– Вот местечко, и угораздило же меня… Лучше бы оставалась в Компьене. Уж как-нибудь бы протянула…

После ужина мадам Форье изъявила желание, чтобы новая субретка развлекла её чтением. Мари-Жанна вошла в спальню своей хозяйки, та возлежала на кровати в прозрачном пеньюаре.

– Возьмите книгу и садитесь на стул, – распорядилась баронесса. – Начинаете читать с закладки.

Мари-Жанна открыла книгу и начала читать в указанном месте:


«Сэр Генри Олдрейт увидел прекрасную Викторию. Она стояла перед ним почти нагая, прикрываясь лишь одной прозрачной накидкой, чрез которую он явно улавливал её роскошные формы.

«Боже мой! – подумал сэр Олдрейт. «Как она хороша! Я страстно желаю её!» Он подошёл к юной красавице:

– Сударыня! Ваша красота выше всяких похвал! Я страстно желаю вас!

– О! Сэр Генри! Я счастлива, что вы помогли мне и освободили от ненавистного тирана, я также хочу отблагодарить вас…

– Я весь в нетерпении! – воскликнул доблестный воин.

– Но… было бы несправедливо забыть о вашем друге сэре Мэрлоке, ведь он также принимал участие моём освобождении.

– Конечно, сударыня, мы не забудем о нём. Я награжу его за помощь своим мечом.

– Вы вольны делать со своим оружием всё, что пожелаете. Но со своей стороны я также хотела бы наградить вашего помощника…

– Каким образом, сударыня? – недоумевал сэр Олдрейт.

– Своей любовью, сэр…

Генри Олдрейт несколько опешил:

– Позвольте… Я не ослышался? Вы хотите провести ночь с Мэрлоком? А как же я?

Прекрасная Виктория рассмеялась:

– И с вами, сэр… С вами обоими одновременно…»


Мари-Жанна читала далее, стараясь не вдаваться в смысл рыцарского романа. Но когда она дошла до места фривольной любви сэра Олдрейта, Мэрлока и юной обольстительницы, то почувствовала, как краска прилила к щекам. Подобное могло произойти по её мнению только в одном месте: в салоне мадам Паскаль, где любили устраивать различные вариации.

– Тебе неловко от этой сцены? – поинтересовалась баронесса.

Мари-Жанна оторвалась от книги.

– Немного.

– Странно… – продолжила баронесса. – В салоне мадам Паскаль ты была менее стыдлива, когда удовлетворяла своих клиентов. И я даже знаю, каким образом…

– Мадам! – воскликнула субретка. – Зачем вы так? – она захлопнула книгу и вскочила со стула.

– Сядь немедленно! Я не давала приказа остановить чтение. Продолжай!

Мари-Жанна села, нашла нужное место в книге и снова начала чтение: описание любовных сцен было настолько откровенным и возбуждающим, что она более не сомневалась в истинном назначении сего романа.

Баронесса явно возбуждалась от услышанного. Она скинула пеньюар, оставшись обнажённой и ласкала себя в весьма интимных местах… Мари-Жанна смотрела только в книгу, стараясь не обращать внимание на её стоны.

– А теперь раздевайся! – приказала баронесса и накинулась на субретку.

– Мадам! Что вы делаете?! – отбивалась Мари-Жанна от баронессы.

– Я хочу тебя!!! – неистово прокричала та. – Если ты не разденешься сама, то я позову слуг, и они разорвут на тебе одежду!

– Но мадам, мы так не договаривались! – пыталась возразить субретка.

– Я спросила: согласна ли ты на все условия? И услышала в ответ: да! Раздевайся немедленно, иначе я прикажу пороть тебя. А это доставляет мне немалое удовольствие!

Мари-Жанна продолжала отбиваться, неожиданно она ощутила удар в живот: сознание помутилось.

– Что вы миндальничаете с ней, баронесса! Раздевайте её!

Это было последним, что услышала Мари-Жанна перед тем, как потерять сознание.

* * *

Обнажённая субретка лежала на широкой кровати, её ноги были раскинуты. Сквозь туман сознания она слышала приглушённые голоса.

– Шевалье! Вы говорили мне, что эта куртизанка всё умеет и потеряла последний стыд в салоне Паскаль. А что я встретила? Яростный отпор! Вы обманули меня! Сия особа никогда не удовлетворяла женщин.

– Зато она прекрасно умеет делать всё то, чего желает мужчина. И я получил компенсацию сполна, – говорил второй голос. И он показался Мари-Жанне знакомым.

– Вы солгали мне! Я хотела новых ощущений! А что получила взамен? Неопытную в женской любви шлюху и вас, как обычно… – возмущалась баронесса.

– А разве этого мало? Согласитесь, Матильда, сегодняшняя ночь была не так уж плоха… Я даже не ожидал от вас такой прыти!

– Перестаньте, Монтуи! Это уже не смешно, а противозаконно! Она не хотела того, что мы сделала с ней.

– Матильда, вы боитесь? Вы, право, меня удивляете! Кому нужна эта девка? Кто вообще хватится её? Она даже толком не знает, где находится. Да и письмо вы подписали не своим именем…

Баронесса вздохнула.

– Пожалуй, вы правы… Но надо срочно от неё избавиться.

– Пока окончательно не рассвело, я посажу её в карету и выброшу на Парижской дороге. Только надо влить в неё побольше вина.

