– Может, теперь этот человек с Боу Стрит, что поодаль от нас, уйдет?

– Согласен, но сперва напишите объяснительное письмо.

Мисс Салливан села за письменный стол в углу гостиной и написала все, прибавив глубокое извинение. Дивэйн бегло прочитал и положил записку в карман.

– Подождите меня на улице, – сказал он офицеру, выпил вина, преподнесенного мисс Салливан.

– Я очень рада, что нам удалось решить этот вопрос так полюбовно, – сказала она. – Но от чьего имени вы действуете, лорд Дивэйн?

– От имени леди Кэмден.

– А-а… И есть возможность заключения союза между вами?

– Все возможно. Я буду вам признателен, если о нашем разговоре никому не расскажете.

– Так вы не собираетесь покровительствовать миссис Ритчи? – пытаясь спрятать все свое ликование под личиной безразличия. Мисс Салливан слышала о поездке в парк с миссис Ритчи. И у нее зародились подозрения, где Дивэйн получил интересующие его сведения.

– Мне сейчас не до этого.

– Я уверена, что мы все пожалеем о такой потере, – сказала она, пристально глядя ему в глаза. Увы, мисс Салливан было нечем поживиться, но, по крайней мере – думала она – миссис Ритчи, эта проклятая хищница, не получит своего…

Дивэйн поспешно допил вино и поднялся.

– Судя по вашему туалету, вы собираетесь куда-то. Не смею задерживать. Очень приятно было познакомиться, – при этом он засунул триста гиней в карман в некоторой нерешительности: следует ли ему дать Маргарите сколько-нибудь за помощь? Но, взглянув на блеск ее сапфиров, на роскошь обстановки, которую обеспечил сэр Перси, Дивэйн решил, что лучше потратить деньги с большей пользой в другом месте.

Он отправился к лорду Мондли. Но его не оказалось дома – был на вечернем заседании в палате лордов. Дивэйну хотелось поскорей загладить свое скандальное поведение перед леди Кэмден, представив ей объяснение, что произошло, к тому ж, вдобавок, извинительное письмо лорда Мондли. Дивэйн надеялся, что это вернет ему благосклонность Франчески. Или позволит встречаться, что положит конец ссоре.

Но Мондли пока нет. Надо ждать до утра. Он провел довольно приятное время в своем клубе. Мистера Ирвина там не оказалось, потому Дивэйн побыл в клубе около часа. Дальше идти куда-то не хотелось. Бессмысленное кружение настолько наскучило, что он потерял к вечерам всякий интерес. А встреча с мисс Саллиман вызвала вообще отвращение к женщинам легкого поведения. Появилось даже желание надежно и стойко обосноваться в жизни. И чем больше думал о будущей спутнице, тем больше убеждался: только она, леди Кэмден.

Он мог понять ее поспешные попытки найти развлечение. Он даже это одобрял. Ему даже нравился в дамах огненный порыв. Она не кисейная барышня, которая снесет грубость мужчины.


А тем временем леди Кэмден завершала подготовку к переезду в Суррей. С Дивэйном встретиться и не думала. Даже не хотела, чтоб это произошло. Но как только звякнет дверной звонок, сердце Франчески начинало неистово колотиться. Но приходил либо мистер Ирвин, чтоб попрощаться, либо Селби – сообщить, что получен ответ Мери. И договориться, когда лучше отправляться.

– Чем раньше, тем лучше, – настаивала Френ. И она действительно думала так.

До Эллиса – имения Мери и Рональда – можно легко добраться к полудню, если выбраться пораньше. Оставалось несколько мелких дел: оплатить необходимые счета, отменить встречи, вернуть книги в библиотеку. Мистер Кейн помогал. Вызвался даже сделать покупки для Гарри. В свои восемнадцать месяцев отроду, малыш уже проявлял живой интерес к лошадям, и мистер Кейн купил ему замечательную, вырезанную из дерева лошадку.

Кейн пообедал с Франческой и миссис Денвер, послал домой слугу, чтоб тот приготовил все к отъезду на несколько дней. Чувствуя, что и одного пессимиста на обеде предостаточно, старался изо всех сил развеселить маленькую компанию, не раз повторял:

– Мистер Дункан считает, что дело не дойдет до суда. А если найдут ожерелье, никакого обвинения не будет тебе предъявлено, Френ.

Франческа заметила:

– Если только люди не скажут, что лорд Мондли вынудил меня вернуть бриллианты, чтоб избежать судебного преследования. Но я безумно хочу, чтоб ожерелье нашлось!

Мистер Кейн покачал головой, подумав: «Из проституток не вытянешь слова. Я никогда не общался с этими тварями. Не знаю, с чего и начать, коль случится разговор».

Леди Кэмден о своем

– Ты сделал для меня больше, чем мог. Я столько принесла тебе неприятностей. Зачем ты упорно нянчился со мной?

Солби покраснел и решил перевести разговор на другую тему:

– Я спросил адвоката Дункана, какие юридические меры мы можем предпринять, чтоб вернуть ожерелье? Ведь должны же существовать какие-то законы! Думаю, что вся эта компания распутников зашевелится, когда познакомится с соответствующими судебными предписаниями.

Миссис Денвер заметила:

– Уверена, что это случится скоро. А пока мы уезжаем из всей этой неразберихи.

Но, оставшись одна, Франческа вновь смутно и тайно почувствовала нежелание уезжать. Попыталась отвлечь себя надеждой, что ожерелье будет найдено, а ее доброе имя восстановлено. Тогда возможно и возвращение в Лондон. И даже встретиться с лордом Дивэйном. И обязательно посмотрит на него так, будто смотрит через грязное оконное стекло.

Однако все эти утешения не казались достаточно убедительными, чтобы успокоить. Ей надо было и дальше придумывать месть Дивэйну: оскорбить его, унизить – как это в свое время сделал он с ней.


Назавтра все встали в половине восьмого. Несмотря на спешку, дом был приведен в полный порядок. Экипажи выехали из Лондона. Экипаж мистера Кейна – впереди. К десяти они уже достигли лесистой местности вдали от городского шума. Мимо проплывали вереницы восхитительных деревушек, где дети играли на лужайках в крикет, а шпили старинных церквушек, вонзенные в голубые небеса, создавали ощущение величественности. Франческа ощутила, как умиротворение и покой завладевают ее истерзанной душой. Ей бы вообще не оставаться после смерти Дэвида в Лондоне!

Путешественники остановились пообедать в Кройдоне, а к полудню проехали Рейгейт. Элмс, который находился на краю Нос Даунса, оставался в четырех милях отсюда. Мистер Кейн показал, откуда начинались владения Рональда Трэверса. Аккуратные постройки ферм, взятые в аренду, лепились друг к другу вдоль всего берега реки, скот укрылся под тенистыми деревьями, ища защиты от знойного дня. Элмс виднелся на пригорке.

Это был каменный дом, состоящий как бы из трех кубов, самый большой из которых выдавался вперед, два поменьше – обочь его. Вязы, давшие название местности, создавали особую обстановку красоты и прохлады. Конечно, ничем не примечательный дом. Не величественный, как владение Мондли, в котором жила бы Франческа, будь жив Дэвид. Но после всех потрясений, Франческа не смогла бы отыскать для будущей жизни места более подходящего, чем деревня, где неплохо обзавестись мужем и семьей, делить с ними простые радости и обязанности.

Ее прошлая жизнь показалась бессмыслицей. Для Дэвида она была игрушкой, куклой, которую можно превосходно наряжать и показывать друзьям. А как все насмотрятся – купить новую куклу. Никогда больше Франческа не сведет судьбу с таким пустомелей и ненадежным человеком! И если она выйдет замуж здесь, ее избранником станет непременно добропорядочный фермер. Как Рональд Трэверс.

В идиллической тишине, где слышалось лишь легкое постукивание колес экипажа, смешанное с мычанием скота и криком грачей, будущее не казалось Франческе безнадежным.

Экипажи подъехали к дому. Радостная Мери выбежала встречать гостей. Женщины тепло обнялись.

– Ну, дай же я на тебя посмотрю! – восклицала Мери. – Как ты осунулась, Френ! И выглядишь усталой. Ничего, мы прибавим румянца твоим щечкам, быстро поправишься. О, вы только гляньте, какая у нее чудная соломенная шляпка! Замечательно! Наверно, последний писк моды?

Она поприветствовала миссис Денвер и мистера Кейна. То есть, своего брата Селби.

Френ уважала свою старую подругу, хотя та была полной противоположностью Кэмден. Пока Франческа попусту тратила время, превращаясь в изможденную женщину от бесконечных беспокойств, Мери процветала, становилась уверенной в себе дамой и матерью. Ее устроенность и довольство выдавали розовые губки и полноватая фигура. Конечно, ее платье и прическа заставили бы хихикать модниц лондонских салонов, у Франчески вызвали одобрение и умиление. Себя же она чувствовала здесь неуместно разодетой. И с завистью следила за искрометностью подруги.

– Ты замечательно выглядишь, Мери! А где Гарри? Я так хочу обнять крестника!

– Спит. Но скоро его приведут в гостиную. Идемте в дом. Повар приготовил особенный обед. Твое любимое блюдо: имбирные орешки и взбитые сливки. Уж это-то поможет тебе поправиться! Да гляди, не располней, как я! Правда, Рон утверждает, что меня еще можно обнять.

– Нет, нет, Мери, ты в самый раз.

Так, весело болтая, взявшись под руки, они вошли в дом. Миссис Денвер и мистер Кейн обменивались многозначительными взглядами, говорящими, что довольны переменой Френ. Значит, идея приехать сюда была самой удачной. А за обедом настроение их окончательно улучшилось. Франческа давно не ела с таким аппетитом. Ветчина с горчицей и простой хлеб казались слаще любых столичных пирожных. И хотя Франческа до отвала наелась, ей пришлось попробовать еще имбирных орешков со взбитыми сливками.

– Ну, а сейчас к нам приведут самого маленького из семейства, – счастливо сказала Мери.

Гарри и впрямь был обворожителен. Все лучшее взял от родителей. Карие глаза и темные волосы – от них, а очарование озорного характера – только от самого себя. В несколько минут он умудрился размазать по всей одежде крем и сливки. В полной восторженности от своей же проделки стал громко смеяться и веселиться. За столом все только и задабривали Гарри, чтоб он произнес несколько своих слов: «Мама, папа, бу-бу, та-та».