Джоан Смит - Франческа

Это был каменный дом, состоящий как бы из трех кубов, самый большой из которых выдавался вперед, два поменьше – обочь его. Вязы, давшие название местности, создавали особую обстановку красоты и прохлады. Конечно, ничем не примечательный дом. Не величественный, как владение Мондли, в котором жила бы Франческа, будь жив Дэвид. Но после всех потрясений, Франческа не смогла бы отыскать для будущей жизни места более подходящего, чем деревня, где неплохо обзавестись мужем и семьей, делить с ними простые радости и обязанности.

Ее прошлая жизнь показалась бессмыслицей. Для Дэвида она была игрушкой, куклой, которую можно превосходно наряжать и показывать друзьям. А как все насмотрятся – купить новую куклу. Никогда больше Франческа не сведет судьбу с таким пустомелей и ненадежным человеком! И если она выйдет замуж здесь, ее избранником станет непременно добропорядочный фермер. Как Рональд Трэверс.

В идиллической тишине, где слышалось лишь легкое постукивание колес экипажа, смешанное с мычанием скота и криком грачей, будущее не казалось Франческе безнадежным.

Экипажи подъехали к дому. Радостная мери выбежала встречать гостей. Женщины тепло обнялись.

– Ну, дай же я на тебя посмотрю! – восклицала Мери. – Как ты осунулась, Френ! И выглядишь усталой. Ничего, мы прибавим румянца твоим щечкам, быстро поправишься. О, вы только гляньте, какая у нее чудная соломенная шляпка! Замечательно! Наверно, последний писк моды?

Она поприветствовала миссис Денвер и мистера Кейна. То есть, своего брата Селби.

Френ уважала свою старую подругу, хотя та была полной противоположностью Кэмден. Пока Франческа попусту тратила время, превращаясь в изможденную женщину от бесконечных беспокойств, Мери процветала, становилась уверенной в себе дамой и матерью. Ее устроенность и довольство выдавали розовые губки и полноватая фигура. Конечно, ее платье и прическа заставили бы хихикать модниц лондонских салонов, у Франчески вызвали одобрение и умиление. Себя же чувствовала здесь неуместно разодетой. И с завистью следила за искрометностью подруги.

– Ты замечательно выглядишь, Мери! А где Гарри? Я так хочу обнять крестника!

– Спит. Но скоро его приведут в гостиную. Идемте в дом. Повар приготовил особенный обед. Твое любимое блюдо: имбирные орешки и взбитые сливки. Уж это-то поможет тебе поправиться! Да гляди, не располней, как я! Правда, Рон утверждает, что меня еще можно обнять.

– Нет, нет, Мери, ты в самый раз.

Так, весело болтая, взявшись под руки, они вошли в дом. Миссис Денвер и мистер Кейн обменивались многозначительными взглядами, говорящими, что довольны переменой Френ. Значит, идея приехать сюда была самой удачной. А за обедом настроение и окончательно улучшилось. Франческа давно не ела с таким аппетитом. Ветчина с горчицей и простой хлеб казались слаще любых столичных пирожных. И хотя Франческа до отвала наелась, ей пришлось попробовать еще имбирных орешков со взбитыми сливками.

– Ну, а сейчас к нам приведут самого маленького из семейства, – счастливо сказала Мери.

Гарри и впрямь был обворожителен. Все лучшее взял от родителей. Карие глаза и темные волосы – от них, а очарование озорного характера – только от самого себя. В несколько минут от умудрился размазать по всей одежде крем и сливки. В полной восторженности от своей же проделки стал громко смеяться и веселиться. За столом все только и задабривали Гарри, чтоб он произнес несколько своих слов: "Мама, папа, бу-бу, та-та".

– Прежде, чем ты уедешь отсюда, Френ, мы все услышим, как он заговорит, – пообещала счастливая мама.

Рональд занимался делами хозяйства. Но к обеду вернулся, что позволило организовать еще один веселый обед, во время которого Франческа уминала еду, как пахарь.

– Ого, видно, дорога тебя так проголодала, – простодушно удивился Рональд. Это был мужчина, всю жизнь проживший в деревне и не отличавшийся изяществом выражений, но у него было приятное лицо, крепкая фигура, достаточно житейского опыта, чтобы пользоваться уважением у друзей и в собственной семье.

– Нет, сэр, – смеялась Франческа. – Это Ваши отличные продукты. Такой пищи не найдешь в Лондоне.

После обеда дамы оставили джентльменов пить портвейн, чтобы самим, наедине, хорошенько посплетничать, как подобает давним подружкам. Пришлось-таки подождать, пока миссис Денвер ушла соснуть, сославшись на последорожную усталость.

– Ну, а сейчас все поведай об этом Мондли и его ожерелье.

Мери подвинулась ближе к Франческе.

– Селби мне только в двух словечках намекнул в письме.

Что Франческе утаивать от подруги, которая ей ближе сестры? ничего. Кроме имени лорда Дивэйна. Ей сразу стало легче. Она с охотой освободила душу от тяжести, не скрывая то, что таила от остальных подруг.

– Ну и негодяй же твой свекр.

– Во всем виноват Дэвид. В нем все дело. Мой папа был прав. Мне не стоило выходить за него замуж. Вскружили голову его смешливое лицо, модный вид, титул. Какой глупышкой я была!

