Улица Люксембург во время второго посещения показалась Франческе олицетворением суеты. Няни гуляли с детьми, лакеи несли письма и посылки, а рядом с домом отца элегантная дама выходила из экипажа. Франческа послала одного из грумов постучать в дверь отцовского дома, чувствуя, как на нее со всех сторон устремляются любопытные взгляды. Грум постучал раз, другой, но ответа не последовало. С замирающим сердцем Франческа вышла из экипажа и приблизилась к дому. Грум покачал головой и пожал плечами.

— Не стучите. Здесь никто не живет.

Французский Франчески был далек от совершенства, но она поняла неожиданно прозвучавшие за ее спиной слова и оглянулась. Ее собеседнице на вид было не больше восьми лет, на личике отражалось детское любопытство.

— Tais-toi, VirginieJ[1] — Няня взяла девчушку за руку и поспешно увела ее.

Франческа беспомощно огляделась. Элегантно одетая дама села в экипаж и торопливо приказала что-то кучеру. Экипаж сорвался с места, прежде чем Франческа успела обратиться к его пассажирке. Стайка лакеев, уличных торговцев и детей собралась у крыльца дома, объясняя что-то наперебой. Франческа пожалела о том, что с ней нет мадам Элизабет: ее собственный французский оставлял желать лучшего.

— C'est la maison du lord Beaudon?[2] — робко спросила она.

Собравшиеся уставились на нее, пока наконец один из лакеев не сжалился и не ответил:

— Да, но… малышка права, мадемуазель. Англичанин не живет здесь уже несколько месяцев. А мадам больна.

Франческа уловила последнее слово «malade» — больна.

— Где же теперь мадам? — спросила она.

Лакей пожал плечами. Толпа загомонила.

Собравшиеся неуверенно переглядывались и качали головами.

— Прошу вас, помогите! — воскликнула Франческа. — Я должна видеть мадам!

Но столпившиеся люди что-то выясняли между собой. Одна из женщин, судя по виду уличная торговка, явно не соглашалась с остальными. Она тараторила на диалекте, совершенно незнакомом Франческе. Ей горячо возражали, и наконец лакей прекратил спор решительным «Non!», а затем повернулся к Франческе.

— Сожалею, мадемуазель, но мы ничем не можем вам помочь. Наверное, вам стоит обратиться в посольство.

Франческа поблагодарила его, вложила в руку несколько монет и растерянно побрела прочь. Ей казалось, что эти люди знают, что случилось с Мадди, но не хотят говорить. Это подтверждала быстрота, с которой маленькая толпа рассосалась. Франческа направилась к экипажу, но тут услышала шепот:

— Постойте, мадемуазель!

Она обернулась. За ней бочком двигалась уличная торговка. Грум попытался остановить ее, но Франческа запретила. Женщина явно хотела поговорить с ней. Она зашептала что-то на своем невероятном жаргоне, но, увидев, что Франческа не понимает ни слова, начала вновь, гораздо медленнее.

Наконец Франческа поняла, что женщина пытается назвать ей адрес, и после множества неудачных попыток сумела повторить его, удовлетворив собеседницу. Засияв от удовольствия, торговка протянула грязную ладонь. Франческа дала ей несколько монет, и они расстались, довольные друг другом. Поспешно удаляясь, торговка что-то прокричала предостерегающим тоном, но Франческа не разобрала ни слова. Теперь она знала, где найти Мадди: в «La Maison des Anges»[3] на улице Жиборо. Судя по названию, это была больница.

Глава тринадцатая

Изучив карту, захваченную с собой одним из грумов, Франческа выяснила, что улица Жиборо находится в процветающем районе неподалеку от Булонского леса. Вероятно, разыскать ее не составит труда. Было еще не так поздно, поэтому Франческа решила отправиться прямо по указанному адресу, повидаться с Мадди, выяснить, как она себя чувствует, и вернуться в отель до наступления темноты. Если позволит здоровье няни, она заберет ее из больницы. Франческа отдала распоряжения, и экипаж двинулся в сторону Булонского леса.

Путешествие заняло больше времени, чем рассчитывала Франческа: уже вечерело, когда она оказалась на улице Жиборо. Улицу окаймляли высокие стены, в которых там и сям виднелись высокие узорные чугунные ворота. Как завороженная, Франческа разглядывала величественные дома среди лужаек и клумб, виднеющиеся за воротами. Если Мадди находится в одном из таких домов, ей обеспечен надлежащий уход: эти особняки вовсе не походили на больницы, которые Франческе доводилось видеть прежде.

— Мисс Бодон, смотрите! — Один из грумов указал на доску, прикрепленную у открытых ворот. На доске значилось: «La Maison des Anges».

Экипаж свернул на короткую аллею, по обе стороны которой были расставлены статуи нимф в грациозных позах, и приблизился к прекрасному особняку, построенному незадолго до революции. Широкие ступени вели к внушительному портику и резным дверям, а на доске возле них вновь было указано название особняка. На этот раз вместе с названием на доске была выгравирована прелестная женская головка, длинные вьющиеся волосы которой обрамляли надпись.

