Линда Миллер - Флибустьер

- Он рассказывал вам, да? Фиби кивнула.

- Я согласен, что Шеффилд поступил бесчестно, - кивнул Лукас, и бледность под его загаром сказала Фиби, что он вспоминает день, когда был высечен Дункан, во всех кровавых подробностях. - С другой стороны, Дункан должен был подумать, даже в пятнадцать лет, прежде чем... - Он остановился, чтобы прочистить горло, и на его скулах заиграл бледный румянец. -...Чем... э-э-э -.. соблазнять чужую жену. Трудно придумать, большее оскорбление для мужчины.

- Ему было пятнадцать лет, - возразила Фиби. - Его можно было запереть дома или отослать спать без ужина. Но высечь? Так нельзя обращаться даже с животными, не говоря уже о людях.

Лукас отшатнулся от нее.

- Что это значит? О каком «чудовищном наказании» <Лукаса сбила с толку игра слот «grounded» по-английски означает «перемолотый, растертый», оно же означает «самолет, Которому не дают разрешения на взлет», отсюда же - «ребенок, которого в качестве наказания оставили дома». (Прим. перев.).> вы говорите?!

Фиби к этому моменту почти забыла, что ей пришлось путешествовать во времени и что раньше она жила совсем другой жизнью в другом мире.

- Неважно, - ответила она.

- Нет, пожалуйста, мне любопытно. Скажите мне.

Фиби прикусила губу. Подробное объяснение никак не входило в ее планы ей пришлось бы рассказать о самолетах и, что им иногда не дают разрешения на взлет. Даже если бы она сумела донести до Лукаса идею летающей машины, он все равно мог бы не увидеть связи между самолетом, которому не разрешен вылет, и ребенком, оставленным дома в наказание.

- Это такое выражение, - сказала она неубедительно, потому что понимала, Лукас от нее не отстанет. - Оно означает, что Дункана несколько недель не выпускали бы из дома. Лукас нахмурился.

- Едва ли это послужило бы ему наказанием, - ответил он. - Он бы спал и читал, удовлетворял бы свою страсть к музыке и все это время донимал слуг.

- Вы считаете, что он заслуживал порки? Лукас снова побледнел.

- Конечно, нет!

- Тогда чего же?

- Я думаю, - с живостью сказал Лукас, кладя свою салфетку на стол, - что Дункан должен был прежде всего держаться подальше от Франчески Шеффилд.

Они зашли в тупик. Фиби вздохнула и уныло посмотрела на свою тарелку. Обед был таким вкусным, но сейчас у нее появилось ощущение, как будто кто-то скомкал полотенце и запихнул ей в горло.

- Что произошло с вашими волосами? - спросил Лукас после длительной, неловкой паузы.

Фиби обдумала несколько ответов, естественно, исключающих правду, и решила придерживаться слегка измененной версии рассказа О. Генри.

- Моя бедная старая мать была больна, и я продала свои пышные косы, чтобы купить ей лекарство.

Лукас мгновение смотрел на нее, явно смутившись, затем встал со своего стула.

- Пойдемте, мистрисс Рурк, - сказал он. - Вы наверняка утомились. Я провожу, вас в вашу каюту.

Фиби замешкалась. Дункан сказал, что она будет в полной безопасности с Лукасом, но, возможно, он знает своего брата не так хорошо, как ему кажется.

Лукас улыбнулся, взял ее под руку и похлопал ее по ладони.

- Я джентльмен, - сказал он. - А даже если бы и не был им, то не мог бы забыть ни на мгновение, что вы жена моего брата.

Фиби почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Лукас говорил правду, она понимала это, хотя не могла бы объяснить, чем вызвана ее уверенность.

Лукас проводил ее до удобной и уютной каюты, снабженной умывальником, полотенцем и мягкой койкой с накрахмаленными льняными простынями, и терпеливо ждал на пороге, пока она оглядывала свои апартаменты.

- Отдыхайте, Фиби, - сказал он. - И не беспокойтесь чересчур о Дункане. Он умеет избегать встреч с англичанами.

- Да, - ответила Фиби ровным тоном. - Я уверена, он будет в полной безопасности, если только его не предаст кто-нибудь, кому он доверяет.

Лукас слегка покраснел.

- Вы думаете, что я веду Дункана навстречу погибели, как баран ведет овец на бойню?

- А это правда?

- Нет. - Хотя Лукас тихо произнес это слово, Фиби показалось, что он закричал. - Нет, - сказал он снова более спокойно, разглаживая свой жилет. - Моя дорогая, несмотря на наши политические разногласия, я люблю своего брата. Я, скорее сам расстанусь с жизнью, чем допущу его гибель. - Он помолчал и чопорно наклонил голову в знак прощания. - Спокойной ночи, - сказал он и затворил дверь.

Фиби заперла за ним дверь на тяжелый бронзовый засов. Раздевшись и ополоснувшись в тазу, она надела ночную рубашку, задула масляную лампу на стене и залезла в постель. Ее тревога за Дункана отдавалась болью в животе, горле и в глазах. Несмотря на заверения Лукаса, что ее мужу в Чарльстоне ничто не угрожает, факт оставался фактом город в мае сдался английскому генералу Клинтону и теперь кишмя кишит красномундирниками, любой из которых сгорает от нетерпения получить награду за голову знаменитого Дункана Рурка.

