И каким-то образом среди всей этой неразберихи Мария поняла, что заговорщики целились не в нее. Ее лорды устроили заговор с целью убить ее мужа. Но не оттого, что она была несчастна с ним в семейной жизни. Ее бароны-интриганы убили его, желая убрать с арены в борьбе за власть.

Несмотря на то что Джеймс Хепберн раньше помогал ей, Мария добилась, чтобы он явился в суд. Это случилось вскоре после того, как торжественная заупокойная месса завершила ее официальный траур по Дарнли.

Леннокс не смог присутствовать на суде: его остановили в пути еще на английской земле. Таким образом удалось удержать на расстоянии этого вечного сплетника, постоянно создававшего неприятности. Позже Гвинет узнала, что королева Елизавета прислала гонца с просьбой, чтобы суд был отложен. Но Мария то ли не получила ее послание, то ли это было ей безразлично.

Хотя судьи сами в письменном виде указали, что все в городе считали Джеймса Хепберна виновным в этом мерзком злодеянии, ни один свидетель не дал показаний против него под присягой, поэтому после суда Босуэл вышел на свободу и проехал на коне по улицам Эдинбурга, похваляясь своей победой.

Королеве, кажется, было безразлично, в чью пользу окончится этот суд. Она продолжала вести себя как раньше: очень часто появлялась со спокойным лицом перед своим народом и занималась государственными делами. Но вдали от посторонних глаз она иногда давала волю чувствам и плакала от утраты и тоски. После этого она была слишком спокойной, словно ее душевное потрясение не ослабевало и от слез.

Мэйтленд, который тоже побывал в опале, поскольку королева считала его одним из виновников смерти Риччо, с тех пор получил прощение. Мери Флеминг, ставшая его женой, напрасно пыталась поговорить с королевой. И все же именно от нее Гвинет узнала о многом из того, что происходило за пределами тесного круга друзей и приближенных королевы.

— Дворяне в ярости, они действуют, причем с бешеной скоростью, и я не думаю, что королева понимает, насколько это опасно, — рассказывала она Гвинет наедине. — Беда в том, что она слишком добра и хочет видеть во всех, кто ее окружает, только хорошее. — Тут Мери понизила голос и беспокойно взглянула в сторону спальни королевы, где сейчас отдыхала Мария. — Она не в состоянии увидеть, насколько мужчины злы и честолюбивы. Леннокс уже собрал группу сторонников против Босуэла. Противники действуют более агрессивно. — Она помедлила, посмотрела на Гвинет и продолжила: — Ты, должно быть, уже поняла то, о чем я тебя сейчас предупреждаю: пока не проси за него. Говорят, что, когда дворяне яростно спорили между собой в совете, они все заявили, что лорд Рован невиновен. И Мария наконец уступила им и сказала, что в ее глазах он прощен. Поскольку официально ему не предъявлено никакого обвинения, я думаю, он свободен — кто бы что ни говорил против него. Но пойми вот что, Гвинет. Босуэл рассердился, когда узнал, что Рован оправдан. Его может почитать и любить народ, его даже может простить королева, но он по-прежнему в опасности.

Гвинет вздохнула и посмотрела на Мери Флеминг широко раскрытыми и полными надежды глазами.

— Бог знает, сколько часов я провела, молясь за него. Но… как его могли простить за то, чего он не делал?

— Я думаю, это было признание, что он не сделал ничего плохого.

Гвинет помедлила, но все же решилась спросить:

— А откуда пошли слухи, что он женился в Англии?

Мери печально покачала головой:

— Даже мой муж не знает, правда это или нет. Когда он последний раз был на аудиенции у Елизаветы, она тоже не сказала ему ничего определенного. Гвинет, ты должна терпеть и верить. Королева не потребовала снова, чтобы ты вышла замуж за Дональда, а он состоит в свите у лорда Босуэла. Так что ты видишь, она вовсе не дурочка. Она осторожна и не желает перехода власти от одного человека к другому.

Гвинет поколебалась, но решила верить своей подруге и рассказала ей, что произошло, когда она находилась на земле Босуэла. Во время рассказа обе были настороже и внимательно следили за дверью королевы.

— Значит… ты обвиняла его, чтобы сохранить ему жизнь? — спросила Мери Флеминг.

Ее щеки были красными, хотя Гвинет не рассказывала ей о встрече во всех подробностях.

— Узнает ли он об этом? — спросила Гвинет.

— Сердцем, конечно, поймет! — сказала романтичная Мери Флеминг.

Тут их позвала королева. Когда они приблизились к ней, Мария выглядела такой усталой и больной, что они не удивились, услышав от нее:

— Я собираюсь уехать из города. Хочу посмотреть страну… побывать где-нибудь еще, не в Эдинбурге. Здесь слишком много вражды.

Мария была нездорова, но все же настояла на тайной поездке в Стирлинг, где жил ее сын, потому что эта крепость считалась безопасным местом. Гвинет была не против: Стирлинг очень красив, там очаровательные холмы и долины. Он был и национальной гордостью шотландцев: именно на Стирлингском мосту Уильям Уоллес когда-то полностью разгромил англичан. Это прекрасный, уютный и хорошо укрепленный замок.

И именно там она в последний раз была с Рованом.

О Роване она молчала, следуя предупреждению Мери Флеминг, но была рада тому, что имя лорда Грэма было на устах у людей, и это имя всегда произносили с уважением.

Однако Мария была слаба и часто падала в обморок, когда ей сообщали о чем-то тревожном. Она была счастлива только рядом со своим ребенком, и от этого сердце Гвинет разрывалось. До чего жесток этот мир!

Ее собственный ребенок теперь уже не узнает ее. Гвинет не хватало ее маленького сына, как могло бы не хватать утраченной руки или ноги. Без него она не могла жить — как без дыхания, без биения сердца.

Но она не осмеливалась увидеться с ним, пока его права в этом мире не будут прочно защищены. Поэтому молодая мать не могла подавить обиду и весьма неохотно прислуживала королеве, когда та ухаживала за своим младенцем и играла с ним.

Мария была уже совсем не той страстной и уверенной в себе женщиной, какой она приехала в Шотландию. Те, кто ее любил, боялись, что душевный перелом, который она перенесла, повредил ее здоровье, и постоянно волновались за нее. В своих поступках после убийства Риччо она проявила величайшее мужество и большой ум, быстро принимала решения и спаслась от угрожавшей ей смерти.

Но теперь она была вялой и безразличной ко всему. Возвращаясь в Эдинбург, Мария в начале пути казалась такой больной, что ей и ее спутникам пришлось остановиться в Линлитгау и провести ночь в прекрасном дворце над великолепным озером, где она родилась.

Путешественников было мало — сама королева, ее фрейлины, лорды Хантли, Мэйтленд и Мелвилл, да небольшой отряд охранников. Всего за шесть миль до Эдинбурга, на Элмондском мосту, их встретил большой отряд — больше восьмисот конных бойцов, вооруженных и, несомненно, опасных. Прямо к королеве подъехал Босуэл и предупредил, что в Эдинбурге ее ожидает ужасная опасность и поэтому она должна поехать с ним в надежное место.

Не все спутники шотландской королевы были согласны с этим. В числе недовольных был Мэйтленд, который не доверял Босуэлу и с осторожностью отнесся к его словам. Но Мария подняла руку и заявила, что больше не желает быть причиной спора. Раз лорд Босуэл считает, что для них всех будет безопасней отправиться под охраной его людей в замок Данбар — этот замок она ровно год назад отдала под его управление, — то они поедут с ним.

Гвинет не представляла себе, какой другой ответ могла бы дать королева в таких обстоятельствах. У Босуэла под началом было целое войско, а королеву охраняли всего тридцать человек.

Когда стемнело, они подъехали к замку Данбар, ворота были закрыты, и сотни солдат были готовы вступить в бой с любым, кто мог бы явиться сюда и попытаться отбить королеву. Спутники Марии быстро узнали, что никакой опасности для нее в Эдинбурге нет. Значит, королева похищена.

Много дней подряд Марию Стюарт держали отдельно от ее друзей, но рядом с лордом Босуэлом. Даже в Данбаре ходили слухи о том, что королева и Босуэл вместе задумали это похищение. Но когда поползли сплетни о том, что королева еще раньше позволила Босуэлу соблазнить себя, Гвинет поняла, что все было ложью. Мария всегда отличалась строгой нравственностью.

Когда Гвинет снова увидела королеву, та выглядела такой же безразличной ко всему, как всегда. В голосе Марии не чувствовалось радости, когда она объявила своим придворным дамам:

— Я согласилась стать женой лорда Босуэла.

— Но он ведь женат! — потрясенно воскликнула Гвинет.

Мария не рассердилась, лишь подняла руку и сказала:

— Ты разве не видишь, какие у него сила и власть? Он похитил королеву в ее собственной стране и уже добивается развода. — Мария отвела в сторону глаза, и в ее взгляде была пустота. — Джейн вышла за него потому, что он казался ей выгодным мужем. Она не будет возражать против развода. Возможно, брак будет признан недействительным, а не расторгнут. Но новый брак будет заключен только по протестантскому обряду.

Верные приближенные королевы, которые находились с ней в Данбаре, были в ужасе, но ничего не могли сделать.

Мери Флеминг и Гвинет разговаривали до поздней ночи, поскольку комната у них была общая.

— Она словно окаменела, — говорила Мери о королеве. — Он изнасиловал ее, а у нее не хватило сил протестовать. Она так запуталась, совершенно не знает, что делать. Я никогда не видела ее такой. О ней говорят такие ужасы, что она будто бы спала с ним до смерти Дарнли. Но они ошибаются. Помнишь, какой она была, когда безумно влюбилась в Дарнли? Тогда она страстно любила. Я не вижу, чтобы она вела себя так с Босуэлом.

— Это безумие. Страна восстанет.

— Да, — серьезно и печально согласилась Мери.

— Этого… не может быть, — пробормотала Гвинет.