– Да ладно вам, Клавдия, мы не собираемся вас пытать, шантажировать и мучить… – примирительно сказал помощник мадам Карно.

– А я откуда это знаю? – перебив его, уточнила Клавдия. – Встреч с вами я не искала, вы, с вашим товарищем, простите, но не самая приятная компания для общения, предположить, что вы, руководствуясь принципами гуманизма и исключительно из этих соображений, решили встретить и проводить уставшую женщину домой, у меня как-то не получается. Значит, что? – спросила Клавдия, как училка у ученика, вышедшего к доске. – Значит, мы имеем здесь нарушение моего конституционного права на свободу, что квалифицируется в уголовном кодексе как похищение. Статью не знаю и предусмотренные сроки тоже.

– Может, хватит? – все же не сдержался мужик.

Хлипковата нервная система, видимо, оказалась.

– Ничего с вами не случится. Ответьте на мой вопрос: документы нашли?

– Как я могу их найти, если я их в глаза не видела, в руках не держала и вообще не знаю о них ничего? – проворчала Клавдия.

– Клав, – оборвал ее выступление охранник, – вы особо-то не зарывайтесь. К вам относятся по-человечески, пугать, угрожать и физически воздействовать не собираются, мы хотим, чтобы вы добровольно согласились сотрудничать с нами в этом деле, а вы тут речи толкаете.

– Как вас зовут? – вдруг спросила она.

– Андрей, – представился мужик.

– Вот скажите мне, Андрей, – продолжала говорить Клавдия с противной назидательной интонацией, – вот приходит к вам человек, скажем, из ФСБ и утверждает, что вам совершенно случайно, по чьей-то дури, глупости и недосмотру попали очень важные документы, и хоть вы про них знать ничего не знаете, ведать не ведаете, но вот просто обязаны их разыскать и предоставить. И начинает так ощутимо надавливать, пугать, а под конец насильно сажает в машину и возит по городу, мило улыбаясь. Ну, вы поняли. Вы как реагировать будете?

– По обстановке, – совершенно по-человечески улыбнулся он и посочувствовал: – Я вас понимаю, Клавдия, и искренне вам симпатизирую, но по всем прикидкам получается, что бумаги должны быть у вас.

– Ох, господи, – вздохнула Клава, – ну вот нет у меня их, и всё, были бы, я б их даже в руки не брала, отдала бы сразу же: приходите – забирайте, не интересует. А их нет. – Она безнадежно развела руками. – И что теперь?

– А теперь мы приехали, – кивнул он в окно, за которым уже показался ее дом.

Андрей посмотрел на нее сочувственно и с выражением вынужденной необходимости кивнул на портфель, лежавший у Клавы на коленях.

– Я его заберу, – чуть ли не извиняясь, оповестил он.

– Ну не-е-ет, – протянула, мгновенно расстроившись, Клавдия и принялась уговаривать, заранее понимая всю безнадежность этих уговоров. – Там нет того, что вы ищете, честное слово. К тому же в нем документы и записи по другому человеку, и они очень личные и…

– Клав, – прервал поток ее слов охранник по имени Андрей и медленным мягким движением взялся за ручку портфеля.

Машина остановилась прямо под дверью подъезда, а Клавдия все никак не могла поверить, что у нее сейчас вот так просто и незатейливо возьмут и отберут портфель со всеми бумагами по Эльвире Станиславовне, с кучей копий документов, которые она уже проверила и систематизировала, с предварительными черновыми набросками текста, и что? Теперь придется все это восстанавливать? И портфельчик отберут?

Она так любила этот портфельчик! Когда Клавдия начала работать с генералом, месяца через два Марк привез ей его из Австрии, со съезда математиков, на который Клавдию он не вызывал.

Светлов приехал к Клавдии домой сразу из аэропорта и сунул фирменный пакет известнейшей марки с портфелем внутри:

– Вот переложи все документы и материалы сюда, а то я смотреть не могу, как ты обращаешься с бумагами и записями – то в трубочку свернешь и в сумочку дамскую затолкаешь, то вообще в пакет полиэтиленовый покидаешь. Кошмар какой-то и сплошное безобразие. Записи должны быть систематизированы, упорядочены и пронумерованы.

Светлов, конечно, еще та зануда бывает, но подарок пришелся Клавдии по душе и понравился невероятно.

И портфельчик-то оказался какой молодец, в нем все-все вмещалось и в полном порядке и достоинстве устраивалось, а при необходимости можно было еще и маленький ноутбук засунуть.

– Андрей, – предприняла Клавдия еще одну попытку вразумить мужчину. – Ну это смешно, на самом деле. Неужели вы думаете, что я бы хранила там ваши бумаги, да и вообще хранила бы их зачем-то?

– Обещаю, – потянув на себя портфель, посмотрел он ей в глаза, – все ваши бумаги мы вернем в целости и сохранности, и это никак не навредит госпоже Карелиной.

И Клава поняла, что сам портфельчик, по всей видимости, ждет печальная участь, и более они с ним не увидятся.

– Это прямо какая-то вдумчивая беседа на тему: «Кошелек или жизнь», – чуть не плача, пыталась шутить она, не в силах отпустить любимый портфель и цепляясь за него.

– Ну ладно вам, Клавдия, – произнес мужик и вполне так ощутимо потянул на себя портфель.

Она отпустила кожаные бока и проводила портфель, перекочевавший с ее колен к нему в руки, окончательно несчастным взглядом и вздохнула.

