— Как кто? — переспросил он.

— Мой кузен Марррркиз Алверсток! — пояснила она. — Понимаете?

— Наверно, я безнадежно туп, но я не… — тут его осенило, и он угрожающе сдвинул брови.

— Ах, вот что! Марррркиз Каррррабас!

— Ну конечно! И это подействовало! Если бы не эта ужасная особа, которую вы так отделали! В жизни не слышала ничего более жестокого, но признаюсь, получила удовольствие! — Она снова стала смеяться. — Да, но вы чуть не спутали все мои планы, когда сказали вдруг, что Лафф — балукистанская гончая! Так теперь ты и будешь называться, безобразник!

Благодарный, Лафра вскочил на задние лапы и облизал ей лицо, Она столкнула его передние лапы с колен.

— Бессовестная ты дворняжка! — сообщила она ему.

Фредерика подняла глаза на Алверстока и протянула ему руку.

— Благодарю вас! — сказала она с улыбкой. — Мне пора идти. Вы сообщите мне, сколько мистеру Тревору придется заплатить этим людям?

— Подождите! — сказал он, — Вы еще не объяснили мне, как случилось так, что вы оказались на прогулке одна, кузина.

— Не объяснила, — согласилась она, — Но в таком случае, может быть, и вы тогда тоже объясните мне, почему это вас так беспокоит?

— Я готов. Возможно, так принято в Гирфордшире, но для Лондона это не годится. Девушки вашего возраста и воспитания не гуляют по городу в одиночку.

— Ну, обычно я одна и не хожу и, естественно, никогда не позволю Черис. Но я не девчонка, как вам может показаться, потому что вы намного старше, но уверяю вас, я уже давно не считаюсь юной мисс! И в любом случае не должна отчитываться перед вами, кузен Алверсток!

— Ошибаетесь! — ответил он. — Если вы хотите попасть в светское общество, Фредерика, вам придется следовать его правилам! Или вы будете делать что положено, или я умываю руки. Если вы решили шокировать свет своим поведением, поищите себе другого покровителя!

Она вспыхнула и уже открыла рот, чтобы резко ответить ему, но сдержалась и прикусила язык. После паузы ей все-таки удалось улыбнуться и сказать:

— Думаю, что после сегодняшнего случая вы бы уже с удовольствием умыли руки.

— Ничего подобного! — спокойно сказал он, — Выбросьте это из головы!

— Вот как раз этого я сделать не могу, хотя и очень хотела бы, потому что эта история вынуждает меня держать язык за зубами! — сказала она ему, — В то время как я бы с удовольствием сказала вам пару ласковых, милорд… но я не стану вас упрекать, хотя вы и заслуживаете этого! — добавила она откровенно.

— Это почему же? — Его это начало занимать.

— Потому что вы прекрасно знали, когда распекали меня, что я слишком обязана вам сейчас, чтобы обидеть вас.

Он расхохотался:

— Думаете, вам это удалось бы?

— Да, еще как! Я могу наговорить таких обидных слов, когда рассержена!

— Ну что же, послушаем!

— Она покачала головой, а на щеке ее появилась ямочка.

— Нет, я уже успокоилась. Сказать правду, я вышла из себя потому, что, как правильно говорит моя тетушка, ничто не злит человека так, как сознание того, что он не прав. Это верно?

— Не знаю. Не думал об этом.

— Она удивленно посмотрела на него, но решила не продолжать эту тему.

— Ну что ж, я постараюсь, чтобы вам не пришлось краснеть за нас. Обычно мы с Черис выводим Лаффа на прогулку. Но дело в том, что Черис простыла. Джессеми же по утрам непременно должен сидеть над учебниками. Он считает, что в Лондоне ему нужно гораздо больше заниматься, бедный мальчик!

— Тогда почему вы не взяли Феликса или горничную?

— У меня нет своей горничной, только служанки в доме, а они городские и не любят гулять, сразу начинают ныть, что им трут башмаки или что-нибудь еще. Я бы взяла Феликса, но у него сейчас в голове только Механический музей, и он бы всю дорогу надоедал мне этим. Умоляю, не сердитесь, я больше не буду!

— Вам нужен лакей, — сказал он, все еще хмурясь.

— Зачем, чтобы защищать меня? Лафф это делает не хуже, клянусь вам!

— Чтобы ждать вас, носить покупки, вручать вам письма.

— Мне кажется, вы хотите сказать, что его не хватает для престижа.

— И это тоже, — ответил он.

Она задумчиво смотрела на него, потом грустно улыбнулась.

— Для респектабельности, как говорит Баддль! Он хотел, чтобы я взяла с нами Питера, но мне пришлось оставить его в Грейнарде, так как, во-первых, мистер Портс очень хотел его нанять, а во-вторых, мне показалось, что это излишние расходы. Хотя, честно говоря, мне очень не хватает лакея; по мнению Баддля, сам он слишком стар, чтобы справляться со всем одному в этих ужасных лондонских домах.

— Вас смущают расходы? — прямо спросил он.

— Нет, я найму лакея, и он может заменить служанку, которая сейчас помогает Баддлю.

— Нет, доверьте это мне! — сказал он. — Нанимать лакеев, да еще лондонских, это не дело для молодой девушки.

— Спасибо, я вам так признательна! Но непонятно, зачем вам заниматься этим?

— Этим займется Тревор, он найдет подходящего человека и пришлет его к Баддлю.

