– Я хочу чаю!

– Сейчас вам его принесут, сэр! – отозвался Джадбрук и добавил вполголоса: – Во всяком случае, это не повредит ему, милорд!

Когда принесли поднос, сомнения маркиза усилились. Он не был знатоком чая, подобно его другу лорду Питершему, но чувствовал инстинктивное недоверие к красновато-коричневому вареву в чайнике и надеялся, что Феликс откажется от него. Однако Феликс не отказался, и чай как будто освежил его. Когда через час прибыл доктор Элкот, он заметил:

– Покуда вы не даете ему горячее вино, у меня нет возражений. А теперь, милорд, прежде чем я пойду к мальчику, скажите, что не так. Вы выглядите встревоженным. Ночь выдалась скверная?

– Очень скверная! – ответил Элверстоук. – У Феликса был жар, иногда он бредил и все время жаловался на боль. Он говорит, что у него все болит, но это, слава богу, вроде бы не голова!

– Слабое утешение! – проворчал доктор.

Он провел некоторое время в комнате больного и, укрыв Феликса одеялом после долгого и тщательного осмотра, весело сказал:

– Ну, молодой человек, я не сомневаюсь, что сейчас вы чувствуете себя хуже некуда, но вскоре вы будете в полном порядке! А теперь я хочу дать вам питье, от которого вы почувствуете себя лучше.

Феликс не бредил, но явно был не в себе. Он энергично возражал против осмотра, утверждая, что к нему нельзя прикасаться, и подчинился только после приказа маркиза. Теперь он протестовал против мерзкого на вид снадобья, которое доктор Элкот налил в маленький стакан. Маркиз взял стакан у Элкота и, когда Феликс снова мотнул головой, сурово произнес:

– Ты становишься нудным, Феликс, а я не выношу зануд, поэтому, если ты хочешь, чтобы я оставался с тобой, делай что я тебе говорю, и немедленно!

Напуганный угрозой, Феликс проглотил снадобье, с беспокойством спросив у маркиза, когда тот опустил его голову на подушку:

– Теперь вы не уйдете?

– Нет.

Феликс казался удовлетворенным, и через несколько минут его веки опустились. Доктор Элкот коснулся плеча маркиза, и оба вышли из комнаты.

– У вас есть дети, милорд? – спросил врач, закрыв дверь.

– Насколько я знаю, нет.

– А я подумал, что есть, так как вы умеете с ними обращаться. Что ж, это именно то, чего я ожидал: ревматическая лихорадка. Бесполезно спрашивать меня, насколько это серьезно, потому что я еще сам этого не знаю. Могу лишь сказать, что он нуждается в тщательном уходе. Вы говорили, что должна приехать его сестра. На нее можно положиться? Простите, что говорю не стесняясь, но это очень важно.

– Вы можете полностью положиться на мисс Мерривилл, – ответил Элверстоук. – Она очень толковая женщина и с раннего детства заменила Феликсу мать. Но так как я ничего не смыслю в болезнях, то вынужден попросить вас просветить меня. Очевидно, ревматическая лихорадка – более серьезная вещь, чем я думал?

– Она может иметь серьезные последствия, – отозвался Элкот. – Но у мальчугана, по-моему, достаточно крепкий организм, поэтому не стоит тревожить его сестру. Когда она приезжает?

– Это мне неизвестно, но, насколько я ее знаю, она приедет сюда как только сможет. Конечно, она захочет вас повидать.

– А я хочу повидать ее. Пока мальчик в приличном состоянии – я дал ему болеутоляющее и надеюсь, что он проспит большую часть утра. Вам также не помешает прилечь, милорд.

– Я предпочитаю побриться, – ответил Элверстоук.

– Тогда сделайте то и другое, – посоветовал доктор.

Но маркиз ограничился бритьем. Он с опаской разглядывал казавшуюся неудобной старомодную бритву, которую одолжил ему Джадбрук, однако лезвие было хорошо наточено, и бритье прошло без несчастных случаев. Тем временем мисс Джадбрук придала презентабельный облик его измятому муслиновому шейному платку, и, хотя маркиз не решился доверить ей свой костюм для глажки, теперь он мог встретить Фредерику в сносном виде, опасаясь, правда, критического взгляда своего слуги.

Фредерика прибыла в начале одиннадцатого в карете маркиза и без сопровождения. Элверстоук помог ей спуститься и сказал, все еще держа ее своими сильными руками:

– Славная девочка! Я знал, что вы не задержитесь!

– Я не смогла выехать так рано, как мне хотелось, но ваши форейторы гнали лошадей со скоростью ветра! – Она посмотрела на него и произнесла с улыбкой во взгляде, которая привлекала его все больше: – Я уже столько раз благодарила вас, кузен, что у меня, кажется, не осталось слов.

– Очень этому рад, – отозвался Элверстоук.

– Да, вам скучно, когда вас благодарят, но надеюсь, вы знаете, что творится в моем сердце!

– Не знаю, но хотел бы знать. Фредерика улыбнулась:

– Вы шутите! Я прощаю вас только потому, что вы бы не стали так делать, если бы… если бы положение было отчаянным! Скажите, как он?

– Все еще спит. Утром я послал за доктором, и он дал ему какое-то болеутоляющее средство. Доктор собирается снова навестить его около полудня. Я сказал ему, что вы захотите его повидать, а он ответил, что тоже хочет повидаться с вами. Ему хватило дерзости спросить, можно ли на вас положиться! Входите! Вам уже приготовили спальню и отвели гостиную.