– Ничего, Клав, – подбодрил ее Андрей, даже кивнул, улыбнувшись, – Все наладится. Идите.

Многозначительно посмотрев напоследок на любимую вещь, она красноречиво громко повздыхала и, открыв дверцу машины, выбралась из салона.

– Клав, – вдруг позвал ее Андрей, высунувшись из открытой двери, – вы там особенно не расстраивайтесь. Так уж получилось.

Она кивнула, мол, поняла вас, злодеи, и, подходя к подъезду, ворчала себе под нос.

– Где там-то не расстраивайтесь? – распахнула дверь и вошла в подъезд. – А здесь, значит, расстраиваться можно? – кивнула консьержу и вздохнула уж в который раз, начав подниматься по лестнице – И портфельчик умыкнули супостаты гадские совсем? Дался он им. Что я, Штирлиц, за подкладку шифровки зашиваю, что ли, с утра до вечера?

Так и бурчала, поднимаясь на свой третий этаж.

Ключ отчего-то никак не хотел проворачиваться в замке.

– Да, что такое? Что такое-то? – окончательно разозлилась Клавдия.

Ну, что за день? Упахиваешься так, что в электричке засыпаешь, а тут бандиты всякие с претензией на интеллигентность умыкают личное имущество и еще, заразы такие, улыбаются при этом и подбадривают: «Вы там не расстраивайтесь»! Да она и там, и тут расстраивается! Навязались на ее голову идиоты, ценные бумаги свои профукали, а добрых людей за дела свои дурные мучают почем зря!

– Да что ж такое?! – чуть не кричала от возмущения Клавдия.

Подергала ключ в замке туда-сюда… и дверь ее квартиры с легким привычным скрипом открылась на маленькую щелочку.

– Это что такое? – шепотом спросила Клавдия. – Она что, открыта, что ли? – И, зацепив пугливо одним пальцем створку двери, осторожно потянула ее на себя.

Дверь, повторно скрипнув, поддалась и отворилась чуть на большую щель.

– Ох! – ошарашенно произнесла Клавдия и отдернула палец, словно это она тут натворила что-то непотребное, и повторила: – Ох, да что ж это такое?

Постояла, глядя на темноту за приоткрытой дверью. Сердце бешено колотилось в груди, коленки ослабли, а в затылке стало горячо.

– Эй… – сунувшись чуть вперед, осторожненько позвала она. – Там есть кто-нибудь?

И отшатнулась, сообразив, что вытворяет.

– Ага, – подбодрила Клавдия сама себя, – а оттуда взял и отозвался злодей, который прячется, типа: «Я здесь, заходите, пожалуйста».

В квартире по-прежнему было тихо.

– Так, – сказала Клавдия, – как говорит генерал, в некоторых ситуациях самый лучший из всех маневров – это вовремя смыться. Не пора ли и мне, это самое, смыться? А?

Она вдруг подумала, что стоит тут перед приоткрытой дверью собственной квартиры, разговаривает сама с собой, и это по меньшей мере странно.

Ну что, зайти?

– Ага, как в детективных фильмах, – попеняла она себе, забалтывая свой страх: – На этом месте должна зазвучать напряженная музыка, и дура-героиня тащится проверить, не спрятался ли где бандит с пистолем.


Стыдясь саму себя, она уже понимала, что, как та самая дура-героиня, она потащится сейчас проверять темноту на предмет: «что случилось?» и «все ли хорошо?», «может, мне привиделось-послышалось-показалось?».

И, потянув осторожно створку двери на себя, под стук бешено колотящегося сердца, сделала робкий первый шаг, чуть вытянув голову вперед и продолжая говорить:

– Саспенс, вот как это называется по-американски. – Еще немного приоткрыла дверь и шагнула через порог. – …Нагнетается тревога ожидания… – Клава сделала второй шаг в прихожую и вдруг позвала: – Ау, если кто есть – отзовитесь и выходите, пожалуйста! – Прислушалась – тишина в ответ.

Тогда Клава торопливо нашарила рукой на стене включатель, и желтый уютный успокаивающий свет залил прихожую, в которой обнаружились первые следы беспорядка. Вещи, которые должны лежать в шкафу, были сложены стопками на полу, часть ящиков были выдвинуты, а всякая мелочевка с верхних полок была переложена на нижние.

Перестало быть так уж отчаянно страшно, отпуская потихонечку, то ли от спокойного теплого света, то ли просто от того, что Клавдия не умела долго, продолжительно и с удовольствием бояться, таково было устройство ее характера – побоялась немного, успокоилась и начала разумно мыслить.

Хотя то, что она потащилась проверять квартиру, в которой совершенно очевидно кто-то шарился и что-то искал, вместо того чтобы вызвать полицию и грамотно «отсидеться» в сторонке, назвать разумным можно лишь с большой натяжкой.

Ладно, уже зашла, что ж теперь пойдем дальше посмотрим, что там.

А там… Клавдия дошла до гостиной, также быстро зажгла свет и… зажав ладошкой задрожавшие от ужасной обиды губы, не удержалась и расплакалась.

В первый момент ей показалось, что в комнате перевернуто, разбито и испорчено абсолютно все – но, осмотревшись внимательней, она поняла, что мебель на месте, битой посуды нет, просто вещи вывалены из шкафов и комода, половина книг с полок переложена на пол, а остальная стоит в беспорядке, распахнуто «диванное» нутро, демонстрируя нижний ящик, а все вещи из него переложены на пол.