Не успела Флер подойти к дверям зала, как кто-то окликнул ее. Это был не граф.

— Эй! Флер! Вот ты где!

Она, вздрогнув, повернулась.

— Тедди! Что ты здесь делаешь? Я не знала, что ты тоже получил приглашение.

— Нет, не получил, но это неважно. Здесь так много народу, что никто и не заметит еще одного гостя.

— Но как тебе удалось сюда проникнуть? Почему у тебя так измята одежда? Панталоны, вероятно, порваны о сучок, когда ты лазал по деревьям.

Тедди торопливо стряхнул с себя пыль.

— Не по деревьям, а по дереву — чтобы перелезть через забор, — поправил он ее. — Но я с него свалился с этой стороны.

Наконец до нее стал доходить смысл происходящего.

— Неужели ты, Тедди… ты что, сошел с ума? Немедленно уходи отсюда, пока тебя не заметили.

— Как так? Уйти и не станцевать с тобой? Для чего же тогда я рисковал? — спросил он, хватая Флер за руку.

Она резко ее одернула.

— Не делай глупости. В зале полно военных. Боже, ведь там сам герцог! Тебя многие знают, ты не невидимка. Разве ты не понимаешь, что будет, если тебя там увидит кто-то из знакомых? Быть беде.

— Я и так уже по горло в беде, — беззаботно заявил Тедди. — Какая разница, за что быть повешенным — за кражу овцы или ягненка?

— Боже праведный, что же ты еще творил?

— Отлучился из части без разрешения. Сегодня моя очередь быть дежурным офицером. Да не беспокойся, никто меня не видел, когда я сбежал. Я там тоже перелез через забор. Похоже, я становлюсь большим специалистом по преодолению заборов.

Флер в ужасе смотрела на него.

— Но… не понимаю. Для чего все это?

— Ради того, чтобы потанцевать с тобой! Вот и все.

— Ах, не будь таким ослом!

Тедди был на самом деле искренне удивлен ее реакцией.

— Я не лгу. Разве ты не знаешь, что герой готов пойти на все ради любви? Так вот, я рискую всем на свете ради одного единственного танца с тобой. Потом — хоть потоп!

— Ах, Тедди, — в раздражении воскликнула Флер. Немедленно возвращайся в полк, пока тебя здесь не обнаружили. Неужели ты думаешь, что я соглашусь танцевать с тобой на подобных условиях? Ведь за такой проступок тебя могут отдать под военный трибунал! Нет, ты слишком утомляешь!

У него был удрученный вид.

— Но… я ведь поступил так только ради тебя! Чтобы ты сама убедилась… убедилась в том, как сильно я тебя люблю. Я хотел показать тебе, какой я отчаянный… чтобы ты вышла за меня замуж. — Он машинально потянулся к ее руке. Слова его, казалось, вырвались из глубины сердца: — Ах, Флер, прошу тебя, послушай. Я никак не могу привыкнуть к этой армии!

Она быстро убрала руки за спину.

— Мне казалось, что ты уже свыкся с армейской жизнью.

— Да, мне нравится ремонтировать мосты, но эта муштра, эти маневры, я никак не могу к ним привыкнуть. Я все время забываю, что нужно делать, все время попадаю впросак. И терпеть не могу подчиняться приказам. Я хочу просыпаться по утрам, когда мне захочется, бродить по полям с ружьем, как я это всегда делал прежде.

Невольно она почувствовала жалость к нему.

— Бедный Тедди! Мне тебя очень жаль, но ты должен наконец понять, понять раз и навсегда, что я никогда не выйду за тебя замуж. Если тебе так не нравится армия, скажи об этом отцу…

— Он не станет слушать, — с горечью ответил Скотт. — Он считает, что люди должны преодолевать себя и делать то, что им не нравится.

— Не могу с ним согласиться, но все равно не выйду за тебя замуж. А твои безрассудные поступки только злят меня, больше ничего. — Она, нервничая, оглянулась. — Ну, а теперь, ради всего святого, уходи, пока ты не привлек к себе внимания! Возвращайся в казарму и молись, чтобы тебя не хватились. Спустись по лестнице и выйди через парадную дверь, как все нормальные люди… Еще прошу тебя, постарайся своим печальным и удрученным видом не бросаться в глаза окружающим.

— Но я не могу…

— Больше ни слова, ступай! — Флер обеими руками подтолкнула его к лестнице, и Тедди понуро пошел вниз по ступеням. В эту минуту он был похож на побитого пса.

Она ужасно на него рассердилась, хотя и чувствовала свою вину. Ей нужно было проявлять твердость по отношению к нему с самого начала, с того момента, когда поняла, что он любит ее. Дядюшка Фредерик был прав: Тедди принял любезное обращение за поощрение его чувств к ней. Подумать только, женщине нельзя продолжать дружить с человеком, которого она знает всю свою жизнь. Какая несправедливость! Но какой смысл сопротивляться реальности, какой бы неприятной она ни была. Что греха таить, Тедди не так умен, как она. И если он попадет в беду из-за своего глупого проступка, то в этом будет частично и ее вина.