Франческа позвонила и стала ждать, разглядывая доску. Фон для головки составляли листья и цветы — изящные, почти как живые, даже с насекомыми среди них. Франческа заметила, что все эти насекомые — пчелы. Как странно!

— Мадам?

На пороге возникла экзотическая фигура в турецком костюме. Рост этого необычного привратника составлял по меньшей мере шесть с половиной футов, его плечи поражали шириной, а смуглое лицо почти полностью скрывали внушительные усы.

Франческа растерянно заморгала и прокашлялась. Стараясь держаться вежливо и сдержанно, она произнесла:

— Я хотела бы видеть мадам Мадлен… — Она осеклась. Какую фамилию носит Мадди? — Мадам…

— Je regrette. Madame Madeleine est malade[4], — с пугающей категоричностью пробасил слуга и начал закрывать дверь.

— Да, это мне известно. — Франческа повысила голос, стараясь говорить повелительным тоном: — Но я должна ее увидеть. Прошу вас, передайте ей, что приехала мисс Бодон, Франческа Бодон. А пока я хотела бы поговорить с вашей… госпожой.

— Это невозможно!

— Что же тут невозможного? Прошу вас, впустите меня!

— Qui est-ce, Hassim?[5]

Рослый Хассим закрывал почти весь дверной проем, поэтому Франческа не видела обладательницу голоса, пока та не подошла к слуге.

Привратник поклонился.

— Une anglaise, Comtesse. Elle veut voir Madame Madeleine[6].

Судя по виду, графине уже минуло сорок лет, но с возрастом она не утратила красоты. Седые волосы были модно подстрижены, платье скромного серого цвета, сшитое из тяжелого шелка и отделанное белым кружевом, подчеркивало стройную, изящную фигуру, а глубокий вырез обнажал еще довольно свежую кожу.

Франческа была ошеломлена, но это не помешало ей выразить недовольство приемом.

— Моя фамилия Бодон, — холодно произнесла она… — До недавнего времени мадам Мадлен жила на улице Люксембург, в доме моего отца. Я ее давняя приятельница. Думаю, вы могли бы позволить мне повидаться с ней, даже если… — Она запнулась. — Неужели она так больна?

Графиня явно заволновалась.

— Мисс Бодон? Дочь лорда Бодона? Вам сюда нельзя, мадемуазель! Прошу вас, немедленно уходите!

Франческа стиснула зубы.

— Я приехала из Англии проведать мою знакомую и не уйду отсюда, пока не узнаю, что с ней!

— Но вы не понимаете… Боже мой, вам нельзя стоять здесь в дверях, где вас могут увидеть… Какая жалость! Пожалуйста, уходите!

— Если вы немедленно не отведете меня к мадам Мадлен, я вернусь сюда с представителем британского посольства.

Несмотря на волнение графини, эти слова вызвали на ее губах ироническую усмешку.

— Гости из посольства уже бывали здесь, мадемуазель, и они вряд ли захотят сопровождать вас в такое место — можете мне поверить.

— Что вы имеете в виду? — С каждой минутой гнев Франчески нарастал. — Неужели в Париже запрещается навещать больных друзей в больницах?

— В больницах?! Значит, вот как вы считаете? Теперь я все понимаю… больница! Это все объясняет.

Женщина отвернулась, но Франческа могла бы поклясться, что она беззвучно хохочет. Ее терпение лопнуло. Разозлившись, Франческа круто повернулась и направилась вниз по ступеням.

— Постойте! Подождите, мадемуазель Бодон, я передумала. Я проведу вас к мадам Мадлен, если вы пообещаете не задерживаться у нее слишком долго. Думаю, вы правы. Ваш визит пойдет Мадди на пользу.

Франческа обернулась и изумленно уставилась на графиню.

— Вы сказали «Мадди»?

— Видите ли, я ее подруга. Думаю, наше знакомство с Мадди продолжается дольше, чем ваше. Прошу вас, войдите в дом — здесь нам будет удобнее. С вашего позволения Хассим покажет груму, куда поставить экипаж. Но вы должны уехать отсюда, прежде чем… Входите, мадемуазель Бодон. — Заметив замешательство Франчески, графиня с очаровательной улыбкой добавила: — Вы в полной безопасности, уверяю вас. Моя единственная цель — защитить вас. Пусть ваши грумы останутся с Хассимом. Нельзя, чтобы экипаж увидели у крыльца.

Терзаемая сомнениями, Франческа вошла в дом.


Огромный холл блистал бархатом и позолотой, картинами и статуями, бронзой и фарфором. По обе стороны холла виднелись просторные залы, широкая, изящно изогнутая лестница вела к первой площадке, возле балюстрады стояли канделябры в виде нимф. Очевидно, этот дом являлся собственностью сказочно богатого человека, хотя, на вкус Франчески, его убранство было излишне пышным и броским. Что же это за больница? Она с сомнением взглянула на хозяйку дома.

— Я отведу вас прямо к Мадди. Думаю, увидев ее, вы успокоитесь. Она была больна, но уже поправляется.

Франческа с трудом отвела взгляд от одной из нимф, на едва прикрытой груди которой виднелась пчела, и спросила:

— Но… почему она здесь, графиня?