Овсей Фрейдзон - Фрося. Часть 6

— Ниночка, кстати, расскажи, в конце концов, о детях.

— А, что про них рассказывать, уже взрослые, младший в армии, год отслужил, он на Кавказе, а там сейчас так не спокойно. Леночка на Урале, три года отрабатывает, положенных после института и это при папе, заседающем в Верховных Советах. Да, ладно, пропади он пропадом, всю жизнь мою сгубил, всю молодость на него положила, в рот поганцу смотрела, все его прихоти исполняла, а ты помнишь, как он меня триппером наградил, а я тебе ещё не рассказывала…

Фрося прервала злобные нападки на своего сына, со стороны разбушевавшейся бабы, которая при муже боялась голос повысить:

— Нина, если тебе на него наплевать, так чего злобствуешь, долгие годы за ним не знала нужды и забот, со всем мирилась, а, как бросил, так осмелела передо мной, а я вас не сводила и не разлучала, как ты позволяла, так он и вёл себя. Лучше скажи, где сейчас Вова обитает, чем занимается?

Что слышно у Наташи, где она сейчас?

Нина всхлипнула.

Наташка в Свердловске, после распределения работает там на каком-то заводе инженером, а Вовка наш ещё дальше где-то на Дальнем Востоке, не пишет, иногда только позванивает по телефону, а где работает, даже не знаю.

— Нина, а, как Оленька моя поживает, чем занимается, как её семейная жизнь?

— Нормально, часто спрашивает про тебя, всё меня жалеет, одна живая душа, кому я могу всю свою боль рассказать. Мы с ней продаём кое-что на базаре и не бедствуем, сколько мне сейчас одной надо, а Оля осталась в своём домище вдвоём с мужем, свекровь её померла ещё лет пять назад, а дети тоже разъехались, вот только мужик её пьёт страшно и почти не работает, его за пьянку отовсюду гонят, но Олька на него не обращает внимания, а когда он напьётся, гоняет кочергой, говорит, что ты её так учила.

— Ниночка, прости, пришёл мой внук, надо его кормить, до свидания.

Фрося выдохнула — вот уж примитивная баба, нечему удивляться, что даже Стас её бросил, будь я мужиком, через месяц от неё сбежала бы. Она не погрешила перед невесткой, в дверях, действительно, поворачивался ключ. Войдя в дом, Алесь натолкнулся в прихожей на Фросю.

— Бабуль, ты, что меня тут поджидаешь?

Было видно, что парня распирает от радости и новостей.

— Велика честь, только что закончила разговор по телефону с Поставами, а ты чего, в лотерею крупно выиграл?

— Больше баба, больше! Что я тебе сейчас расскажу, сядь, а то упадёшь.

— Да, ладно, уже всякого на своём веку наслышалась, что ты, мне можешь такого сообщить, чтобы я упала…

— Я бросил училище…

Фрося в полном недоумении смотрела на счастливое лицо внука:

— Бросил училище, а, что дальше, почему у тебя от этого счастья полные штаны?

— Бабуля, потому что у меня теперь будет море свободного времени. На кой мне учить то, что мне и так известно и то, чем мне не придётся пользоваться?!

— Ладно, такие вещи не обсуждают в прихожей, давай, присядем в зале, и ты мне спокойно обо всём расскажешь.

В голове у Фроси зарождалась неистовая буря всевозможных мыслей, но главная из них была — как реагировать на это заявление и, что на самом деле за ним кроется?!

— Алесик, давай по порядку, бросил училище, потому что оно тебе уже не нужно, допустим понятно, а чем ты думаешь дальше заниматься?

— Бабуль, не хмурь брови и не закусывай губу, сейчас я тебе такое расскажу, что ты ахнешь.

— Ну-ну, ах, ах, ах…

— Баба Фрося, ну, почему ты так сразу принимаешь всё в штыки, когда ещё я не успел даже двух слов сказать?

— Ничего я не отвергаю и пока не принимаю, просто хочу, чтобы ты опустился на землю и доходчиво без истерики, мне всё изложил.

— Скажи бабушка, ты знаешь, кто такой Андрей Разин и группа «Ласковый май»?

— Разин?

— Бабуля, не Степан Разин, о котором ты всё же слышала, а, похоже, об Андрее у тебя никакого понятия, как и о его группе, но сейчас я тебе в двух словах разъясню. Андрей Разин, это молодой продюсер, который создал группу «Ласковый май».

— Ну, что ты, заладил одно и тоже…

— Бабуль, ну, не перебивай, пожалуйста. Так вот, в эту группу вошли очень молоденькие ребята, они и их песни сегодня, наверное, самые популярные в Советском Союзе…

Фрося не выдержала:

— И тебя пригласили в эту группу?

— Бабуль, меня от твоей иронии уже тошнит, но всё же продолжу.

— Сделай милость.

— Фу, ты…

Алеся даже передёрнуло от бабушкиной интонации.

— На днях мы выступали в одном большом клубе, было полно зрителей и нас очень хорошо принимали, а сегодня к нам подвалил в училище такой модняцкий парень и попросил собраться в кафешке, попить пиво и побазарить на тему, которая может нас очень заинтересовать. Вот, мы и подгребли в полном составе…

Фрося опять не выдержала:

— И он хочет сделать из вас новый «Ласковый май»?

