— Жаль! — сказал Алверсток. — Мне тоже все это кажется довольно утомительным и хотелось поскорее уехать отсюда. Боже мой! Если все отложат, Феликс захочет во второй раз устроить мне это представление!

Фредерика засмеялась.

— Не волнуйтесь! Я не дам ему изводить вас.

— Пустое! Он убедит вас, да и меня тоже, что у него нет ни малейшего желания изводить меня, а…

— Он только попросит тебя! — вставила Элиза.

— Вот именно, или представит мне это как самое дорогое удовольствие и при этом примет вид несчастной сиротки, если я откажусь, — с горечью сказал лорд.

— Это его штучки! — сказал Джессеми. — Конечно, он так и сделает, потому что знает, что может морочить вам голову, сэр! Почему вы его не прогоните прочь?

— А то он будет уверен, что вы исполните любую его фантазию! — согласилась Фредерика. — Джессеми, забери-ка ты его оттуда, они, наверное, уже не знают, куда от него деться!

Джессеми покачал головой и с натянутой улыбкой сказал:

— Нет, они не против. Один из них даже сказал кузену Бакстеду, что он им очень помогает! Если потакать ему так же, как кузен Алверсток, то чем дальше, тем он станет невыносимее.

— Боюсь, напрасно убеждать вас в том, что я никогда не потакал его капризам и к тому же не имел ни малейшего желания делать это! — сказал Алверсток. Он заметил, что племянник возвращается, и встретил его вопросом, долго ли им еще придется ждать.

— Теперь, я думаю, недолго! — ответил Бакстед. — Я говорил с главным аэронавтом — весьма приветливый господин! Их там двое, кстати. Так вот, этот — по имени Оултон, кажется, — рассказал мне уйму интересных фактов, касающихся опасностей и трудностей в воздухоплавании: неожиданные воздушные течения на больших высотах, ненадежность клапанов, опасность посадки при сильном ветре, когда крючьями зацепляли за кусты и нередко они отрывались, так что шар начинал подниматься опять. Это только малая часть! Сколько храбрости надо, чтобы решиться подняться в небо! Не побоюсь признаться, что я ни за что в жизни не смог бы!

— Я тоже ни за что! — сказала Черис, передернув плечами.

— И потом, какую скорость они развивают! — продолжал он. — Начальная скорость — пятьдесят миль в час! Но сегодня, похоже, нам такого не увидеть, слишком слабый ветер. Боюсь, что полет будет очень коротким, если, конечно, наверху им не встретится воздушное течение посильнее. Интересно, Черис, знаете ли вы, на какую невероятную высоту они поднимаются?

— Феликс говорил мне, на полмили. Ох, надеюсь, сегодня этого не будет! Мне страшно даже подумать об этом!

Маркиз, с безжалостной точностью передразнивая выражение лица своего племянника, проговорил:

— Знаете что, Карлтон! Вам не удастся поразить своими познаниями сестру Феликса! Если бы она хотя бы неделю послушала его поучительные лекции, то спокойно смогла бы забросать вас цифрами! — Он бросил на Черис взгляд, на который она ответила слабой улыбкой. — Но вам это неинтересно, правда, Черис?

— Что вы! Я слишком глупа, чтобы разбираться в таких вещах.

— Просто ваш маленький братец сам не очень разбирается в том, что он пытается вам рассказать, — сказал Бакстед. — Опасность заключается не в высоте, а в ненадежности клапана, который конструирует набор высоты. Из-за атмосферного давления со шнуром, которым он прикреплен, надо обращаться очень осторожно. Если клапан не удастся открыть вовремя, место посадки можно пропустить. Если же, с другой стороны, он открыт и никак не закрывается, то газ выходит с такой бешеной быстротой, что шар начинает падать на землю с опасной скоростью.

К счастью, Джессеми отвлек внимание Черис, которая уже побледнела при мысли о том, что может увидеть такое, и закричал:

— Смотрите! Его уже начали наполнять!

И действительно, шелковый шар, только что разложенный на земле, уже поднимался над головами собравшихся. По мере того как он надувался и поднимался все выше, из толпы раздавались изумленные восклицания. Пока шар лежал цветной кучей на земле, те, кто стоял поближе, думали, что воздушный корабль был раскрашен в красный и синий цвета с золотым орнаментом, но теперь было видно, что это вертикальные красные и белые полосы, которые пересекает голубая кайма.

— Ваши муки, кажется, подходят к концу, кузен, — сказала Фредерика.

Но прежде чем он успел ответить, они вздрогнули от истошного визга Черис. Фредерика быстро обернулась и успела, увидев, как упала ее рука, показывающая вверх, подхватить оставшуюся без чувств сестру. Она в тревоге посмотрела в небо. Шар, оторвавшись от земли, быстро взмывал вверх с маленькой фигуркой, по-обезъяньи болтающейся на веревках, которыми он раньше был привязан. Она сидела застывшая, настолько парализованная ужасом, что не могла ни говорить, ни двигаться. Ее глаза замерли на быстро уменьшающемся силуэте Феликса, она не слышала, ни какой шум поднялся среди перепугавшихся зрителей, ни какое страшное молчание сковало ее спутников.