— Тогда я буду признательна ему. — Она снова протянула ему руку. — Ну, прощайте, кузен.

— Еще не все! Если у вас нет неотложных дел, я мог бы отвезти вас к моей сестре прямо сейчас. Она хочет с вами познакомиться, и это прекрасная возможность съездить к ней.

Вздрогнув, она сказала:

— Да, но Черис! Ей ведь тоже надо пойти? Не покажется ли леди Бакстед это невежливым, раз она собирается ее представить на балу?

— Нет, отчего же, ведь мы ей все объясним. Она сочтет более невежливым, если этот визит будет отложен.

— Но через день или два Черис уже будет в порядке!

— Надеюсь. Но, к сожалению, завтра я уезжаю в Ньюмаркет и пробуду там неделю. А нанести визит за две недели до бала будет нарушением правил приличия, поверьте мне.

Она растерялась.

— И правда! Она решит, что мы невоспитанные девчонки! Но я не одета для этого!

Он поднес к лицу монокль и оглядел ее через него. На ней была ротонда под цвет ее волос, оранжевые ботинки из бумажной ткани и аккуратная маленькая шляпка со страусиным пером вокруг тульи. Он опустил монокль.

— Не вижу ничего неподходящего, — сказал он.

— Вы, может быть, и не видите, но будьте уверены, леди Бакстед примет меня за настоящую оборванку! Я ношу эту ротонду уже года два!

— Совсем не обязательно ей об этом сообщать.

— Вы правы! — сказала она мягко. — Она и сама это увидит.

— Как это она увидит, если я не заметил?

— Потому что она женщина! И вы еще спрашиваете!

Его глаза засветились лукавым блеском.

— Вы недооцениваете меня, Фредерика! Я гораздо лучше разбираюсь в дамских туалетах, чем моя сестра! Могу это вам доказать! Итак! Ваша ротонда сшита не по последней моде, ваши ботинки сделаны из ткани, а не из лайки, и вы подновили шляпку, а перо покрасили под цвет ботинок. Ну что, я прав?

Она посмотрела на него мрачно, но с интересом.

— Да, правы, боюсь, что тетя Скребстер — тоже.

— Ого! Значит, она предупредила вас, какой я неисправимый повеса. Но вам нечего меня бояться, Фредерика!

Тут она не удержалась от смеха.

— О, я знаю! Для этого я не слишком хорошенькая.

Она прямо смотрела ему в лицо, но брови ее слегка нахмурились.

— Вот Черис, другое дело, — задумчиво проговорила она. — Но… но хотя вы и считаете меня неопытной девчонкой, кузен, мне, знаете ли, не семнадцать лет. Вы не станете повесничать.

— Откуда вы знаете? — спросил он насмешливо.

— Ну, я, правда, не очень хорошо знаю повес, точнее, никогда не встречала их прежде, но я не такая дурочка, чтобы не понимать, что вы — джентльмен, как бы невежливы вы ни были и какие бы неуместные вещи ни говорили! Наверное, такая беспечность свойственна многим людям знатного происхождения.

Он был так ошеломлен ее словами, что не мог ничего сказать. Затем кислая улыбка искривила его рот, и он сказал:

— Похоже, я заслужил это. Примите мои извинения, кузина! А теперь позвольте отвезти вас к моей сестре.

— Что ж, — с сомнением сказала она, — если вы считаете, что она не будет… Ах нет! Вы забыли о Лаффре! Мило будет явиться в гостиную леди Бакстед с деревенской собакой! Я не могу!

— Не беспокойтесь. Кто-нибудь из моих людей отведет его на Уимпол-стрит. Я пойду распоряжусь. Посидите, я недолго!

Он вышел из комнаты, и хотя второй лакей уже бежал в конюшню передать, чтобы запрягали, прошло не меньше двадцати минут, прежде чем Фредерика села в экипаж его светлости. Протестующие вопли Лафры, которого Джеймс держал на поводке, неслись ей вслед, но она решительно проигнорировала его бешеные призывы и только озабоченно спросила:

— Вы сказали Джеймсу, чтобы он ни в коем случае не спускал его с поводка?

— Не только я, но и вы не раз сказали ему это, — напомнил Алверсток, усаживаясь рядом с ней. — Гросвенор-плейс, Рокстон.

— Он еще не привык к лондонским улицам, — сказала Фредерика, когда дверца коляски закрылась, и не понимает, что нельзя перебегать через дорогу где угодно. И, конечно, если он увидит на другой стороне улицы кошку или другую собаку, бросается к ней, а среди кучеров и их пассажиров начинается паника, потому что он пугает лошадей и путает все движение!

— Могу себе представить! Зачем же вы взяли его в Лондон?

Она изумленно смотрела на него.

— Как, а что же нам оставалось делать?

— Разве не могли вы оставить его, я не знаю… Ну, садовнику, леснику или управляющему?

— Ну… нет! — воскликнула она. — Как вы могли подумать, что мы такие бессердечные? Когда он спас Джессеми жизнь, будто бы, как утверждает Черис, знал, что своей жизнью он обязан ему. Я-то думаю, что он этого не помнит, но когда он был крошечным щенком, три деревенских мальчишки бросили его в пруд, привязав камень на шею. Бедный Лафф! Так вот, Джессеми кинулся за ним, и я никогда в жизни не видела более страшного существа, когда он вошел в дом с Лаффом на руках! Насквозь мокрый, с окровавленным лицом и черным синяком под глазом!