— Гражданочка, а вы уверенны, что он лежит именно здесь, может надо поискать другой больнице?

Услышав в голосе женщины участие, Фрося печально поведала, что выяснила в далёком Сосновске, что именно сюда он получил направление на обследование, а возможно и операцию, в этот кардиологический центр.

— Ах, миленькая гражданочка, так не здесь ты его, по всей видимости, ищешь, тебе надо в поликлинике о нём справляться, возможно, его ещё не положили или назначили какие-нибудь проверки, а может быть он ожидает очередь на стационар. Ой, даже не знаю, кто тебе там даст такую справку, ума просто не приложу и сегодня скорей всего, уже приём врачей больных закончен.

И пока женщина размышляла в слух, Фрося аккуратненько подсунула под громоздкую регистрационную книгу, что она возвратила, сотенную купюру. Книга тут же была убрана вместе с банкнотой. Женщина с кем-то переговорила в глубине помещения и вышла к Фросе:

— Пойдём, милая, выйдем на улицу и потолкуем.

Они уселись на парковую скамейку в тени, уже, густо зелёного тополя и добрая работница заверила Фросю:

— Послушай девонька, дело твоё не простое и самой тебе с ним никогда не справиться.

Даже за такую бумажку, ты не найдёшь у кого можно выяснить в какой кабинет и по какому вопросу обращался такой-то гражданин. Сегодня ступай туда, откуда пришла, а завтра к полудню приходи на эту же лавочку, а я к этому времени постараюсь сделать, что от меня зависит.

Напиши здесь на бумажке его данные, приложи ещё парочку сотенных и иди себе спокойно отобедать, что ли, на тебе ведь лица нет, ты такая бледная.

Фрося побрела обратно к воротам на выход, на больших часах расположенных на центральном корпусе медицинского центра, стрелки уже подходили к четырём часам дня. До сих пор во рту у Фроси ещё не было маковой росинки и она решила зайти в ближайшую столовую покушать, но при одной только мысли к горлу подступила тошнота. Решив, что это от голода, она всё же зашла в ближайшее кафе, с трудом скушала гречневой каши с сосисками и запила компотом, но это ей далось с трудом, тошнота волнами подкатывала и подкатывала, и Фрося поспешила выйти наружу.

Из кафе она прямиком побрела в свою гостиницу.

Фрося почувствовала страшную усталость, надо отдохнуть, как следует, к завтрашнему дню всё пройдёт.

Глава 91

В гостиничном номере Фрося не находила себе места, противная тошнота отступила, но тяжёлые мысли не давали покоя:

— Где же ты, мой миленький Сёмочка, что с тобой и как мне тебя отыскать? Что ей приготовит завтра?

Уже не было той уверенности в скорой встрече с любимым.

Чтоб убежать от мрачных мыслей, Фрося покинула гостиницу и отправилась побродить по Москве. Наступил тёплый майский вечер, на улицах было полно людей, все куда-то торопились, только ей спешить было некуда. В витринах магазинов было тесно от всевозможных продуктов и нарядов. Фрося с восторгом разглядывала мебель, люстры, ковры и посуду.

Для глаз деревенской женщины всё это было диковинно и поражало воображение. Она любовалась фасадами старинных зданий, останавливалась, читала надписи на памятниках, впечатляло, какое количество легковых машин проносилось мимо неё и, неожиданно, она оказалась около станции метро. После некоторых колебаний, всё же решилась спуститься в подземку и удовлетворить своё любопытство, проехать хоть несколько остановок на невиданном до сих пор ею транспорте.

Фрося нерешительно ступила на эскалатор и съезжая вниз, так засмотрелась на потолок, стены и людей, что чуть не упала, сходя с бегущей лестницы.

И подумала с улыбкой: экая неловкая, одним словом, деревня.

Поразилась внутреннему убранству, облачённой в мрамор станции метро, разглядывала мозаичные росписи на стенах и потолке, вместе с шумной толпой людей втиснулась в вагон, пронеслась несколько остановок. Затем, проделала такой же путь обратно, побоявшись путешествовать долго под землёй, не ровён час, заблудиться можно. В гостиницу вернулась, когда уже совсем стемнело и на улицах зажглись яркие фонари. От всех пережитых за сегодня волнений, впечатлений и от долгого нахождения на ногах, накопилась такая усталость и она понежившись недолго в ванне, завалилась на широкую кровать, и быстро уснула, с мыслью, что, возможно, где-то здесь в огромной Москве находится её Семён, который не знает ничего о том, что, она так близко от него. Утром она не почувствовала тошноты и обрадовалась, списав вчерашнее состояние на усталость, после долгого переезда в поезде. В буфете гостиницы попила горячего какао с булочкой и намного раньше назначенного времени явилась на заветную скамейку. Устроилась уютно в тени старого тополя, и стала ждать вестей от доброй женщины из регистратуры. Разомлев от тёплого воздуха и запаха исходящего от деревьев, трав и цветов, незаметно для себя задремала. Из этого сонливого состояния её вывел голос, присевшей рядом знакомой женщины:

— Ну, и задала ты мне задачку, милочка, хорошо, что я здесь работаю уже долгое время, и многих знаю, от санитарок вплоть до профессоров. Ну, не смотри ты на меня, как на лик святой богоматери, кое-что выяснила, но думаю, что это тебя мало обрадует. Да, твой милёнок прошёл тут обследование, но его срочно отправили в Киев, там есть новый светила в области кардиологии — некий Амосов и твой Семён Вайсвасер срочно уехал туда ещё пять дней назад. Как мне сказали знающие и понимающие люди, дела у него неважные, у нас в центре не взялись сделать ему операцию, это чревато летальным исходом, так, что крепись, милочка, будь готова ко всему и молись на того Амосова.

