– Так он драчун?

– Нет – только если случается нечто подобное. Харри говорит, что, если Джессами как следует разозлить, он бросается в бой, как тигр. Хотя он боксирует куда хуже Харри – очевидно, не вполне усвоил науку.

Маркиз, в совершенстве владея благородным искусством бокса, с любопытством спросил, что она подразумевает под «наукой».

Фредерика наморщила лоб.

– Ну, опыт. Чтобы не просто размахивать руками, а знать все правила и держаться бодро. Хотя для меня загадка, как можно сохранять бодрость в подобных обстоятельствах! Наверное, Харри это умеет, так как он по натуре очень веселый – в отличие от Джессами.

Она умолкла, очевидно думая о своих братьях.

– Джессами – самый здравомыслящий член семьи? – осведомился маркиз через некоторое время.

– Здравомыслящий? – Фредерика задумчиво нахмурилась. – Ну, не совсем… Я не могу точно описать Джессами, так как сама перестала его понимать, когда он стал взрослеть. Мистер Энсделл – наш викарий – говорит, что у него пылкая душа и что мне незачем беспокоиться, так как вскоре он станет более разумным. Джессами хочет стать священником, но я думаю, что причина в конфирмации, и со временем его желание пройдет. Не то чтобы мне этого не хотелось, но мне кажется невероятным, чтобы такое произошло. Джессами всегда нравились приключения – он постоянно попадает в опасные переделки, помешан на охоте и держится в седле куда лучше Харри, который тоже недурной наездник. Харри говорил мне, что Джессами незачем подстегивать – он скачет через любую изгородь, которую в состоянии взять его лошадь! Учитель верховой езды говорил одному моему другу, что Джессами для своего возраста лучший наездник во всем Херфордшире!

Элверстоук, чей интерес к братьям мисс Мерривилл был весьма умеренным, промолвил тоном, который сразу дал бы понять хорошо знающему его человеку, что он начинает скучать:

– Вот как? Да, я, кажется, припоминаю, что, когда имел счастье с ним познакомиться, он произвел на меня впечатление помешанного если не на охоте, то на лошадях.

– Верно, – согласилась Фредерика. – Джессами и теперь иногда скачет как сумасшедший, не обращая ни на что внимания. Правда, сейчас ему хотя бы бывает стыдно! – Она вздохнула и добавила с улыбкой: – Прошу прощения – я болтаю как трещотка!

– Вовсе нет, – вежливо возразил маркиз.

– Не нет, а да – и о том, что вас совершенно не заботит. Ладно, больше не буду этого делать.

Элверстоук ощутил угрызения совести, что побудило его спросить более заинтересованным голосом:

– Ваши братья очень вас беспокоят?

– Нет, только иногда – потому что у них никого нет, кроме меня, а я всего лишь сестра и к тому же женщина! Но они очень хорошие мальчики!

– А у вас нет родственников-мужчин? По-моему, вы говорили о каком-то опекуне или поверенном.

– Да, о мистере Сэлкоме. Он очень добрый и всегда нам помогал, но он не наш опекун. Папа не назначил опекуна. Мы очень боялись, что младших отдадут под опеку, но мистер Сэлком смог устранить эту опасность. Я слышала, как люди жалуются, что адвокаты ужасно медлительны, но я этому только рада! Мистер Сэлком тянул время, придираясь к каждому юридическому пункту, покуда Харри не достиг совершеннолетия и не смог принять ответственность за детей. Другой бы на его месте мог пожелать, чтобы мы все куда-нибудь провалились, так как эта история тянулась месяцами, но он, казалось, наслаждался ею!

– Не сомневаюсь. Очевидно, он принимает ваши интересы близко к сердцу. А с вашими братьями ему удается справится?

– Нет, мистер Сэлком не из тех, кто разбирается в мальчиках. Он холостяк, очень чопорный и старомодный. Мальчики называют его «старым занудой». Конечно, это неблагодарно с их стороны, но… ну, вы понимаете.

Маркиз улыбнулся:

– Отлично понимаю!

– А единственный родственник-мужчина, который у нас есть, – муж тети Скрэбстер. Я едва с ним знакома, но уверена, что от него не будет никакой пользы. Он очень респектабельный человек, но стопроцентный горожанин и интересуется только коммерцией.

– Печально, но, надеюсь, ваш брат Харри облегчит ваши заботы, – беспечным тоном заметил Элверстоук.

– Да, конечно, – ответила она после небольшой паузы.

Карета замедлила скорость и остановилась перед домом леди Бакстид. Маркиз был рад этому. Он не упустил ни колебания Фредерики, ни нотку напряжения в ее голосе и подумал, что вскоре она попросит его совета и даже активной помощи в воспитании младших братьев. Она была вполне на это способна, и, хотя он точно так же был способен безжалостно пресечь подобную попытку, ему не хотелось этого делать. Девушка нравилась ему. Фредерика была необычной и потому забавной; хотя она никак не являлась красавицей, ее внешность и манеры производили приятное впечатление, а ее сестра походила на сверкающий бриллиант, и Элверстоук охотно согласился ввести ее в общество. Она, безусловно, произведет фурор, и это доставит ему удовольствие.