Глава 23

Бродячий театр Анри Новьена, состоявший из двух крытых повозок двигался из Компьена в Париж. Весенняя непогода развезла дороги. Телеги, поскрипывая, переваливаясь с боку на бок, с трудом преодолевали разлившуюся жижу с островками почерневшего льда.

Новьен, по обыкновению, сам правил лошадьми, сидя в первой повозке. Холод раннего утра пробрал его до костей, служитель Мельпомены откупорил бутылку вина и смачно глотнул: по телу пробежался ручеёк тепла. Мужчина подумал: «Эх, спеть бы! Да разбужу всех…»

Повозки повернули на Парижский тракт и продолжили путь.

Отпив ещё вина и, осушив, таким образом, всю бутылку, Новьен почувствовал острую необходимость справить естественную нужду. Он остановил лошадей, спрыгнул с повозки и, угодив прямо в грязь, громко выругался. Так, не отходя в кусты, он оправился и с чувством лёгкости после проделанного «мероприятия» собрался обратно залезть в повозку. Неожиданно он услышал стон, доносившийся с обочины дороги. Новьен напрягся: наверное, вино сыграло злую шутку! Но через мгновенье стон повторился.

Новьен растерялся. Он метнулся в повозку и уже собирался изо всех сил хлестнуть лошадей кнутом, дабы покинуть это зловещее место. Стон повторился, и Новьен отчётливо услышал:

– Помогите… Умоляю, помогите.

Голос, молящий о помощи, был женским. Новьен успокоился: уж явно не разбойники! Впрочем, откуда им здесь взяться: Парижский тракт всегда имел репутацию безопасной дороги.

Новьен откинул шерстяной полог повозки и растолкал одного из актёров:

– Эй, проснись! Мне нужна твоя помощь.

Вскоре Мари-Жанна лежала в повозке, укутанная двумя одеялами. Она едва могла говорить.

– Что случилось с вами, сударыня? – поинтересовался Новьен. – Как вы оказалась так далеко от города?

– Меня похитили… держали в замке… затем, опоив вином бросили здесь…

– Бедняжка, – посочувствовал Новьен. – Странные похитители, даже не взяли баул с вещами.

– Это всё из-за её красоты, – высказала предположение молодая актриса. – Наверное, один из отвергнутых поклонников сыграл с ней злую шутку.

– Да, всё так и было, – подтвердила Мари-Жанна.

– А я что говорю! Бедные мы, женщины! От вас, мужчин, одни только неприятности!

– Попридержи язык! – приказал Новьен. – Сударыня, вам, вероятно, хотелось бы вернуться в Компьен? – предположил он.

– Нет… там никто меня не ждёт…

– Тогда отправляйтесь с нами в Париж! С вашими внешними данными вы сможете заработать на кусок хлеба в моём театре. Мы планируем поставить новую пьесу, я дам вам небольшую роль.

– Благодарю вас, сударь, вы так добры ко мне, – пролепетала обессилившая Мари-Жанна.

* * *

Повозки бродячего театра достигли Парижа, когда уже темнело. Новьен, неплохо знавший город, остановился на постоялом дворе «Жирная куропатка».

Мари-Жанна несколько освоилась со своим новым положением и предполагаемым ремеслом. Актёры были добры и предупредительны с ней, особенно мужчины. Мари-Жанна опасалась, что актрисы будут ревновать, ведь при таком образе жизни, наверняка отношения уже сложились. Но женщины восприняли появление новенькой спокойно, даже взяв её под опеку. Они с удовольствием делились тайнами актёрского мастерства и наперебой рассказывали Мари-Жанне разные истории.

* * *

Театр господина Новьена давал постановку на рыночной площади. Мари-Жанне была отведена небольшая роль благородной дамы, которая награждает молодого юношу поцелуем за проявленное благородство и храбрость.

Горожане и мелкие торговцы окружили импровизированный помост, роль которого выполняли ловко сцепленные повозки, и наслаждались нехитрым действом.

Карета графа Дю Барри пересекала площадь именно в тот момент, когда на сцене появилась Мари-Жанна в одном из своих роскошных платьев. Граф, смотревший в окно кареты, залюбовался молодой актрисой и приказал кучеру остановиться. Так он наблюдал из своего убежища, покуда спектакль не закончился.

Тогда граф Дю Барри вышел из кареты и направился к «сцене».

– Сударь, – обратился он к Новьену, – судя по вашему внешнему виду, можно с уверенностью предположить, что вы – главный в актёрской труппе.

– Да, Ваше Сиятельство, – Новьен почтительно поклонился, надеясь, что богач пригласит актёров развлечь его.

– Меня интересует актриса в бирюзовом платье, – пояснил граф.

– А, Ваше Сиятельство, это – Мари-Жанна. В моём театре она недавно.

– Красивая женщина. Сколько ты хочешь за неё?

Новьен опешил от такого циничного вопроса.

– Но, Ваше Сиятельство… А, если она не захочет следовать с вами?

– Не волнуйся. Это моя забота.

– Как угодно, Вашему Сиятельству.

– Так сколько ты хочешь, служитель Мельпомены? Говори.

Новьен покашлял, немного помялся и назвал сумму.

– Если Вашему Сиятельству, не покажется дерзкой сумма в сто ливров…