Это молчание прервал Джессеми. Бледный, как Черис, он вдруг сдавленно прокричал:

— Они тянут его к себе наверх! Не двигайся, дурачок! О господи! Ему не удержаться!

Он закрыл лицо руками, но снова поднял его, когда Алверсток проговорил как можно спокойнее:

— Удержится. Ничего, мой мальчик! Они поднимают его быстро.

Его взгляд застыл на крошечной, уже едва различимой в небе фигурке. Это напряжение длилось секунды, которые показались часами. Бакстед сказал:

— Я не вижу его! Я не могу…

— Да, да! — кричал Джессеми дрожащими губами. — Они затаскивают его в корзину! Ну, слава богу, маленький негодяй, чертенок! Погоди, доберусь я до тебя! Только попадись мне!

Он сел прямо на траву и уронил голову на колени.

Алверсток, вскочив на ступеньку коляски, сжал руку Фредерики.

— Все в порядке! — твердо проговорил он. — Не падайте в обморок! Он в безопасности!

Бакстед, как и Джессеми, взорвался:

— В безопасности! Честное слово, кузен, если это вы называете…

— Тише, болван, — перебил Алверсток, с такой злостью взглянув на него, что добродушный молодой человек вздрогнул.

Фредерика собралась с духом. Она проговорила осипшим, но спокойным, как у Алверстока, голосом:

— Я не падаю в обмороки.

— Вспомнив о Черис, она отняла ее от своего плеча.

— Черис! Я потеряла голову! Я совсем забыла…

— Возьмите это! — сказала Элиза, доставая из сумочки флакон с уксусом. — Ничего страшного! Положите ее на подушки, я займусь ею! Ради бога, Вернон, что теперь делать?

— Приводить в чувство Черис! — посоветовал он.

— Я не об этом! — огрызнулась она, развязывая ленты на ее шляпе и отбрасывая ее в сторону. — Фредерика, поменяйтесь со мной местом, или пусть Вернон поможет вам выйти из коляски!

Еще оглушенная шоком, Фредерика подчинилась уверенной руке Алверстока и вылезла из ландо. Ее колени дрожали так сильно, что она с радостью оперлась на его локоть. Она попыталась улыбнуться и сказала:

— Простите меня, я веду себя глупо! Похоже, ничего не соображаю, но вы знаете, что я должна делать! Скажите мне!

— Сейчас вы ничего не сможете сделать, — ответил он.

Секунду она смотрела на него ненавидящим взглядом, но затем сказала:

— Ничего! Вы правы, конечно. Ничего! Я даже не знаю, кузен, где они сейчас? Эта штука с аэронавтами, ведь они где-то очень далеко?

— Ну, я не думаю, что вам стоит волноваться! Они обеспокоены тем, чтобы вернуть Феликса на землю как можно скорее не меньше, чем вы! Не могу сказать точно, где они могут сесть, но, судя по направлению и небольшой скорости ветра, думаю, они приземлятся где-то в районе Уэтфорда.

— Уэтфорд! Но это не так уж далеко!

— Нет, не больше двадцати миль. Видите ли, они не рискнут опуститься вблизи города. Одно дело — подняться в Гайд-парке, но посадить этот кошмарный шар лучше там, где нет поселений.

— Да, да, я понимаю. Я не подумала… И они будут осторожны, правда?

— Несомненно.

Ей удалось выдавить улыбку.

— Я не боюсь несчастного случая, то есть, не очень боюсь! Но лорд Бакстед говорил, что на большой высоте очень холодно, вот что страшно! Понимаете, хотя он и упитанный мальчик, но так легко простужается. Доктор говорит, что у него бронхит и что он скоро от него избавится, но я не могу забыть, как тяжело он болел два года назад, когда у него был ужасный приступ. А он там в легкой курточке! — Она остановилась и снова попыталась улыбнуться. — Я несу ерунду. Ведь сейчас никто ничего не может сделать.

— Мы ничего не можем поделать, но они наверняка укутают его.

Он говорил своим обычным бесстрастным тоном, и это подействовало: она постепенно успокоилась. На Бакстеда это тоже подействовало, но по-другому. Он сказал сердито:

— Господи, сэр, и это все, что вы можете сказать в такой ужасной ситуации?

Алверсток посмотрел на него с удивлением.

— Да, все, — ответил он.

Маркиз увидел, как Бакстед сжимает кулаки, и слабо улыбнулся.

— Не стоит, — посоветовал он.

На какой-то момент Бакстед поддался импульсу, но овладел собой. Его лицо еще было красным, и он, подавив бешенство, сказал:

— Вы или не понимаете, какие опасности сейчас грозят мальчику, или вам это все равно!

— Ни то, ни другое, — сказал Алверсток. — Я рад, что в вас есть хоть капля горячей крови, но если вы не замолчите, я буду вынужден заставить вас сделать это.

— Замолчите вы, оба! — воскликнула Элиза, — Черис, послушай меня! Феликс в безопасности! Не надо плакать, ты слышишь меня? Успокойся!

Но Черис, придя в сознание, разрыдалась и не могла остановиться. Она не слышала, что говорит ей Элиза.

— Этого нам только не хватало! — сказал Алверсток. — Сейчас вокруг нас соберется толпа!

Фредерика, быстро поднявшись в коляску, сказала: