– Мне бы хотелось остаться в Санта-Мария дель Фьоре, матушка, – поспешно заверила младшая из монахинь. – Я готова принять обет.

– Господу угодно, чтобы напоследок ты встретилась с многочисленными искушениями лицом к лицу, – возразила настоятельница. – Уверена, что тебе удастся побороть страх и в конце концов принять единственно верное решение.

– А мы позаботимся о подобающей случаю одежде и хороших лошадях. Мулы слишком медлительны, а путь предстоит долгий, – добавила Орианна. – Значит, дело можно считать улаженным, кузина? – Она вложила в руку настоятельницы увесистый кошелек.

– Вполне, – невозмутимо заверила преподобная матушка Баптиста. – Когда прислать к тебе сестер?

– Пусть остаются в монастыре, – ответила синьора Пьетро д’Анджело. – Покидая город, мы обязательно проедем мимо, и они смогут присоединиться к каравану. Не стоит покидать привычную обстановку раньше времени.

– Ты очень добра, – последовал ответ.

Орианна вернулась домой довольная и первым делом разыскала в саду Франческу.

– Надеюсь, день прошел успешно? Непременно покажи, какие ткани выбрала.

– Ах, мама! – воскликнула Лючана, третья из дочерей. – У Франчески такой замечательный вкус! Надеюсь, что когда настанет моя очередь выходить замуж, мне тоже позволят самой выбрать материал для приданого.

Орианна улыбнулась и нежно погладила Лючану по золотисто-рыжим волосам.

– Со следующим замужеством у вас хлопот не будет, – рассмеялась Франческа. – Нашей Лючане нравятся буквально все мужчины. С удовольствием покажу все, что выбрала, мама.

Они пошли в кладовую, где были аккуратно сложены разноцветные рулоны. Орианна с удовольствием отметила и великолепное чувство стиля, и размах: шелк всевозможных оттенков, узорная парча, бархат, золотая и серебряная тафта. Не остались без внимания кружева и меха, бисер для отделки был рассортирован по цветам и сложен в небольшие чаши, а катушки с нитками занимали целый поднос.

– Надо будет пригласить сапожника и перчаточника, – задумчиво произнесла Орианна.

– А еще шорника, чтобы сделал для моих коней настоящие седла и упряжь, – добавила Франческа. – Было бы славно, если бы он украсил уздечки серебряными колокольчиками.

– До чего же мне хочется поехать вместе с тобой! – вздохнула Лючана. – Интересно, сын герцога красивый? Какие у него глаза: голубые, карие? Или, может быть, зеленые? А губы его созданы для поцелуев?

– Лючана! – гневно перебила Орианна. – Кто тебе сказал, что мужские губы допустимо оценивать с точки зрения поцелуев?

– Ну что ты, мама! Не волнуйся, пожалуйста. Я всего лишь случайно услышала разговор служанок, – невинно захлопала глазами младшая дочка.

Однако Орианну ответ не успокоил. Кто знает, о чем еще болтали эти бездельницы? Хорошо, что сразу после отъезда Франчески семья переберется в Тоскану, на летнюю виллу, где дети не смогут подслушивать разговоры прислуги. Лючана будет с утра до вечера бегать босиком с деревенскими приятелями, как делает это каждое лето, а Джулия постарается не отставать. Младшим дочерям сейчас было двенадцать и десять лет, и дружили они между собой намного крепче, чем две старшие.

Осталось лишь благополучно отправить Франческу подальше от дома. Потерпеть еще несколько недель… Орианна вздохнула с облегчением. Если обстоятельства сложатся благополучно, упрямица наконец найдет свое счастье и выйдет замуж за наследника Террено Боскозо. А манерам, подобающим герцогине, учиться не придется: кажется, они у девочки в крови.

Глава 2

И вот наконец настал день отъезда. Восхитительные новые наряды, равно как и драгоценности, были аккуратно упакованы в шесть дубовых сундуков, изнутри обшитых кедром, а снаружи обитых железом. Два отдельных сундука предназначались исключительно для постельного белья: в один слуги сложили тонкие льняные простыни и мягкую перину, а во второй не без труда затолкали шелковое одеяло на лебяжьем пуху и несколько огромных подушек – разумеется, тоже пуховых. Дорожная одежда, предназначенная для путешествия в Террено Боскозо, также заняла целый большой сундук. Необходимые аксессуары – перчатки, украшения для причесок, шелковые чулки и несколько пар специально изготовленных туфель – уместились в сундук поменьше.

Горничная Терца гордилась собственным багажом, состоявшим из новых платьев, призванных показать всем и каждому, что семья Франчески ценит своих преданных слуг и не жалеет средств на их содержание. Терца была приятной, в меру симпатичной девушкой двадцати с лишним лет, со светло-каштановыми волосами и карими глазами. Дочка кухарки, она выросла в доме Пьетро д’Анджело и прошла строгую выучку у Фабии, личной горничной госпожи, которая порекомендовала взять девушку в услужение.

Терца оказалась хорошо воспитанной, обходительной и преданной, но при этом тактичной и ненавязчивой. После возвращения Франчески из Венеции она стала ее личной горничной и с готовностью согласилась отправиться в дальний путь. Молодая госпожа, в свою очередь, радовалась такой компании, потому что, несмотря на внешнюю скромность, Терца отличалась склонностью к авантюризму; Франческа выяснила это, однажды застав горничную за азартной игрой в компании мужчин.

Когда один из игроков проигрался в пух и прах и обвинил победительницу в мошенничестве, она без сомнений достала из складок юбки маленький кинжал и вежливо поинтересовалась, признает ли обидчик, что за необоснованными обвинениями стоит лишь его собственная глупость. Если так, то она готова снисходительно принять извинения. Если же таковых не последует, то кинжал немедленно пойдет в ход. Противник заартачился, и, тихонько напевая игривую уличную песенку, Терца подошла ближе. К счастью, другой игрок многозначительно подтолкнул упрямца, и извинение, пусть и неохотное, тут же последовало, после чего победительница забрала выигрыш и преспокойно удалилась. Франческа восхитилась твердостью характера и независимостью Терцы, в чем сочла нужным немедленно признаться. После этого случая госпожа и горничная стали близкими подругами.

Эскорт состоял из пятидесяти вооруженных всадников, нанятых торговцем шелком на временную службу. Кроме них кавалькаду сопровождали еще двадцать пять воинов, присланных самим Лоренцо Медичи и с гордостью носивших на груди его витиеватый герб.

Подобное внимание считалось огромной честью и было призвано показать старому герцогу Титу, что Франческа Пьетро д’Анджело пользуется во Флоренции особым уважением.

Двоим темнокожим грумам предстояло неустанно заботиться не только о новых меринах госпожи, но и о лошадях, на которых ехали монахини и священник, а также о спокойной пегой кобыле Терцы. Их попечению были доверены и две борзые, подаренные Франческе Лоренцо Великолепным. Темно-серую собаку она назвала Туоно, что означает «Гром», а светло-серой дала кличку Небиа, то есть «туман». В путешествие отправилась даже повариха семейства Пьетро д’Анджело: ее обеспечили отдельной повозкой со всем необходимым скарбом и запасом продуктов. Предусмотрели также и небольшую ванну, чтобы Франческа могла помыться в дороге.

Джованни Пьетро д’Анджело смотрел на собравшийся возле его дома огромный караван со смешанными чувствами: отнюдь не скаредный, он все-таки не мог не думать о колоссальных расходах, которых стоила ему эта поездка. Дай Бог, чтобы Франческе понравился сын герцога Террено Боскозо. Дай Бог, чтобы ее красота произвела на наследника должное впечатление и определила его выбор. Если же этого не случится, над семьей будет смеяться вся Флоренция, а его самого назовут напыщенным глупцом.

И все-таки негоже отправлять дочь на смотрины к герцогу и при этом экономить на каждой мелочи. Доброта Лоренцо Медичи на поверку оказалась крайне дорогим удовольствием. К тому же если Франческе не удастся завоевать сердце наследника, благодетель испытает глубокое разочарование.

Орианна провожала дочь со слезами.

– Напрасно мы не сшили свадебное платье заранее, – переживала она.

– У портнихи есть все мои мерки, так что, если хочешь, можешь заказать в любую минуту. Если надумаю оказать герцогскому сыну честь и позволю на себе жениться, то пришлю гонца за подвенечным нарядом, – успокоила Франческа. – Ну а если нет, то сохраним его для будущего жениха.

– Пресвятая Дева! – в волнении воскликнула Орианна. – Разве можно говорить об этом так беспечно? Что, если другого шанса удачно выйти замуж не представится?

Странно, но искренняя тревога матери вызвала в душе Франчески чувство, отдаленно напоминающее раскаяние.

– Не бойся, мама, я хорошо понимаю, насколько в этой игре высока ставка, и обещаю не делать ничего столь ужасного, что могло бы безвозвратно отпугнуть молодого человека.

– Больше того, ты не сделаешь вообще ничего такого, что могло бы его отпугнуть, – уточнила Орианна.

Франческа рассмеялась:

– Постараюсь.

Ее окружили сестры.

– Если покоришь сердце наследника, мы тебя больше не увидим, – оптимистично заявила Джулия.

– Почему же? – удивилась Франческа.

– Это же ужасно далеко! Исчезнешь из нашей жизни точно так же, как исчезла Бьянка, – пояснила Лючана.

Орианна промолчала, хотя упоминание о Бьянке нарушило семейное табу.

– Я буду очень скучать, – всхлипнула Джулия.

– Ничего не поделаешь: через несколько лет наступит и твой черед выходить замуж, – ответила Франческа.

– Мама сказала, что мы с Лючаной тоже уедем в чужие края. И никогда уже не будем вместе. – Джулия разрыдалась.

– Таков обычай, – пояснила Орианна. – Девочки из хороших семей всегда покидают родной город.

– Мне пора, – закончила разговор Франческа. Слова сестер нарушили душевное равновесие. А что, если действительно вернуться домой больше не удастся? Она торопливо расцеловала родных и вышла на крыльцо.

На площади ожидал Джованни с сыновьями. Братья тепло попрощались с Франческой, напомнили о долге перед семьей и Флоренцией и вернулись в палаццо, оставив сестру наедине с отцом. Он взял дочь за плечи и заглянул ей в глаза.