– Развлекаетесь, девочки? – спросила она, глядя на нас в зеркало.

– Да, спасибо тебе, так весело, – сказала я, а Леночка решила пожаловаться:

– Конечно, ей весело – отхватила себе мужика. А ведь всем сто раз повторила, что замужем!

– Да он сам пристал! – отбивалась я. – Хочешь, пойдем, я вас познакомлю. Уж он не сможет не обратить внимания на твой костюм и вообще, ты гораздо интереснее меня!

– А что за мужик? – лениво поинтересовалась Мурка.

– Вадим Александрович, – пробормотала я, отползая в кабинку. И была поражена странным взглядом, которым проводила меня Наташа.

Что же это было? Она так улыбнулась, будто… будто… рада? Нет, единственное, что могу сказать точно, – улыбка была неприятной. Значит, если не рада, то… злорадна? Раздраженная тормознутостью своих мыслительных процессов, я решительно повернулась к унитазу передом и сунула два пальца в рот. Прощай, коктейль, но я ужасно не люблю, когда ничего не соображаю. Потом я полоскалась у раковины, а Леночка молча сидела у столика.

– Лен, не обижайся на меня, – попросила я. – Он мне не нужен, правда. Давай я смоюсь потихоньку, я ты иди к нему и все. Ну, скажешь, что коктейль меня окончательно подкосил. Он, похоже, интеллектуал, так что говори что-нибудь про жизнь, кино… хоть про школу!

– Нет, спасибо, – холодно отозвалась Лена.

Вздохнув, я направилась обратно. Мне расхотелось веселиться. Народ квасил, купался и тискался с детской непосредственностью, а я вдруг поняла, что экскурсию пора заканчивать. И тут я сообразила, что домой мне ехать не на чем. Действительно, сюда я приехала на машине Леночки, как и две другие наши коллеги. А обратно? Как-то я не подумала… А вот как сюда такси вызвать? И хватит ли у меня денег добраться на такси до города? Хоть до ближайшей станции метро? Вот черт, попала. Но мне не хотелось грузить окружающих своими проблемами, поэтому я выпала из туалета, сияя улыбкой, и застыла, пытаясь сообразить, в какой стороне выход.

– Танечка, куда же вы пропали?

Оп, перед моим носом закачался очередной разноцветный зонтик, венчающий коктейль. Заманчиво звякнул лед в бокале. Пить мне действительно хотелось. Но не спиртное, поэтому я кивнула, стакан взяла и сказала Вадиму Александровичу:

– К сожалению, мне пора.

– В смысле? – Он поправил очки и уставился на меня, как на привидение.

– Помните, я ведь говорила вам, что пришла сюда вроде как на экскурсию. Теперь народ переходит к основной части программы, которая мне не нужна.

– А коктейль? Ну хоть допейте!

– Спасибо. – Я сделала вид, что пью, и булькнула в соломинку. – А вон моя подружка, давайте я вас познакомлю.

Повинуясь моему жесту, он повернулся и проводил взглядом Леночку. Воспользовавшись моментом, я быстро отлила полстакана в стоявшую рядом пальму в кадке.

– Она милая девушка и…

– Спасибо, Танюша. – Вадим Александрович внимательно смотрел на меня. – Но думаю, я тоже буду собираться. Шумно здесь, а мне завтра на работу.

– Да? – Я колебалась, потом все же решилась. Ну, пошлет так пошлет. – А вы здесь живете или в Москву поедете?

– В Москву! В Москву! – отозвался он, и я захихикала. Судя по интонациям, это тоже была цитата, но я не помнила откуда.

– А вы меня не подбросите? – быстро спросила я. – До любого метро!

– Ну, только если вы будете хорошей девочкой и допьете коктейль, который я добывал с такими боями.

Я с сомнением посмотрела на бокал. Там оставалась половина напитка. Собравшись с силами, отхлебнула, поняла, что меня сейчас вырвет, и сказала:

– Давайте искать выход, и я буду пить на ходу. А то уже поздно, и голова у меня от шума болит.

Он кивнул, крепко взял меня за руку и повел к выходу. Пробираться местами через толпу было непросто, и в какой-то момент я очень ловко сунула свой бокал какому-то раскрепостившемуся до серебряных плавок метросексуалу. Вадим Александрович довел меня до холла, но я сказала, что мне нужно вещи забрать из комнаты на втором этаже. Он кивнул:

– Я буду ждать вас в машине. Черный «ауди». Единственное… – Он заколебался, потом все же закончил: – Не нужно рассказывать подружкам, что я вас подвожу. Здесь это не принято.

