Овсей Фрейдзон - Фрося. Часть 1

Всё это Фрося выдала на одном дыхании, обвела любящим взглядом своих детей, поднялась и ушла к Вальдемару. Почти обо всём из того, что она сказала детям, она поведала ему, только опустила ту часть в своём рассказе, что это она осуществит только после его кончины. Старый больной человек это и сам понимал, как и то, что жить ему осталось совсем немного. Он внимательно смотрел на неё умным понимающим взглядом. После долгих манипуляций с закрыванием и открыванием глаза, она поняла, что Вальдемар полностью с ней согласен с распределением ближайшего будущего детей.

Пришло время паковать посылку, а это оказалось совсем нелёгким делом.

Поздним вечером этого же дня, когда состоялся серьёзный разговор матери с детьми, они все вместе стояли в комнате заваленной кучей вещей и продуктов.

Андрей не разделял всеобщего волнения, его мысли были уже далеки от дома, а вот Стасик с Аней видели, насколько в этот раз выглядит растерянной мать, такого им наблюдать ещё не приходилось. Видя это, дети взяли инициативу в свои руки.

Стасик встал около всего наваленного возле посылочного ящика и стал командовать сестрой, указывая, что и когда подавать, а сам тщательно стал укладывать вещи вперемешку с продуктами, сурово поглядывая на мать, которая подсовывала то или иное, считая это первостатейным. В посылку легли валенки, тёплые шерстяные носки, овчинная жилетка, два свитера, ватные штаны, трусы, майки, сало, парочка колец сухой колбасы, чеснок, банки с тушёнкой, парочка кусков мыла… и весы показали оптимальный вес, десять килограмм. Фрося держала в руках пухлую пачку банкнот, но сын отрицательно покачал головой:

— Мам, ты же сказала, что посылку будут проверять, не дойдут до него эти деньги…

Тогда Фрося сорвалась с места и побежала в комнату к Вальдемару, где дежурил в тот момент Андрей. Мать попросила его выйти на минутку, сказала что ей надо кое о чём переговорить с Вальдемаром.

Наспех сообщив о своём решении и получив от него согласие, достала из тайника золотую монету, счастливая вернулась обратно в дом. Стасик и Аня удивлённо смотрели на маленькую невиданную ими ранее монетку в руках матери. Та объяснила детям, что цена этого кругляша во много раз дороже всех этих денег, что она хотела положить в посылку ранее. Фрося смотрела на аккуратно уложенные вещи и продукты, и не могла сообразить, куда засунуть золотой червонец, что бы он благополучно дошёл до Алеся.

Стасик достал из ящика кусок сала, ножом аккуратненько впихнул внутрь монету, а затем тщательно загладил отверстие, ни Фрося, ни Аня следа проникновения не увидели. Теперь только остаётся уповать на то, что сало при проверке не изымут и по дороге не украдут, а Алесь обнаружит без эксцессов эту ценную передачу. Отправка письма и посылки особых трудностей не вызвало, хотя пришлось укладывать вещи в ящик по новой после тщательной проверки офицером госбезопасности. Хорошо, что Фрося предусмотрительно взяла с собой в комитет Стасика, который быстро всё распределил обратно по своим местам.

На сей раз, ей не пришлось встречаться с неприятным Владимиром Ивановичем, открытый конверт с письмом принял дежурный и отнёс к нему в кабинет. Через пару минут он возвратился, и сообщил, что всё в порядке, принято, они могут спокойно отправляться домой.

После того, как письмо и посылка успешно ушли к Алесю, жизнь Фроси потекла в нудном ожидании новой весточки от любимого. В следующую ночь после серьёзного разговора с детьми, к Фросе в комнату в ночной рубашке проскользнула дочь, улеглась на кровать рядом с матерью, крепко обняла за шею и зашептала ей на ухо:

— Мамочка, ты же ведь не сомневалась, что я соглашусь с тобой и сделаю всё, как ты скажешь. Я не помню уже нашего папу, но по твоим рассказам он самый лучший в мире человек и я чувствую, как ты его любишь. Конечно, ты должна к нему поехать, скрасить его одиночество, мы не должны тебе в этом помешать, а наоборот, обязаны всячески способствовать этому. Мне конечно, страшно одной ехать в чужой город, к мало знакомым людям, но ты правильно сказала, что всё равно через два года это бы случилось. Я же хочу стать врачом и ты знаешь почему, конечно, во многом, благодаря твоим рассказам о Меире и Риве, мне так трудно называть их своими родителями. За два года я приспособлюсь к большому городу, подучу литовский язык и надеюсь, что поступлю в институт без всякого блата и взятки, о которых вы говорили с раввином Рувеном.