Фрося вдруг побледнела, к горлу подступил ком и она неожиданно потеряла сознание. Очнулась уже на каталке в приёмном покое, рядом хлопотала знакомая ей вестница и другие люди в белых халатах. Вскоре явилась медицинская сестра, взяла у Фроси анализ крови из вены и заставила сдать анализ мочи.

Её отвезли в какую-то палату, чтоб она полежала спокойно, пока будут готовы результаты. К этому времени ей стало значительно лучше, она попыталась встать, но её остановила всё та же сердобольная женщина из регистратуры:

— Лежи, милочка, лежи, напугала ты меня до смерти, это же надо так к сердцу взять, знала бы, не бралась бы за это дело.

Прошло часа два и возле них появилась улыбающаяся сестричка:

— Вставайте гражданочка, вставайте, вы совершенно здоровы, у вас всего лишь восьмая неделя беременности.

Глава 92

Выйдя из ворот кардиологического центра, Фрося медленно побрела в сторону гостиницы. Дома, магазины, учреждения, переходы, светофоры…всё виделось, как в тумане. Звуки, доходившие до неё сливались в сплошной гул — уши будто были заложены ватой, прежний весёлый уличный переполох огромного города доходил до слуха, шипящей волной или шуршащей листвой, куда только прорывались резкие гудки машин. Как же так, из-за всей суматохи после внезапного отъезда Семёна, она потеряла чувство реальности происходящего вокруг, а ведь действительно, в апреле у неё не было месячных, а уже по срокам приблизились следующие. Какое к чёрту отравление, она беременна, беременна, беременна…

В памяти всплыла банька, где они с Семёном предавались так страстно любви и то своё ощущение, новой зарождающейся в ней жизни… Боже мой, и это в тридцать семь лет, трое почти взрослых детей. И надо было ЭТОМУ случиться в такой неподходящий момент, когда будущий отец находится на грани жизни и смерти, и находится ли ещё… нет, конечно же, он жив, и скоро, очень скоро, возможно, уже завтра или послезавтра они увидятся, ведь в Москве она смогла отыскать его следы, отыщет и в Киеве… А, что делать с беременностью?!.. Конечно, ещё не поздно сделать аборт, что бы освободить себе руки и тело, но, как это сделать и где?… Срок приближающийся к оптимальному для аборта, а она в чужой Москве, по пути в не менее чужой Киев и, возможно, именно сейчас Семён больше всего нуждается в ней. Разве она может прекратить поиски любимого человека, находящегося в критическом состоянии и уехать в Поставы, что бы решить этот неожиданно возникший вопрос. Там, она обязательно, нашла бы возможность для избавления от нежелательной беременности, не официально, так подпольно. Но, на это уйдёт столько времени…

Хотя за неделю, максимум за десять дней, она справиться с этой задачей и продолжит поиски, ведь до Киева от Постав ночь езды на поезде, как и от Москвы. Но, нет у неё недели, счёт идёт уже, возможно, на дни и очень, даже, может быть, что сейчас он лежит на больничной койке после сложнейшей операции, а ему некому даже губы смочить. И, какая она всё же эгоистка, думает только о себе. Да, у неё есть трое взрослых детей, а у Семёна…

Он же ясно сказал, что кроме Фросе у него на земле нет ни одного родного человека…

Да, и, ведь надо обязательно спросить Семёна, как он относится к будущему отцовству, почему она на себя берёт всю ответственность. Не хочется даже об этом думать, а вдруг… так, пусть на земле останется его кровиночка, а у меня цель в жизни, а иначе, как и чем мне жить, для чего, для кого?!..

Ради детей…так и сейчас я им не больно нужна, а моральную и материальную поддержку они получат от меня всегда, без всякой связи, рожу я ребёночка или нет…

Жить ради себя… Ну, да, ездить по курортам, разодеться в меха, крепдешин и парчу…и выруливать по Поставам… Фрося улыбнулась этим своим сумасбродным мыслям, не смотря даже, на всю трагичность её положения. Заметив уютный скверик и свободную скамеечку, уселась, мысли дальше потекли широкой рекой: когда она родит, ей будет уже почти тридцать восемь лет, уже по возрасту бабушка, а тут пелёнки, распашонки, кормление грудью, муси-пуси… А, что, даже здорово, дом есть, хозяйство восстановить нет проблем, соседи… так, плевать ей на их разговоры и так, что было мало… Вот, перед взрослыми детьми неудобно как-то, но они же у неё хорошие, поймут мать, а не поймут, примут, как факт, а куда им деться… Скоро разлетятся, кто куда, а мне что ждать внуков, так доверят ли ещё.