– Если вы будете любезны пройти со мной, мэм, я провожу вас в гостиную, – предложила стоящая в дверях мисс Джадбрук.

Она говорила весьма холодно, но немного оттаяла, когда Фредерика отозвалась, протянув руку:

– Благодарю вас! Я очень вам признательна за то, что вы сделали! Боюсь, вам это причинило много хлопот.

– Что касается хлопот, мэм, то я никогда против них не возражала, – ответила мисс Джадбрук, пожимая протянутую руку и неохотно приседая в реверансе. – Если бы Джадбрук спросил меня, я бы сама ему велела доставить сюда юного джентльмена, но вот ухаживать за ним я не в состоянии!

– Разумеется! – согласилась Фредерика. – Вы и без этого сделали достаточно! – Последовав за хозяйкой в гостиную, она задержалась на пороге, окинула комнату быстрым взглядом и воскликнула: – Какой красивый ковер!

Маркиз, которому ковер казался ужасным, недоуменно заморгал, но быстро понял, что Фредерика сказала именно то, что нужно. Мисс Джад-брук, просияв от удовольствия, ответила, что ковер положили менее месяца назад, и почти любезно пригласила Фредерику подняться наверх.

Маркиз, благоразумно оставшись внизу, отправился поговорить со своим слугой. Он застал Карри, который подъехал в фаэтоне следом за каретой, помогающим одному из работников Джадбрука вытаскивать из кареты багаж, а Нэпп, не утративший достоинства после путешествия на козлах, руководил операцией. Элверстоук велел форейторам отвезти карету в гостиницу «Солнце» в Хемел-Хэмстеде, которую порекомендовал ему доктор Элкот, Нэппу – снять там комнаты, а Карри – ждать с фаэтоном, пока он не будет готов покинуть ферму, и вернулся в дом.

Вскоре Фредерика спустилась в гостиную. Она отказалась от кресла и села к столу, положив на него руки.

– Феликс еще спит, но беспокойно. Прежде чем я вернусь к нему, я хотела бы узнать у вас, кузен, что сказал доктор. У Феликса сильный жар, и я догадываюсь, какую тревожную ночь вы провели. – Увидев, что он колеблется, Фредерика спокойно добавила: – Не бойтесь говорить правду – я не дурочка и не так легко падаю в обморок. – Она постаралась улыбнуться. – Не в первый раз один из моих братьев болеет или прилагает все усилия, чтобы убить себя. Так что говорите!

– Элкот считает, что у Феликса ревматическая лихорадка, – напрямик сказал Элверстоук.

Фредерика кивнула:

– Я этого опасалась. Такое однажды было у моей матери. Потом она уже никогда хорошо себя не чувствовала – лихорадка подействовала на сердце. Тогда я еще была ребенком, но хорошо помню, как болела мама, – по-моему, тяжелее, чем Феликс. Но нашему доктору недоставало опыта, и ей не обеспечили хорошего ухода. Припоминаю, как она с трудом поднималась с кровати, слыша плач Феликса. Но Феликс крепче, чем была мама, да и медицина не стоит на месте. Обещаю вам не впадать в отчаяние, так что вам незачем смотреть на меня, словно вы боитесь, что я вот-вот упаду в обморок!

– Этого я не боюсь – вы слишком крепки духом, чтобы падать в обморок. Просто я опасаюсь, что впереди у вас трудное и беспокойное время. Могу лишь надеяться, что вы его выдержите.

– Благодарю вас! Я вовсе не такое уж беспомощное создание! Меня поддержит Джессами – он приедет, возможно, уже завтра, если Харри вернется в Лондон сегодня вечером, как мы рассчитываем. Бедный Джессами очень хотел поехать сюда со мной, но даже ни слова об этом не сказал. Он понимал, что нельзя оставлять Кэрис одну со слугами, и заявил, что останется на Аппер-Уим-поул-стрит, пока его не сменит Харри. Джессами собирается доехать до Уотфорда в почтовой карете. Он меня очень выручит – я смогу доверить ему следить за Феликсом, пока он спит, и сама прилечь на какое-то время. Видите, как я благоразумна, кузен!

– Я никогда в этом не сомневался. Могу я узнать, какое участие принимает в этой истории мисс Уиншем?

– Очень маленькое, – призналась Фредерика. – Понимаете, мой дядя умер прошлой ночью.

– Примите мои соболезнования! Мне казалось, это должно освободить мисс Уиншем от того, что она считает своим долгом, но, по-видимому, я ошибся.

– Да, потому что тетя Амелия лежит в прострации и впадает в истерику, как только тетя Серафина отходит от нее. У нее спазмы, депрессия и… О боже, мне не следует так говорить! Я сама настолько бесчувственна, что не могу сопереживать людям вроде тети Серафины. Когда я вижу ее, мне хочется…

– Я знаю, чего вам хочется, – усмехнулся маркиз. – Видел, как вы обошлись с Кэрис в аналогичной ситуации.

– Она была совсем не аналогичная! – возразила Фредерика. – Бедняжка Кэрис страдала от сильного шока, и у нее были для этого все основания! А смерти дяди ожидали уже давно – и во всяком случае, я не стала бы давать моей тете пощечину!

– Как бы вам этого ни хотелось, – кивнул он.

– Какая чушь! – Ее сердитому тону противоречили искорки смеха в глазах. – Если бы я не была вам так обязана, то сказала бы…