Жаннетта Беньи - Флорентийка и султан

По торжественному случаю – в связи с прибытием на остров долгожданного капитана Рэда – пираты даже не позаботились о том, чтобы выставить охрану у дома, где содержались заложники. Их просто заперли на висячий замок, посчитав, что этого будет вполне достаточно.

Некоторые из пленников безуспешно пытались заснуть, другие в мрачных раздумьях расхаживали по своему новому каземату, когда рядом с домиком раздался шум шагов.

Старик-испанец с безумно блестящими глазами подобрался к решетке и заглянул внутрь.

Он увидел перед собой несколько человек в камзолах, выдававших в них людей благородного происхождения.

Поначалу, никто не обратил на испанца внимания, посчитав, что это какой-то пьяный пират решил посмотреть на новых заложников.

Тогда старик вытащил из кармана измятую железную кружку и, чтобы привлечь к себе внимание, постучал ,ею по прутьям решетки.

– Кто это? – недоуменно спросил капитан Дюрасье, подходя к решетке.

Старика и впрямь нетрудно было принять за безумца. Наверное, он что-то пытался сказать и потому отчаянно размахивал руками и мычал.

Мессир де Бовуар шепнул на ухо капитану:

– Наверное, это тот самый несчастный испанский адвокат из Севильи, про которого говорил этот жирный... как его?.. Фламандец.

Капитан Дюрасье повнимательнее присмотрелся к старику.

– Так это вам, мессир, эти собаки вырезали язык? Старик принялся трясти головой.

– О, Господи...– произнес Дюрасье.– Спаси и сохрани вас Всевышний...

Старик просунул руку между прутьями решетки и благодарно пожал руку капитана Дюрасье.

– А что же нам с ним делать?

– Кажется, он хочет что-то сказать.

Капитан Дюрасье приблизился к решетке и посмотрел вокруг, насколько это было возможно.

– Мессир, вы можете нам помочь? – обратился он к старику.

Старик снова начал кивать. Пленники оживились.

– Какая удача,– потирая руки, произнес капитан Дюрасье.– Простите, мессир, может быть у вас есть какой-нибудь план?

Бедняга-адвокат тут же просунул между прутьями решетки свою измятую кружку и стал что-то громко мычать.

Капитан Дюрасье пожал плечами.

– Я не понимаю, чего он хочет.

Кто-то из офицеров высказал предположение:

– Может быть, он просто хочет пить?

Мессир Дюрасье пожал плечами.

– Да это ерунда какая-то... Причем тут жажда? По-моему, там на берегу вполне достаточно питья. Нет, тут что-то другое.

Старик по-прежнему протягивал кружку и тряс ею, как это обычно делают нищие, собирая подаяния. Господин де Флобаль грустно улыбнулся.

– И все-таки этот господин хочет рома.

Капитан Дюрасье нахмурился.

– Это правда, мессир? – обратился он к старому испанцу.

Тот начал кивать головой.

– О, Бог мой!..– застонал капитан Дюрасье.– Именем Пресвятой девы Марии заклинаю вас, соберите остатки своего разума и помогите нам. Мы такие же пленники, как и вы, с той лишь разницей, что нас держат за решеткой. Чтобы вырваться отсюда, нам необходимо оружие. Вы можете его достать?

В ответ раздалось жалобное мычание. Капитан Дюрасье в изумлении пожал плечами.

– Чем же мы можем ему помочь? Откуда нам взять ром? Мы ведь не испанцы.

И тут из глубины хижины донесся голос отца Бонифация:

– Здесь стоят какие-то бочки.

Капитан Дюрасье обернулся.

– Проверьте. Может быть, это ром?

В бочках действительно оказался испанский ром – невероятно крепкий напиток, который годился только для разбойников и бандитов.

Капитан Дюрасье распорядился:

– Ладно, налейте ему рома. А не то этот несчастный умрет от жажды. Похоже, что он здесь спился вместе с пиратами.

Старик получил свою порцию рома и, громко стуча железной кружкой о последние оставшиеся у него во рту зубы, принялся жадно глотать крепкий напиток.

Увидев это, Фьора передернулась. Ее мутило от одного запаха рома. А сброду, который собрался на этом островке, похоже, ничего другого и не надо было.

С берега по-прежнему доносились радостные крики, виднелись всполохи запускаемых в небо петард и шутих. Они с шумом разрывались в вышине, осыпая прибрежные пальмы яркими искрами.

Чем больше было выпито вина, тем громче становились пьяные вопли и песни. Некоторые пираты уже лежали вповалку на сыром песке, другие забирались по пояс в море и, умывшись соленой водой, возвращались назад, туда, где под звуки скрипки плясали пьяные пираты.

Слышался громкий женский смех, который сменялся звоном кружек и возгласами.

– Да здравствует капитан Рэд!

– Да здравствует береговое братство! Неожиданно радостные вопли сменились недовольством.

– У нас кончилась выпивка!

– Эй, Череп! Ты куда смотришь? А ну-ка, отправляйся к Жирному! Пусть даст еще бочку!

– Нет! Две!

– Двух не хватит! Нужно три!