– Конечно, спасибо вам. – Я побежала в Муркины апартаменты, где оставила свою сумочку и куртку.

Там переодевалась Леночка. Она хмуро глянула на меня, и я, хоть и собиралась спросить, не едет ли она домой, осеклась. Молча собрала вещи и пошла в двери.

– Ты куда? – неожиданно спросила коллега.

– Домой.

– А-а. Такси вызвала?

Значит, она на меня не сердится! Этот момент казался мне важным, потому что ведь нам вместе работать. Я обернулась и, улыбаясь, покачала головой.

– Пешком пойдешь?

– Нет… – Я заколебалась, но все же отбросила осторожность. – Меня Вадим Александрович подвезет, ему все равно в Москву. Только он просил об этом не говорить никому, понимаешь? Ну, наверное, у них тут западло по-человечески кого-то подвезти.

Она молчала, я вышла и уже спускалась по лестнице в холл, натягивая куртку, когда Леночка догнала меня.

– Стой, – зашептала она. – Не езди с ним.

– Ленуль, ну ты что…

– Я… меня Мурка предупредила.

– О чем? – Я смотрела в ее глаза с расширенными зрачками, потом заметила, как некрасиво она кусает губы, и вдруг испугалась.

– Мурка сказала, что он… он любит мучить людей. Может напоить, связать…

– Он маньяк?

– Скорее извращенец. Убить не убьет и, может, даже не изнасилует, но издеваться будет долго… Мурка сказала, он обожает, когда женщина плачет и умоляет.

Я в ужасе оглянулась на дверь. Там, у подъезда, стоит машина, и меня ждет интеллигентной внешности человек. А может, Мурка врет? Пусть врет, решила я, проверять на своей шкуре правдивость ее информации не хочу.

– Что же мне делать? – прошептала я.

Первой мыслью было – позвонить Диму. Он приедет и заберет меня. Но я тут же одумалась. Забрать-то заберет, но… Но как потом я буду отвечать на его вопросы? Что я делала в доме полном пьяных и полуголых людей? Почему именно ко мне пристал человек с маньячными наклонностями? Да ни один муж такого не переживет. Значит, надо выбираться самой.

– Может, мне засесть у Мурки в комнате, подождать, пока все разъедутся, а потом такси вызвать?

– Нет, давай-ка вместе выбираться отсюда, – решительно сказала Леночка.

– Но он увидит, как я буду садиться в твою машину! Хотя, даже если увидит, что он сделает? Ведь ничего? – Я чувствовала, что губы мои дрожат и глаза непроизвольно наполняются слезами.

– М-да, пожалуй, не годится. – Лена сжала виски и сердито сказала: – Ну же, надо думать, и быстро, пока он не пошел тебя искать… Идем!

Она потащила меня за собой.

– Куда?

– Тут должен быть черный ход. Дверь на улицу и калитка какая-нибудь, через которую прислуга на участок заходит.

Завидев молодого человека с подносом бокалов, мы налетели на него, требуя срочно сказать, где кухня. Оттуда нас направили к двери черного хода. Распахнув ее, Леночка выглянула и помахала мне рукой. Напротив двери в кирпичной стене, окружающей участок, и в самом деле виднелась калитка. Мы побежали к ней. Лишь от самой стены виден был освещенный угол двора, где стояли машины и горели красивые фонарики. Здесь же царил полумрак и бешено лаяли в вольерах собаки. Леночка открыла калитку, выпихнула меня на улицу и велела:

– Жди здесь. Я оденусь, машину возьму и мимо тебя проеду.

Не успела я даже кивнуть, как калитка хлопнула. На всякий случай я осторожно повернула ручку, проверяя, открыт ли путь к отступлению. Но калитка, видимо, открывалась без ключа только изнутри. Я осталась ждать на улице, притопывая, потому что мне было ужасно холодно и страшно, и клянясь себе, что отныне я никогда, никогда, никогда не стану ввязываться в подобные глупости.

Мне показалось, что Леночка отсутствовала целую вечность, и сотни самых страшных сценариев уже крутились у меня в голове. Но вот из-за угла вынырнули фары, и я вжалась в забор, испуганная подозрением, что это может быть и не Лена. Но это все же оказалась именно она, и я нырнула в салон «жигулей», стуча зубами. На улице конец апреля – не зима, конечно, но вечером дико холодно, да и одета я празднично – туфли и легкая курточка.