Леди Бакстид была в гостиной, в компании двух старших дочерей. Когда доложили о визитерах, она величаво поднялась, отложила пяльцы и двинулась навстречу Фредерике, которую удостоила суровым взглядом, протянутыми двумя пальцами и холодным приветствием. Однако Фредерика не проявила никаких признаков замешательства. Она лишь коснулась пальцев хозяйки дома (что с одобрением отметил Элверстоук), слегка присела в реверансе и сказала со своей обезоруживающей улыбкой:

– Здравствуйте, мэм! Кузен Элверстоук любезно привез меня сюда, чтобы я могла поблагодарить вас за вашу доброту и поддержку! Моя сестра приехала бы со мной, но она слегла с простудой и просила передать вам извинения.

Леди Бакстид немного смягчилась. К этому времени она уже изучила все подробности внешности Фредерики, и мучившее ее подозрение, что мисс Мерривилл окажется одной из зрелых и пышных особ, к которым был прискорбно неравнодушен Элверстоук, наконец исчезло. Поняв, что Фредерику не назовешь красавицей и что дни ее цветущей юности уже миновали, ее милость смогла окинуть девушку беспристрастным взглядом и даже воздать ей должное. Ей не придется краснеть за свою протеже – облик и манеры Фредерики свидетельствовали о хорошем происхождении и воспитании, а одежда выглядела опрятно и вполне пристойно. Поэтому леди Бакстид любезно подозвала дочерей, чтобы познакомить их с кузиной, и когда три девушки не без труда начали беседу, отвела Элверстоука в сторону, сказав, что, поскольку Фредерика производит благоприятное впечатление, она постарается ей помочь.

– Только я не стану подыскивать для нее мужа, – предупредила леди Бакстид. – Не будучи красавицей и не имея состояния, она может рассчитывать не более чем на респектабельный брак. Если она рассчитывает найти мужа, вращаясь в высшем обществе, то ей лучше оставить напрасные надежды.

– Не бойся, я не стану просить тебя об этом, – ответил Элверстоук. – Думаю, у тебя все время уйдет на поиски мужа для Джейн.

Только благодаря мысли о том, что счета за наряды Джейн уже достигли солидных размеров, леди Бакстид смогла удержать язык за зубами. Как бы ни был силен ее гнев, скупость всегда пересиливала. Она бросила на брата сердитый взгляд, но ничего не сказала, а отошла к дивану и села, пригласив Фредерику присоединиться к ней.

Визит продлился всего полчаса, и, хотя леди Бакстид задавала Фредерике много вопросов, она вела себя официально – не предлагала угощения и не пыталась задержать девушку, когда та поднялась, собираясь уходить. Ее милость даже не предложила привести к ней Кэрис, а только сказала, что постарается найти время и заглянуть к мисс Уиншем. Фредерика, отвечавшая на вопросы с холодной сдержанностью, ощущая в них больше любопытства, чем участия, промолвила с улыбкой на губах и опасным блеском в глазах, что известие об этом повергнет ее тетю в безумную радость, на что Элверстоук усмехнулся и пробормотал:

– Тебя угостили твоей же приправой, Луиза!

Он поклонился с преувеличенной вежливостью и вышел из комнаты следом за Фредерикой, предоставив сестре и племянницам удивляться его интересу к обычной женщине (никто из них не мог назвать ее девушкой), которая явно чересчур высокого мнения о себе.

– Мне не следовало этого говорить! – виновато сказала Фредерика, когда Элверстоук занял место рядом с ней в карете.

– Почему? Вы здорово сбили с нее спесь!

– Я не должна была этого делать, так как она собирается представить Кэрис обществу, чего, я уверена, ей совсем не хочется! – Фредерика повернулась и с тревогой посмотрела на него. – Вы… вы заставили ее, сэр?

– Каким образом я мог ее заставить? – возразил он.

– Не знаю, но думаю, что могли. И мне не кажется, что она делает это по доброте или желая вам угодить, потому что…

– Вы ошибаетесь! – с сардонической усмешкой прервал маркиз. – Она искренне желает мне угодить.

Несколько секунд Фредерика продолжала смотреть на него.

– Мне это не нравится! – сказала она. – И ей тоже не понравится, когда она увидит Кэрис! Это не понравилось бы любой матери, которая собирается вывести в свет такую некрасивую дочь, как Джейн!

– Значит, вы намерены отказаться от вашей затеи?

Подумав, Фредерика решительно покачала головой:

– Нет! Я бы отказалась, если бы речь шла обо мне, но я должна предоставить Кэрис ее шанс! Прошу прощения, что не слишком почтительно говорю о вашей сестре, но меня довели ее назойливые вопросы! Впредь постараюсь сдерживаться.

– Из-за меня не стоит стараться! Мы с сестрой не питаем любви друг к другу.

– Совсем? – широко раскрыв глаза, спросила Фредерика.

– Ни капельки! Скажите, прелестная кузина, в херфордширском захолустье танцуют вальс?

– В некоторых домах, но нечасто, а кадриль не танцуют никогда. Поэтому мне пришлось нанять учителя танцев, так что мы не опозоримся, ведя себя как деревенские кузины!

– Это облегчает мне душу!

– Я бы вам поверила, если бы не знала, что вам абсолютно безразлично, как мы будем выглядеть.