым. Трудно передать волнение Фроси, с каким она вошла в подъезд дома, поднялась на второй этаж и нажала кнопку звонка.