В сотый раз Фиби пожалела, что не прочитала внимательно потрепанный томик с биографией Дункана. Тогда она бы знала, например, попадет ли он в Чарльстоне в плен или нет и сколько времени ему еще осталось жить на свете. Она вздрогнула, хотя тропическая ночь была душной. Лучше оставаться в неведении относительно будущего, знать точную дату и подробности смерти Дункана было бы невыносимо.

Фиби снова захотелось плакать, но она прижала пальцы к глазам, пока это желание не прошло. Может быть, она беспокоится из-за пустяков, подумала Фиби, невоспитанно фыркнув. Дункан, может быть, всучил ее своим родственникам, вовсе не имея намерения плыть в Чарльстон...

Она покачала головой, не в силах обмануть себя. Дункан не передумал и по-прежнему хочет навестить отца; она видела выражение его глаз на «Франческе», когда Лукас сказал, что их отец стар и здоровье его хрупко. Нет, какова бы ни была цена, ее муж был связан так же прочно, как она с ним, с семейной плантацией на реке Чарльз.

Дункан стоял у борта «Франчески», глядя, как корабль, нанятый его братом, рассекает лунную дорожку, протянувшуюся по темным волнам. Его запястья по-прежнему слегка зудели, и давали о себе знать сотни синяков на разных частях его тела, но самые большие раны достались его гордости. Однако, будучи прагматичным человеком, он уже справился со своими чувствами, пострадавшими от едва не случившегося захвата корабля пиратами и спасения, явившегося в лице Лукаса. Фиби в безопасности, а это самое главное. Он улыбнулся. Ее присутствие взбодрит всех на плантации.

Дункан положил локоть на релинг и почесал подбородок. Он сомневался, что когда-нибудь забудет, как выглядела Фиби, стоя в центре его каюты с древним пистолетом в руках, обороняясь до последнего. Слава Богу, что она не знала, как заряжать чертову штуковину: она бы наверняка прострелила себе ногу и потопила «Франческу» впридачу. Он нахмурился. Не пора ли переименовать корабль?

Но в следующее мгновение Дункан резко оборвал ход своих мыслей. Ни один из его людей не погиб в сражении, но некоторые ранены, и у него нет времени стоять на палубе и думать о чепухе. Он ведет свою команду в пасть льву, взяв их с собой в Чарльстон, и этот вопрос заслуживает серьезных раздумий. Его пальцы зудели от желания прикоснуться к струнам скрипки или лютни, клавишам фортепьяно или клавесина. Дункан отвернулся от удаляющейся «Принцессы Чарльстона» и обратился мыслями к предстоящим делам.

На следующее утро Фиби израсходовала всю воду в умывальнике, чтобы привести себя в приличный вид, надела новое платье и поспешила из каюты, ей не терпелось увидеть «Франческу». Зрелище великолепного корабля всегда волновала ее, а, кроме того, она надеялась увидеть Дункана. Но ни одного корабля не было видно. «Принцесса Чарльстона» плыла в гордом одиночестве.

Лукас, видимо, следил за ней, потому что он почти сразу же появился на палубе, и сочувственный взгляд его сказал Фиби, что он догадывается о ее мыслях и чувствах.

- В море много путей, - сказал он, - как и на суше. Я обещаю вам, что вы увидите Дункана, когда мы приплывем в порт.

- Почему вы так уверены? - спросила Фиби еле слышным голосом, все еще глядя на пустой горизонт. Она чувствовала легкую тошноту и снова вспомнила вчерашнее предположение, что Дункан мог отправиться восвояси, сложив с себя «обязанности» перед женщиной, на которой так поспешно женился.

- Это очень просто, - ответил Лукас. - Он не может жить без вас.

Они пробыли в море восемь дней, в течение которых Фиби ни разу не увидела «Франческу», хотя проводила целые часы на палубе. Несмотря на постоянные заверения Лукаса, она отчаянно беспокоилась за Дункана.

В утро их прибытия гавань Чарльстона была залита солнечным светом и заполнена британскими кораблями. Здесь стояли также американские клиперы, явно конфискованные со спущенными парусами и красномундирниками, патрулирующими их палубы. Сам город, на взгляд женщины двадцатого века, выглядел как кинодекорация, если не считать различных признаков реальной жизни, вроде потных рабов, несущих бочки, и булыжных мостовых, испещренных конскими яблоками.

«Принцесса Чарльстона» причалила у длинного пирса, и, когда пассажиры начали сходить на берег, к кораблю немедленно направилось несколько британских чиновников.

При виде их в жилах Фиби застыла кровь. Может быть, Лукас держит их сторону, но они все равно будут задавать вопросы. Они наверняка заметят ее короткие волосы Фиби жалела, что не закрыла их какой-нибудь импровизированной накидкой, сделанной из занавески или даже узорной скатерти, и, если им станет известно о ее связи с Дунканом, ее арестуют.

- Молчите и не поднимайте глаз, - прошептал Лукас, одновременно радушно улыбаясь приближающимся бриттам. - Я все улажу.

Фиби смотрела на покоробившиеся доски причала, и стук сердца глухо отдавался у нее в ушах. Ей не нужно было напоминать себе, что эти люди хотят повесить ее мужа; эта мысль огненными буквами горела в ее мозгу.