- Ну-ну, детка, - нежным и утешающим голосом сказала ее соседка. - Выпей целебного чая, который приготовила для тебя Старуха, и усни. Ты проделала долгий путь, прежде чем попала к нам, и, думается мне, устала.

Фиби села на кровати и взяла обеими руками дымящуюся чашку. Ласковое обращение женщины и ее добрые слова слегка успокоили ее.

- Со мной случилось что-то странное, - призналась она. - Кажется, у меня нервное расстройство.

В чае чувствовался вкус меда и сладких трав. Вероятно, в напиток подсыпали снотворное, но Фиби все равно его выпила.

Старуха улыбнулась и, протянув руку, погладила Фиби по растрепанным волосам.

- Нет, детка, ты не больна, - сказала она. - Тут не обошлось без доброго волшебства, так что не тревожься. Старуха ждала тебя очень-очень долго. Она приготовилась. Допивай чай и усни. Завтра, как и всегда, яркое солнце согреет твое сердце.

Фиби даже не пыталась отыскать в происходящем какой-либо смысл; она, подобно Алисе, попала сквозь зеркало в другой мир. Она отставила чашку, жалея, что та опустела, и откинулась на подушки.

- Что вы имели в виду, когда говорили, что ждали меня?

- Старуха умеет видеть многое только и всего. Она видит сквозь дым и туман, поднимающийся от воды и танцующий под лучами луны.

- Ну, хорошо, - произнесла Фиби с усталой иронией и покорностью судьбе.

- Теперь мне, конечно, все ясно. - Она вздохнула, когда ее осторожно накрыло легкое, мягкое одеяло. Ее слова прозвучали по-детски, и она это понимала, но они вырвались у нее раньше, чем она успела придать им оттенок серьезности. - Спокойной ночи, Старуха. Наверно, я больше вас не увижу, потому что, проснувшись, снова окажусь в своем мире и все это останется только во сне.

Старуха, сама себя назначившая в опекуны Фиби, покачала головой. - Детка, тебе снится тот, другой мир, а не этот. Твой мир здесь, где живет мистер Дункан и где живу я. Возможно, раньше ты блуждала впотьмах, но теперь ты нашла свой дом.

- Конечно, - согласилась Фиби, и ее веки затрепетали и опустились. Затем она снова услышала музыку, такую же изысканную, как и прежде, но на этот раз полную не болезненной тоски, а сдерживаемой страсти и ярости. Она не открывала глаз, боясь, что спугнет готовый прийти к ней сон. - Это Дункан играет, верно?

- Да, - нежно сказала Старуха. - Он так говорит с тобой. А ты слушай и попытайся понять.

Фиби улыбнулась, повернулась на бок и уютно устроилась на перине. «Подсознание, - подумала она, прежде чем погрузилась в сон, чудесная вещь, полная волшебства и тайн».

Дункан играл до тех пор, пока не очистил свою душу музыкой, не замечая, какие пьесы он играет, поскольку знал бесчисленное множество мелодий и мог сыграть любую из них. Однако эта ночь, как и многие другие, обладала своей собственной мелодией, сложной, оригинальной, неповторимой. Излив гнетущее беспокойство, душевное смятение, которое мучило его всю жизнь, он закрыл крышкой сильно вытертые клавиши клавесина и вышел из гостиной.

Большой дом замер, успокоившись, и все же в нем отчетливо ощущалась дрожь ее присутствия этой сумасшедшей или ловкой шпионки, которая называла себя Фиби Тарлоу. Она казалась мальчишкой со своими коротко стриженными волосами, и, возможно, ему бы следовало удостовериться, что она женщина, если бы не завораживающая ложбинка между двумя округлостями над ее шнурованным корсажем.

Он слабо улыбнулся. По правде говоря, его безумно одолевало искушение все равно проверить или хотя бы развязать шнуровку. Очевидно, ему явно нужна женщина и изрядное количество контрабандного рома.

Дункана сводило с ума именно это проклятое ожидание, то самое, которое тревожило Алекса и прочих. Они были воинами, редко сидевшими без дела, людьми, бороздящими моря, и время, проходящее в ожидании известий, было для них настоящей пыткой.

Чтобы удержаться от желания разбудить пленницу и подвергнуть ее изнурительному допросу, Старуха наверняка заколдует его, если он так поступит, Дункан зажег лампу и вернулся в подвал с его лабиринтом коридоров, на то место, где он нашел незнакомку.

Обшарив каменный пол, он обнаружил кожаную сумку странной формы. Дальше, в том месте, где Фиби упала, поблескивал маленький металлический предмет. Это был браслет, каких он никогда раньше не видел, с прикрепленными к нему крохотными карманными часами.

Дункан нахмурился, размышляя над тайной хитроумного устройства и его странной, хотя безусловно симпатичной, владелицы. В каком-то тайном уголке его разума шевельнулась мысль, не есть ли мистрисс Тарлоу та самая таинственная она, чье неизбежное появление Старуха предсказывала в ночь шторма и даже раньше, но поспешно отверг эту идею как дурацкую и беспочвенную. Фиби, с ее волосами мальчика, изящным ртом и «красивой формой головы», была вовсе не существом из другого мира. Более вероятно, что она британская шпионка, засланная сюда, чтобы разделаться раз и навсегда с Дунканом Рурком, врагом короны, и двумя дюжинами умелых бойцов, подчиняющихся ему.