– А я завидовала тебе, когда ты писала о балах и театрах.

– Тщеславие, тщеславие, одно тщеславие в Лондоне. Слава Богу, излечилась от него. У вас все, что мне отныне надо.

И верно. Самое изысканное, оставшееся там, вдруг лишилось для Франчески всякого очарования. Отделанные позолотой особняки, набитые всяческим добром, так же не казались ей заветными. Дом мистера Трэверса процветал, но без себялюбивой показухи. Дом был довольно внушительным, удобным и добротным, а его обитатели любили друг друга и были счастливы.

В конце разговора Мери лукаво и чуть шаловливо сказала Франческе:

– Ну тогда мне придется подсуетиться и подыскать тебе мужа.

– Нет, я решила, что буду счастлива, если останусь вдовой.

– Ах, Френ, к чему высокопарные речи? Ты же сама знаешь, что муж нужен. Состариться в одиночестве? Ты обязана иметь семью, детей поставить на ноги.

– Ребенка хотелось бы… Но не следует спешить. Я сняла неподалеку домик, его подготовят в июле. А если решусь выйти замуж, впредь буду осторожной. Все вызнаю о своем избраннике!

– Я своего Рональда знаю пятнадцать лет. Никаких ужасных сюрпризов не преподносил. Я довольна.

Франческа засмеялась:

– Ну, мне не очень-то подходит перспектива ждать целых пятнадцать лет!

– Но ты забыла, что у Рональда есть кузен, которого ты знаешь уже десять лет? – подсказала Мери и блеск ее глаз красноречиво показывал, что она довольна своей мудростью.

– Артур Трэверс?

– Он.

Франческе приятно было вспомнить об этом человеке. Но что-то внутри противилось даже мысли выйти замуж за Артура. Он отвечал всем ее требованиям: справный, благородный фермер, с отличным характером, к тому же – владелец процветающего хозяйства. Но Франческе к такой характеристике необходимо добавить еще одно: человек, которого она может полюбить. А это, похоже, проблема.

Лорд Дивэйн, которому не терпелось встретиться с Мондли, натолкнулся на него прямо на Уайтхолле. И без обиняков вручил ему в руки ожерелье, вместе с ним – записку от мисс Салливан. Он с интересом наблюдал, как Мондли нервно теребил пальцами бриллианты и уже второй раз читал запуску. Его лицо не выражало ни удовольствия, по поводу того, что ему возвращено его добро, ни печали оттого, что так заставил страдать свою невинную невестку. Единственным чувством, присутствие которого не вызывало сомнений – был гнев.

– Я вижу во всем какой-то план, подстроенный леди Кэмден, – сказал он.

– Вы ошибаетесь. Леди Кэмден даже пока и не знает о возвращении бриллиантов. Я предпринял все эти действия исключительно из собственных намерений.

Мондли хотел назвать Дивэйна лжецом, но решился заходить так далеко. И так его близкие друзья пришли в ужас, узнав о том, как он поступил с вдовой Дэвида. Наиболее храбрые даже намекали, что, возможно, леди Кэмден говорила правду. Мондли не слишком был удивлен таким исходом дела – он был просто убит горем.

– Ну что ж, пусть так. Мой сын был не лучше и не хуже других, – сказал он, пытаясь скрыть свои чувства.

– Я не совсем это имел в виду, сэр. Я понимаю, как Вы шокированы, узнав правду о лорде Кэмдене, но сейчас я говорю о прекращении судебного дела. Вы должны поговорить со своим адвокатом. И поскольку Вы настоящий джентльмен – я уверен, что Вы захотите извиниться перед леди Кэмден и попросить у нее прощения за бессовестное поведение, так оскорбившее ее.

Мондли поднял на Дивэйна усталые глаза и яростная вспышка гнева моментально отразилась в них.

– Если бы она была для него подходящей и порядочной женой – ничего этого не случилось бы.

– Насколько я понимаю – леди Кэмден именно такой порядочной женой и была, да и порядочной вдовой до тех пор, пока не узнала о его любовных похождениях. Я знаю, что Вам трудно это признать, но если во всем несправедливо обвинять Вашу невестку – Вам не станет легче перенести этот удар. – Дивэйн высказал бы больше, если бы не понимал, каким огромным горем было все это для Мондли. Не время беспокоить его, но необходимо все же получить извинение и передать его Франческе. К счастью, Мондли сам предложил это.

– Да, конечно. Я напишу леди Кэмден сейчас же. Поскольку вы так желаете ей помочь, хотя она об этом и не знает, то может быть Вы согласитесь передать леди Кэмден мое письменное извинение?

Дивэйн сдержанно наклонил голову в знак согласия. "Собственно за этим я сюда и пришел, сэр".

Мондли написал довольно сухую записку и с болью в душе добавил, что леди Кэмден может вернуться в дом на Хаф Мун Стрит, если того пожелает. Он предполагал, что Дивэйн знает ее новый адрес. Мондли также написал письмо своему адвокату, прося его не продолжить дело Первое письмо он отдал Дивэйну для передачи Франческе. "Я надеюсь, Вам известно, где ее найти?"

– Безусловно, спасибо, сэр.

Мондли ничего не ответил, а только молча кивнул, поскольку был в совершенно подавленном состоянии. А Дивэйн легко запрыгнул в свой экипаж и помчался на Хаф Мун Стрит.