– Ты чего так долго?

– Того! Во-первых, машину еле нашла – они ее отогнали за дом, чтобы не позорила, чай, не бумер и не мерс. А потом уже выезжаю – и тут этот твой маньяк на «ауди» – раз мне поперек. Нос в салон сунул и спрашивает: «А где же ваша подруга?» – «Там, – говорю, – в себя приходит, должно быть, коктейль залпом выхлебала, ну, ей плохо и стало». А он так очками на меня сверкает и все не отпускает машину. «А вы что ж так рано?» – «Мне, – говорю, – пора домой, няню надо отпустить, она ночевать с дочкой не соглашается. Только до двенадцати, и все». Ну, он так покривился и отошел.

– Спасибо тебе, – прошептала я, уже хлюпая носом.

– Пожалуйста. Все хорошо, что хорошо кончается. Я-то тоже, дура, поперлась богатого искать. А мне надо не богатого, а нормального, чтобы Ваське отцом стал.

– А я думала, у тебя девочка.

– Она и есть девочка. Василиса зовут.

– Красиво.

– А главное – неизбито. А то у нас пять Лен в классе было – вот где тоска.

Так за разговорами мы добрались до города. Леночка высадила меня у метро, и я поплелась домой.

Муж, который гонял что-то зеленое по экрану компьютера, сонно вытаращился на меня.

– Ты вроде с ночевкой собиралась?

– Мне что-то нездоровится. Домой захотелось.

Я уползла в душ, отревелась там и забралась в кровать, хлюпая носом. Заботливый мой принес мне чаю и банку с медом, а потом подлез под бочок, изображая плюшевого мишку и пытаясь согреть мои холодные руки-ноги. Так, хлюпая носом и осознавая одновременно, что я такая счастливая – у меня есть Дим – и что я такая дура – иногда не ценю его, – я заснула.


К городу меж тем подкралась весна. Уже миновал март, и хоть Дим посмеивается и говорит, что я сама все придумываю, но я-то вижу, что в марте небо совсем-совсем другое и воздух пахнет теплом и солнышком. Апрель умыл улицы дождями и гораздо быстрее коммунальных служб убрал остатки снега с газонов и обочин. Солнышко такое заманчивое, что так бы гуляла и гуляла целый день, – город словно улыбается в такую погоду, и тротуары ложатся под ноги, уводя от забот и трудовых будней. Москва странный город, и у меня с ним непростые отношения. Звучит, конечно, чудно – словно отношения взаимны. Но на самом деле это так и есть. Или все зависит от внутреннего настроя? Почему иной раз бежишь – и ветер в лицо такой противный, и одинаковые бело-серые панельные высотки щерятся, словно зубы в неприятной злорадной усмешке? Или дурь это все, и городу на меня, как говорится, с чем-то там положить? Стругацких меньше надо читать, говорит муж. Ну и ладно. Все равно мне не хочется думать, что город бездушен. Не-ет, он живет своей, особой, не очень понятной нам жизнью, и я хожу по его улицам, прислушиваюсь, принюхиваюсь и по каким-то знакам, тайным сигналам стараюсь понять его – города – ко мне отношение. Ибо Москва, несмотря на женское имя, ассоциируется у меня исключительно с мужским началом. Вот трамвай вовремя пришел – это хорошо, он меня сегодня балует. Под дождь попала, да еще и обрызгал какой-то козел – не в духе он сегодня. Может, ему не нравится во-он та башня в стиле «эрегированное достоинство нашего мэра», которую строят на углу? Неудивительно, мне бы такое тоже не понравилось. Власти города – люди с катастрофическим отсутствием вкуса и гипертрофированной жадностью. Ну неужели не видно, что эти дурацкие, облицованные стеклом, с непременными восточными башенками сверху высотки рвут московские улочки? Они безжалостно уродуют переулки, коверкают перспективы и насилуют московское небо, втыкаясь в него дурацкими фаллосами. Город держится как партизан, он помнит свою былую красоту и по осени украшает небо и мостовые аппликацией из листьев. И вот что странно – листья наши, самой что ни на есть средней полосы, а цвета и оттенки у них заманчиво-экзотические: лимонный, цвета лайма, банана, карамболя. А другие хранят богатые тона восточных специй: карри, корицы, молотого перца. Они даже пахнут так же – остро и горьковато, так что иной раз кружится голова.