Он знал, конечно, что англичане рано или поздно отыщут этот остров, как бы хорошо он ни был спрятан среди сотни подобных ему необитаемых островков и окружен столь коварными скалами и рифами, что только хорошо знающий эти места капитан осмелится плавать среди них.

Ван Рубен, голландец, обосновавшийся на Райском острове и построивший дом с ведущими от него к морю тайными каналами, был нелюдим. Согласно легенде, он просто хотел жить в мире и довольстве, выращивать индигофер и продавать. После того как дом был построен и большинство рабочих вернулось в Европу, Ван Рубен жил здесь в счастливом уединении с законной женой и наложницей-туземкой, имея детей от них обеих. Со временем все, кроме команды двух маленьких кораблей плантатора, просто забыли о существовании острова.

Конечно, рано или поздно его местопребывание будет обнаружено, поскольку англичане отважные исследователи и опытные мореходы. Дункан надеялся, что у него есть еще немного времени, но появление Фиби Тарлоу было явным знаком, что Райский остров больше не является секретом для внешнего мира. Он нахмурился и, держа в одной руке браслет и сумку, а в другой лампу, направился по коридору обратно к лестнице. Была и другая возможность, еще менее привлекательная, чем перспектива английского вторжения. Фиби могла оказаться вовсе не английской шпионкой, а союзницей другого врага, пирата Жака Морно.

Морно знал, где находится остров, хотя не был здесь два года, с позором бежав от артиллерии Дункана, удачно спрятанной в густой тропической зелени на высоком кряже, господствующем над главной гаванью. Послать женщину на разведку местности, чтобы подготовить новую атаку, было в духе Жака; француз не уступал в злобе самому дьяволу и вдобавок был хитер. Недооценивать такого человека было бы глупо.

Дункан поднялся на первый этаж, загасил лампу, поставил ее на пол и уверенно зашагал по темному дому. Бог свидетель, утром он добьется правды у этой женщины и, если она любовница Морно, постарается соблазнить ее, прежде чем отправить назад к ее приятелю.

На главной лестнице он встретил Старуху, и ее мудрый, суровый взгляд сразу же упал на безделушку и сумку, которые Дункан обнаружил в погребе.

- Она спит, - объявила ведьма-благодетельница. - Не тревожь ее.

- В этом доме я хозяин, - вежливо заметил Дункан. Он уже давно понял, что нельзя допускать ущемления своей власти даже в мелочах, иначе наступит хаос. - Если у меня появится желание разбудить нашу прелестную гостью, я так и сделаю.

Старуха улыбнулась, но на этот раз без особой нежности. - Загляни в ее сумку. Ты увидишь, что она носит с собой неизвестные нам предметы.

Дункан внутренне содрогнулся, но его лицо оставалось спокойным Я намереваюсь провести тщательный осмотр вещей мистрисс Тарлоу, - сказал он. - Если она не английская шпионка, я наверняка найду какую-нибудь ленту или безделушку, напоминающую ей о любовнике, Морно.

- Ты слишком далеко уходишь от правды, - возразила Старуха беззлобно. - Фиби послана сюда, чтобы доставлять тебе радость, чтобы родить твоих детей, чтобы учить тебя и самой учиться. Без нее ты не сможешь стать тем человеком, каким хотят видеть тебя боги, и она нуждается в тебе не меньше, чтобы стать самой собой.

Дункан вздохнул. Он не знал никого, кто говорил бы так же поэтично, как Старуха. Она говорила с поразительной ясностью, хотя в иные минуты казалось, что едва может связать пару слов. Он подозревал, что она меняет роли, каждый раз выбирая ту, которая лучше соответствует ее целям, и был совершенно уверен, что в некотором смысле ее разум далеко опережает его собственные мыслительные способности.

- Хватит с меня твоих загадок, - сказал Дункан, получив представление о том, что должен чувствовать Алекс. - Мистрисс Тарлоу пленница, хотя, конечно, с ней будут обращаться вежливо, пока она будет вести себя соответственно. Однако утром я собираюсь подвергнуть ее допросу, пока она не расскажет мне все, что я хочу знать.

- Будь осторожен, - мягко предупредила Старуха, обогнув его с легкостью и стремительностью ветерка, и начала спускаться по лестнице. - Ты слишком уверен в ответах, хотя еще не задал вопросов. Человек, убедивший себя в чем-либо, глух и слеп к доказательствам своей неправоты.

С этими словами она пропала, растворившись в темноте холла, словно призрак.

Дункан поднялся на второй этаж и подошел к запертой двери комнаты Фиби, держа в руках принадлежавшие ей странные предметы. Он представил ее в постели с Морно, полную вожделения, и это видение так разъярило его, что он пробормотал проклятие и поспешил в свою комнату.

Там, в дымке серебристого лунного света, льющегося через большие окна, такие же, как внизу в столовой, Дункан открыл защелку на сумочке Фиби и высыпал ее содержимое на полированный стол, за которым обычно читал.

Цилиндрический предмет, наполовину высовывающийся из тонкой бумажной обертки, с приделанной к нему ниткой. Маленькое зеркало. Книга в странной тонкой обложке, едва ли толще, чем ее страницы, не похожей на обычную ткань или кожу. Дункан просмотрел первую страницу, на которой в странных словах и выражениях, очень похожих на речь Фиби, описывалось ужасное убийство. Кожаный альбом, заполненный фотографиями - маленькими квадратиками из твердого скользкого материала, который никогда ему раньше не встречался, и деньги.