— Вас что-то расстроило? — спросил граф.

Флер снова вошла в бальный зал, когда закончился первый танец. Не успела она оглянуться, как он уже был рядом с ней. Карев тревожно всматривался в ее лицо. От охватившего ее волнения пульс у нее учащенно забился. Неужели он так хорошо ее уже изучил, что мог определить настроение с первого взгляда?

— Нет, ничего, — ответила она.

— Может быть, этот молодой офицер в разговоре с вами допустил бестактность?

Она вздрогнула, но, спохватившись, поняла, что он имел в виду Джерома.

— Нет, что вы. Он — сама вежливость.

— Да, я знаю подобных англичан, они так утомительны для женщины, обладающей сильным духом! Обещаю вам никогда не быть воплощением вежливости.

Флер рассмеялась. В голове у нее просветлело.

— Благодарю вас. Это значит относиться ко мне с искренней добротой. Вы себе и представить не можете, как иногда скучно и утомительно быть женщиной. Никто вокруг не верит ее словам, все считают, что она постоянно недоговаривает, что-то скрывает, преследует свои цели.

— Осмелюсь заметить, — протянул он ей руку, когда пары начали выходить для следующего танца, — что как в Англии, так и в России много женщин, которые не говорят, что думают, и которые преследуют собственные цели. Виной этому их образование.

— В России тоже? Здесь женщины должны быть украшением гостиной джентльмена. Их обучают только этому ремеслу.

— Да, такая же картина и у нас. От женщин требуется лишь внешний лоск и притворное совершенство. Однако есть одно существенное различие — в России женщины равны перед законом. Об этом позаботилась императрица Екатерина. К тому же замужняя женщина продолжает владеть своей собственностью, следовательно, она пользуется большей свободой, чем англичанки.

Флер поразили его слова.

— Да, так и должно быть! Если у нее есть личный доход, она может уйти от мужа, если жизнь с ним стала невозможной.

Карев улыбнулся.

— Экономика и любовь обычно не являются взаимозависимыми предметами.

— Я имела в виду скорее брак, чем любовь, — неосторожно заметила Флер.

— Разве эти понятия для вас не одно и то же?

Она почувствовала, как краснеет.

— Мне не известно ни то, ни другое, сэр, — резко бросила она.

— Но почему вы сразу заговорили о разводе? Ваши мысли, мисс Гамильтон, забегают далеко вперед. — С серьезным видом произнес граф. — Нужно идти потихоньку, шаг за шагом.

Флер вдруг захотелось выпалить что-нибудь резкое, но, заметив смешинки у него в глазах, она поняла, что он просто подтрунивает над ней.

— Для чего вы заставляете меня обнажать свою душу? Вряд ли это справедливо.

Заиграла музыка. Флер тут же захотелось почувствовать его руку у себя на талии, и ей даже вздумалось сказать графу об этом. Нет, — тут же одумалась она, — слишком быстро. Но когда он взял ее руку в свою, а второй обнял ее за талию, она с безумной уверенностью поняла, что он думал о том же, что и она. Посмотрев ему в лицо, Флер поняла, что погибла.

— Что такое? — спросил он. — Что означает ваш проникновенный взгляд?

Несмотря на головокружение, ей удалось довольно твердо ответить:

— Я подумала, что вы, несомненно, отличный танцор. Меня обычно хватали и тащили, как тащат, спотыкаясь, канат дюжина юнг.

— Я весь задрожал от вашего комплимента. Не хотелось бы вас разочаровывать, но ведь я могу оступиться, и мы оба окажемся на полу, — сказал он без тени смущения.

Флер танцевала с шестнадцати лет, и встречала многих молодых людей, с кем вальсировать было одно удовольствие. Но сделав с ним первые па, она поняла, что такого еще никогда прежде не испытывала. Сначала он долго молчал. Потом, одобрительно кивнув ей, произнес:

— Прекрасно! Надеюсь, вы понимаете, что нельзя одновременно и танцевать, и разговаривать, делая хорошо и то и другое.

— Конечно, — согласилась она, испытывая настоящее блаженство, — если танцевать так, как вы. Это не танец — это полет.

— А вам приходилось летать? — вежливо осведомился граф.

— Иногда, во сне.

Он, глядя на нее сверху, улыбался. Флер заметила, что улыбка преображала его, как никого из всех знакомых ей людей. Уголки его губ поднимались вверх, и от этого она ощущала внутри себя пустоту.

— В таком случае, полетайте, — сказал он. — Поговорим, когда закончится музыка.

Сейчас Флер хотелось молчать, не говорить ни слова, а лишь танцевать, танцевать вот так с ним, танцевать всегда, вечно. Выгибая спину в сильных руках графа, она инстинктивно, а может быть по невидимым флюидам, чувствовала, каким будет его следующее па. Ее ноги кружили вокруг его ног, ни на секунду не прикасаясь к ним. Они без тени усталости неслись в воздушном танце до дальнего конца зала, а там, на поворотах, так стремительно вертелись юлой, что отражение свечей и танцующих пар в больших зеркалах сливались в одно неразличимое пятно.