Может быть, так случится, что вы с папой вернётесь очень скоро домой и я буду каждые выходные приезжать к вам в гости. Я и так, пока тебя не будет здесь, постараюсь почаще приезжать к Стасику, он же ведь мальчишка и за ним нужен глаз да глаз. Мы уже завтра начнём готовиться с ним к поступлению в техникум. Он, конечно, большой тугодум, но я знаю, как на него повлиять. Ничего, посидим за книжками подольше и он, что поймёт, что зазубрит. Конкурс в наш техникум ведь небольшой, главное, хоть на троечки сдать экзамены. А, вот, я волнуюсь за Андрейку. Он же такой у нас талантливый, а в голове ветер. Как он там, в той тайге будет учиться, наверно и книг подходящих под рукой не окажется. Хотя ты говорила, что папа очень умный и образованный, дед тоже говорил об этом, но ты проследи за ним, а то он уже хвастается, как будет ходить в тайгу на охоту, ловить в речках каких-то хариусов, омулей и не помню уже, ещё кого-то. Он целый вечер просидел над картой, что-то мерил, высчитывал, шептал, а глаза, как у безумного. Мам, Стасик тоже с тобой согласен, он останется здесь дома и очень хочет поступить в техникум, ведь ты знаешь, как он любит всякие машины, моторы, что-то мастерить, чинить или разбирать, и тогда про всё забывает…

Аня, шептала и шептала в ухо матери про себя и братьев, про деда Вальдемара, которого ей безумно жаль. Представляла будущую встречу с папой, как хорошо и дружно будут жить всей большой семьёй, когда они вернутся из далёкого края… Фрося ласково улыбалась в темноте, а дочь продолжала нашёптывать:

— Мамуль, я буду жить и учиться в Вильнюсе, у меня будет возможность по субботам иногда посещать синагогу, я хочу побольше узнать о еврейском народе, думаю, что мудрый дядя Рувен мне в беседах не откажет… Мамочка, ты должна мне часто писать письма, ведь я буду по тебе страшно скучать, мы же с тобой ещё никогда не расставались даже на день, а тут, вовсе неизвестно на какое время. Я хочу быть такой же умной и сильной, как ты мамочка, ты такая смелая, а я страшная трусиха, как бы я тоже хотела, кинуться за любимым на край света, про такое я только в книгах читала, а тут, моя мамочка… ты героиня!..

Фрося не перебивала дочку, гладила по хрупким, но уже девичьим плечам и закусив до боли губу, слушала сладкий шёпот её дорогой девочки. Так обнявшись, они и уснули. На завтра после школы подошёл к маме Стасик, он уже был на пол головы выше совсем не низенькой Фроси и пробурчал:

— Мам, я согласен с тобой и Анькой, буду поступать в техникум, останусь дома, только можно, что бы тётя Оля не сильно меня опекала, сварить там что-нибудь, я и сам могу, ты знаешь, если надо, я и за скотиной посмотрю…

Фрося откинула со лба сына непослушную чёлку, ласково сказала:

— Сынок, я тебе полностью доверяю, вы с Аней у меня самостоятельные ребята. Пойми, мой мальчик, я уезжаю не на один день и не на один месяц, поэтому выслушай меня внимательно. Свиней зарежем, мясо с салом, что тебе оставим, что с собой заберём, нам там это очень даже сгодится. Курей тоже не будет, ни к чему тебе возня с ними, вернёмся с папой, заведём новых. Оля будет приходить, доить и кормить корову, за чистотой в доме слегка присмотрит, постирушку устроит, да, и когда-то тебе супец сварит, негоже без горячего жить. Ты не волнуйся, ей нет времени особо с тобой нянькаться, второго скоро родит… Анютка будет к тебе наезжать часто, она мне обещала, вы только ладьте, у меня и так за вас сердце изболелось…

— Что ты, мама, мы же с ней никогда не ссоримся, она бурчит и пусть, я же знаю, что она мне только добра желает.

Фрося встала на цыпочки и поцеловала своего могучего сына в лоб. Зайдя в комнату к Вальдемару, она застала такую картину — Андрейка, сидя на кровати у деда, показывал ему географический атлас, где красным и синим карандашом были проведены линии, пунктиры, стрелки и кружочки. Он быстро что-то рассказывал деду, а тот только успевал закрывать и открывать глаз. Взъерошив волосы младшему, встретилась взглядом со стариком, тот долго не отводил взгляда своего единственного глаза от Фросиного лица, пока по щеке его не покатилась слеза. Фрося выпроводила сына из комнаты, затем встала на колени перед кроватью, взяла в свои руки безжизненную ладонь Вальдемара и стала покрывать поцелуями.

Через полтора месяца, наконец, пришло второе долгожданное письмо от Алеся. Вся семья собралась около постели Вальдемара и Фрося вслух взволнованно читала послание из далёкой Сибири:

«Здравствуйте дорогие мои дядя, Фросенька и детки!

Трудно передать с какой радостью я получил и прочитал весточку из далёкого моего дома. Как же это приятно, когда тебя помнят, любят и ждут. Как я счастлив, что в моей большой семье всё благополучно и молю бога, что бы дядя меня дождался, ведь в воздухе запахло весной и все поселенцы ждут оттепели. Милая Фросенька, я потрясён тобой, многие из наших получают письма, в которых их жёны и близкие жалуются на тяжёлую жизнь, бедность, скудность в пропитании, и какого им стоит труда отправить к нам посылку. Я восхищаюсь тобой моя жёнушка, твоей сноровке и хозяйственности, трудолюбию, и смелости в принятии решений… Фросенька, из твоего письма я понял, что дети находятся в добром здравии, хорошо учатся и являются твоими надёжными помощниками. Мне очень приятно, что мой дядя, да, продлит бог ему годы жизни, так гармонично влился в вашу семью, я очень ценю его участие в вашей судьбе. Кто бы мог подумать, что мой дядя Вальдемар, который в своё время заменил мне отца с матерью, теперь стал дедушкой моих детей и я уверен, что во многом благодаря его опеке и воспитанию они выйдут во взрослую жизнь достойными людьми…»