Капитан Рэд, в честь которого была организована вечеринка, размахивая зажатой в руке кружкой, заорал:

– Три бочки рому и ни пинтой меньше! Если эта жирная свинья откажется, я сам повешу его на пальме!

У пленников появился шанс бежать с пиратского острова, но для этого сначала нужно было получить оружие.

Единственным, кто не принимал участия в пирушке, проходившей на берегу острова, был толстый фламандец. С хмурым видом он сидел в своей хибаре и потягивал вино из большой серебряной кружки. Свое жирное тело он прикрыл длинным рваным халатом, а на голову водрузил турецкую феску. И то и другое было подарком греческих пиратов, которые постоянно совершали набеги на султанские владения.

В этом халате и феске фламандец был похож на мелкого турецкого ростовщика.

Впрочем, он и был ростовщиком, только не турецким. Когда в его хижину с побережья доносились особенно громкие песни и взрывы петард, фламандец морщился и делал большой глоток вина.

– Проклятый калека...– бормотал он, хлопая ладонью по своей бухгалтерской книге.– Это же надо... шестьсот тридцать два дуката, черт бы его побрал. Два года не было, и я уж начал было думать, что денежки мои... А теперь явился... Ну и что из того, что он жив? Я ему ничем не обязан.

Потом он еще отпивал вина и жаловался сам себе:

– Уже бочку вина выхлебали, а ведь мне одному ее на целый год хватило бы. Все это ради кого? Ради берегового братства? Сброд никчемный. Если бы не я, вообще с голоду бы здесь передохли. Никто ничего делать не умеет. Превратили остров в богадельню. И зачем мне эти старики?

Потом он охал, обхватывал голову руками и снова начинал причитать:

– Шестьсот тридцать два дуката, шестьсот тридцать два дуката... Обобрал, как липку.

Он стонал так жалобно, что непосвященному могло показаться, будто капитан Рэд ограбил несчастного фламандца и отнял у него все деньги. А ведь на самом деле плакаться надо было капитану Рэду.

Но все это показалось Жирному цветочками по сравнению с тем, что сообщил ему Череп, явившийся в его хижину.

Когда его длинная, тощая, нескладная фигура возникла на пороге хижины фламандца, Жирный сидел, склонившись над книгой с записями долгов и расходов, водил пальцами по страницам и приговаривал:

– А Ренуару-то я ничего не должен. Вот он мне задолжал еще за прошлый раз.

– Эй, Жирный! – обратился к нему Череп.– Там капитан Рэд еще вина просит.

Толстяк захлопнул бухгалтерскую книгу с такой силой, что задрожал стол.

– Еще вина? – завопил он.– Да сколько можно? И так бочку выпили!

Череп пожал плечами.

– Я же не виноват.

Толстяк вскочил со своего места и начал бегать от одного угла к другому.

– От этого капитана Рэда одни убытки. Лучше бы его повесили два года назад. Посмотри, что он наделал.

Фламандец показал пальцем на огромную лужу у противоположной стены, где стояла продырявленная бочка.

– Это что, по-твоему? Зачем он выстрелил? Могли бы и так, полюбовно, договориться. Нет же, притащил ко мне своих заложников. «Купи, купи, хороший товар». Какой это хороший товар? В прошлом году у меня тут была одна купеческая дочка. Папаша как прознался про то, что ее здесь насиловали, сразу отказался забирать девчонку. Хорошо еще, что этого архиепископа купили, так и ее впридачу отдали. Хоть в монастырь пристроили, и то хорошо. А с этой что делать? Ну и что из того, что у нее папаша торговец? Он же умер. Кто за нее платить будет?

Череп с видом невинного страдальца стоял у дверей хижины, втянув голову в плечи.

– Я не знаю,– уныло протянул он.

– Вот именно! – нервно воскликнул толстяк.– Ты не знаешь, я не знаю, никто не знает. Мне уже от своих заложников проходу нет. Они скоро будут такими же, как остальные. Ты помнишь, кем раньше была Луиза? Мы ведь тоже прихватили ее на каком-то торговом корабле. Фифа и недотрога. А потом как развернулась? От капитана Рэда оторвать было невозможно. А когда он исчез, плакала целую неделю. Потом и вовсе по рукам пошла. А теперь к каждому пристает, только никто брать не хочет.

Череп мечтательно закатил глазки.

– Луиза – хорошая женщина... большая,– протянул он.

Толстяк брезгливо поморщился.

– Да ты, наверное, единственный, кто сейчас на нее позарился бы.

Череп пожал плечами.

– А что в ней плохого? Видишь, даже сам капитан Рэд ее любил.

– Так когда это было? Тысячу Лет назад,– недовольно пробурчал толстяк.– Я и сам когда-то любил капитана Рэда. А что, с ним было весело. Это уже потом он стал каким-то злым, жадным.

Череп задумчиво покачал головой.

– А по-моему, капитан Рэд совсем не жадный. Видишь, всех вином угощает.

Толстяк тут же замахал руками.

– Моим вином, моим. Если бы это было его вино, пусть бы хоть в море выливал. А я для чего здесь сижу? Чтобы поить каждого, кто понравится капитану Рэду? Не хочу и не буду. И вообще, ты зачем пришел?

Череп пожал плечами.

– За вином. Капитан Рэд сказал, что ему нужно еще четыре бочки.