— Нет, не совсем. Его полностью устраивает то, что мы поём и играем, он предлагает нам, прокатиться с гастролями по всему союзу, от Москвы и до Владивостока с заездом в Казахстан, и не лезть в большие дорогие залы, а выступать в клубах, парках, на стадионах, чтобы срубить хоть по мелочи, но крупного бабла, в связи с большим количеством выступлений. Наше дело только выступать, а его организовывать концерты, договариваться о цене, приобретать билеты на поезд и устраивать нас в гостиницы…

— Алесик, я уже не говорю, что ты останешься без диплома и по сути без профессии, но тут же возникает ещё много других вопросов. Здесь попахивает большой авантюрой и поэтому у меня есть куча если…

— Какая авантюра, всё полный ажур, нас пять человек, он шестой, вот и делим весь барыш на шестерых в равной пропорции, всё честно и справедливо…

— Хорошо, пусть будет так, хотя где гарантия, что он не будет вас облапошивать, ведь он лично будет вести переговоры с устроителями. Но это только первое если…

— Бабуль, но, если начинать дело с недоверия, так нечего его начинать.

— Лучше бы вы и не начинали, у вас нет никакого договора на случай неудачи. Хотя у меня тут же возникает новый вопрос, а с каких бабок вы стартуете на свои гастроли?

— Ну, тут всё честно, каждый башляет определённую сумму, включая Сергея…

— Алесик, а если он сорвёт первые деньги и вас бросит, а если на вас не пойдёт публика, а если вам не будут предоставлять помещения, те парки и стадионы?

— Баба, что ты причитаешь?

Алесь вскочил на ноги, а следом за ним Фрося.

— Дурачки пустоголовые, всё хорошо, когда хорошо продумано, но ты, если ваша авантюра провалится, останешься без образования, денег и будущего!

Алесь вдруг успокоился и сел обратно в кресло.

— Баба, о каком будущем ты мне говоришь, куда я смогу с этим дипломом музучилища сунуться, за пять копеек на каком-нибудь заводике вести кружок или усесться на танцплощадке или в ресторане и лабать до старости? Правда, для этого и училища не надо.

Внук успокоился, а Фрося разошлась:

— Так какого чёрта ты, полез в это училище, что нельзя было пойти в нормальный вуз и попутно заниматься музыкой сколько тебе влезет, ведь ты и так грамотный, даже одного курса тебе не понадобилось, чтобы поехать на грандиозные гастроли?!

— Всё, баба Фрося, вопрос уже окончательно решён, остались только детали.

Фрося упала в кресло.

— Выкладывай…

— Деньги за гитару я тебе сейчас не смогу отдать, потому что, те отложенные, пойдут на взнос, для организации турне. Маман будет звонить, придумаешь что-нибудь…

— А, вот, нетушки, ей сам вешай лапшу на уши, ты, наверное, забыл, что тебе ещё нет восемнадцати лет. Я не хочу вмешиваться в твои планы насильно, хотя бы могла вызвать твою мамочку и пусть она сама с тобой разбирается.

— Бабуль, ты этого не сделаешь, а если сделаешь, то я тебе до конца жизни этого не прощу.

— Милый внучек, ты, похоже, стал плохо слышать, хотя моложе меня на парочку лет, сам разбирайся со своей маманей и заодно и с папаней, а меня от этого избавь, я и так от них по жизни только добрые слова слышала.

Алесь опустил голову.

— Я звонил отцу с переговорного пункта. Мы с ним договорились, что, когда выяснится моё приблизительное пребывание в Новосибирске, он туда прибудет, потому что в любом случае, хочет навестить могилу своего отца…

— Ты, ему рассказал правду и почему не звонил из дому?

— Приблизительную, поэтому и воспользовался пунктом…

— Сам понимаешь, я обязана знать твою приблизительную правду, выкладывай.

— Я еду от училища на эти гастроли…

Алесь опустил голову, боясь поднять глаза на бабушку.

— Как я поняла, дело твоё уже решённое, повлиять может только твоя мамочка, но она не должна быть информирована или должна знать правду приблизительную, такую же, как твой папа, будем считать, что ты поехал на эти гастроли от своего музыкального училища и другой правды я тоже не знаю…

— Бабуля, ты чудо!

— Я дура безмозглая, около кого пригреюсь, того и теряю, а гитару я ведь тебе подарила, не надо мне никаких за неё денег, пусть она принесёт тебе удачу.

Нельзя сказать, что сообщение и разговор с внуком вывели Фросю полностью из равновесия, но повод для новых переживаний, точно, добавили. Не прошло и года, как Алесь поселился у неё, и она взяла на себя заботу и ответственность за мальчика, который быстро вошёл в душу и жизнь неотъемлемым звеном в цепь её сложного существования. До семнадцати лет он жил, воспитывался и формировался вне её ведения, а, появившись, достаточно быстро завоевал место в сердце и вот… скоро уедет, а когда она снова его увидит, одному богу известно. На завтра Алесь уже не пошёл утром на занятия, но встал рано и до Фросиного слуха доходили звуки гитары, обрывки песен, которые внук пел на разные лады и громкая декламация стихов. Как скоро в её квартире станет тихо и повеет не умиротворяющим покоем, а подавляющим волю, угасанием. К Тане она не ездила, но в разговоре по телефону сообщила ей о неожиданных решениях Алеся и о скором его отъезде. Та не сокрушалась и не драматизировала случившееся, но предупредила Фросю о возможной негативной реакции Андрея: