Шеннон Дрейк - Фрейлина

Кроме того, Мария очень волновалась из-за рождения своего ребенка.

— У меня разрывается сердце оттого, что мой малыш войдет в такой беспокойный мир, — сказала она, ходя по своей комнате.

— Вот почему вы так добры к лорду Дарнли? — шепотом спросила Мери Флеминг. — Для того, чтобы ваш ребенок узнал в этом мире хотя бы немного спокойствия и лада.

— Не может быть и речи о каком-нибудь разладе между нами, пока младенец не появится на свет. Никогда не должно возникать споров о том, что мой сын — законное дитя и наследник престола, — заявила Мария.

Но на ее лице было ясно видно полнейшее отвращение к мужу.

Гвинет хорошо знала свою королеву. Мария будет играть роль хорошей жены, пока не родится наследник. Гвинет понимала огромную любовь королевы к ее еще не родившемуся ребенку и инстинктивное стремление Марии защитить его. И она решила при первой возможности заговорить с королевой о Роване и о своем милом крошке Дэниеле.

Такая возможность представилась через два дня. Мария наконец помирилась с Джеймсом Стюартом, Аргайлом, Хантли и многими другими и чувствовала, что снова управляет своим миром. И когда она, довольная, осмелилась немного побыть одна и села шить один из крошечных нарядов, которые готовила для своего малыша, Гвинет наконец сумела заговорить с ней:

— А что будет с лордом Рованом?

К ее изумлению, королева взглянула на нее зло и пристально:

— При чем тут он?

— Ну, вы снова приблизили к себе лорда Джеймса…

Мария встала:

— Не говори мне об этом человеке. Мои беды и испытания по-настоящему начались с той минуты, как он был освобожден. Я была дурой!

Гвинет беззвучно ахнула и встала, пораженная и сбитая с толку.

— Мария! Как вы можете так обвинять его? Он бежал в Англию. Он…

— Откуда я знаю, правда ли это? Я проявила милосердие и способствовала его побегу, а потом в моей собственной спальне произошло убийство! — Глаза королевы сузились. — Не будь глупой. Я очень много узнала о мужчинах, и однажды я предупреждала тебя: не влюбись в него.

Они были одни, и Гвинет чувствовала в душе такой гнев и такую тяжесть, что осмелилась высказаться откровенно:

— Вы предупредили меня… а потом по уши влюбились в такого человека, как Дарнли.

— Я королева и должна была найти себе подходящего мужа.

— Но он же не был подходящим. Елизавета…

— Елизавета двулична, зла и умеет потворствовать другим, а сама оставаться в тени! Она прислала его сюда. Она хотела, чтобы он сам добился моего расположения. Она рассчитывала, что я выйду за него замуж, а она потом поднимет по этому поводу крик и сможет отказать мне в моем праве на английскую корону.

Гвинет глубоко вздохнула и попыталась осмыслить все это, но королева оборвала разговор. Она явно много узнала о двуличии за время своего царствования. И все же…

— Мария, я его жена.

Королева встала. Ее глаза и лицо выражали ледяной холод.

— Ты не его жена. Ты подданная Шотландии. Моя подданная. А я объявила, что твой брак недействителен. Ты это понимаешь? Ты не замужем за этим предателем. Я позабочусь, чтобы он оставался изгнанником до конца своей жизни. Иначе его голова слетит на плахе!..

— Мария!

— Ты меня поняла?

— Нет, я никогда не пойму вас. У вас нет доказательств, что он участвовал в каком-нибудь предательстве, направленном против вас!

— Дарнли сказал мне, что участвовал.

Гвинет изумленно раскрыла рот.

— Вы верите словам лорда Дарнли?

— Он признался мне в очень многом.

— Он называл имена наугад, чтобы спасти себя. Мария, вы же не лишились ума! Рован всегда презирал Дарнли.

— Это верно, но Генри презирали и другие. Однако они хотели использовать его как подставную фигуру против меня. Они забыли, что, если человеком так легко управлять, им может управлять и их противник.

— Он лжет!

— Нет ничего горше, чем предательство человека, которого ты полюбила, — произнесла королева.

— Рован никогда не предавал вас!

— Гвинет, послушай меня. Дарнли — жалкий человек, но теперь я снова сильна, и он меня боится. Он назвал мне имя Рована. Рован был с ними в этом заговоре, пойми это!

— Я никогда в это не поверю!

— Значит, ты не просто глупа. Ты еще глупей, чем была я, — заявила Мария.

— У меня есть ребенок от него.

Мария изумленно посмотрела на Гвинет. На мгновение показалось, что королева может смягчиться и уступить. Но ей причинили слишком много зла.

— Значит, у тебя незаконный ребенок, — холодно сказала она наконец.

Гвинет сжала кулаки и пристально посмотрела на королеву.

— Я люблю его. Он мой муж перед Богом и отец моего ребенка. И если вы так сильно ненавидите моего мужа, я больше не могу служить вам с чистой совестью.

У Марии был такой вид, словно Гвинет дала ей пощечину.

— Значит, ты тоже готова предать меня.

— Я вас не предам никогда!

— Тогда я позабочусь, чтобы тебе не пришлось мне служить.

— Я смогу покинуть Шотландию и сама по себе!

Мария покачала головой:

— По-твоему, я позволю тебе уехать? Соединиться с ним в стране, где меня презирают? Богу известно, что Елизавета не присылает мне из Англии ни помощи, ни слова сочувствия. Ты знаешь, у меня есть шпионы. Хотя она отказалась дать Джеймсу армию против меня, точно известно, что она снабжала его деньгами, когда он в этом нуждался. Вы не вернетесь в Англию, миледи Гвинет.

— Что же тогда? Вы заключите меня под стражу в Эдинбургском замке? — с оттенком презрения в голосе спросила Гвинет.

— Уйди от меня!

— Ваша милость! Я прошу вас еще раз рассмотреть…

— Уйди! Сейчас же.

С тоской в душе Гвинет вернулась в свою комнату и стала беспокойно ходить по ней, стараясь понять, что с ней теперь будет.

Ей недолго пришлось размышлять об этом. Раздался стук. За дверью стояли охранники — те самые, которые так недавно оберегали ее в пути сюда. Их начальник посмотрел на нее, устало вздохнул и сказал:

— Вы должны пойти с нами, миледи.

— Куда?

— Мы не можем ответить.

— Я арестована?

— Да, миледи. Я говорю это с величайшим сожалением.

— Какую одежду я должна взять с собой? — спросила она.

— Мы поедем на север.

— Я скоро буду готова, — заверила его Гвинет.

Она подумала о том, что с ней рядом нет даже Энни. И что она далеко от своего драгоценного малыша, а теперь ее увозят еще дальше от него.

Но хуже всего было то, что Рован был снова заклеймен как предатель, и на этот раз Мария в его предательство верит.

Ей так хотелось броситься на кровать и закричать, выплеснуть наружу свою ненависть к королеве! Хотя она не чувствовала к Марии ненависти. Она была только очень зла на нее за то, что та не пожелала видеть правду. И так же сильно злилась на себя за то, что не видела опасность.

Она быстро упаковала свои вещи. Покончив с этим, Гвинет открыла дверь и указала на свой багаж охраннику. Потом она попросила разрешения увидеться с королевой.

Мария согласилась ее принять. Войдя, Гвинет сразу же поняла, что королева тоже плакала. Мария обняла ее.

— О господи! Мария, я никогда бы не предала вас, — шепнула Гвинет.

Королева отступила назад и ответила тоже шепотом:

— Поэтому я и буду оберегать тебя от всех соблазнов.

— О чем вы? — спросила Гвинет, сбитая с толку этими словами.

— Я, к сожалению, знаю, что такое страстная любовь, как у тебя. Меня ослепило то, что блестело передо мной. Но это было слишком красиво, и теперь я расплачиваюсь за свою ошибку.

— Вы знаете Рована, — начала Гвинет и, поколебавшись, продолжила: — Вы знаете его хорошо.

Она едва не сказала, что Рован — одной крови с королевой. Но вовремя удержалась. Дарнли тоже был с королевой одной крови, но происхождение от Генриха VII не сделало его достойным похвалы.

— Да, — серьезно сказала Мария Стюарт и покачала головой. — Я его знаю. Я очень верю в него. И я молю Бога, чтобы Рован нашел какой-нибудь способ доказать, что Генри, лорд Дарнли, мой муж, солгал мне.

Гвинет снова помолчала, затем сказала:

— Ваш муж действительно предал вас. Почему вы верите ему теперь?

— Потому, что теперь он боится меня. Он предал меня, а потом пошел против тех, с кем вместе это сделал. Я его единственная надежда. Гвинет, будет расследование. Но сейчас… Я буду любить вас обоих. Я охраню вас от опасности.

— Мария…

— Уведите ее, — тихо приказала королева охранникам, ждавшим у двери.

Слезы лились по лицу Марии, но прошедшие события сделали ее жестче. И королева не отступила от принятого решения.

— Я предлагаю вам, лорд Рован, просто оставаться в Англии, — произнесла Елизавета, закончив свой рассказ о событиях в Шотландии.

Рован посмотрел на английскую королеву и покачал головой.

— Вы знаете, что я не могу.

— Ваша страна — рассадник предателей. И там, кажется, не имеет значения, кого из них прощают, а кого нет, — заговорила Елизавета. — Королева Мария пишет письма сама, словно она секретарь. Длинные и пылкие письма. Она хочет, чтобы вы были невиновны, но не осмеливается поверить в это. — Елизавета покачала головой. — Я знаю из надежных источников, что заговор действительно был. Ее дорогой Мэйтленд не подписал соглашение, которое заключили между собой лорды, но, я полагаю, знал о нем. Нет никаких доказательств того, что лорды хотели совершить убийство. Но они подписали соглашение о том, что они, как протестанты, избавят Марию Стюарт от власти Давида Риччо и наденут на голову Дарнли корону супруга-соправителя. Теперь Мария снова приблизила к себе Джеймса Стюарта, графа Меррея. Хотя налицо признаки того, что он был связан с заговорщиками. Ваша драгоценная родина находится в большой беде, Рован.