Она повернулась к нему, устремив несвойственный ледяной взгляд прямо в глаза парню.

— Я тебя очень прошу! Не доставай!

Волкан нервно сглотнул подкативший к горлу комок и замолчал. До здания компании «Стоун херст» в машине царила тишина. Чес пользовался ею, пытаясь просчитать по поведению украинки, когда нужно будет звонить звездному доктору и просить его приехать, чтобы осмотреть истеричку. С тех пор, как Блайд попал в аварию Норфолт мог предугадать настроение своей подопечной по одному движению брови, по улыбке предсказывал приближение нервного срыва у самой девушки, или продюсера, звукорежиссера, тренера, которым демонстрировала зубки в дружелюбном оскале певица. Сейчас она хмурилась и выглядела очень болезненно, а это означало, что если Блайд не явится и не изменит ситуацию, то упертая украинка не вспомнит о еде ближайшие трое суток, потеряет счет времени, работая в студии, чем доведет до нервного истощения кого-нибудь из режиссеров, и в итоге хлопнется в обморок. Честер даже догадывался, что скажет Уильям: «В психиатрическую клинику тебя надо, детка! Привязать к кровати и кормить через трубочку!» — Он ведь всегда грозил одним и тем же Джулии.

Менеджер посмеялся над собственными мыслями и потянулся к вибрирующему в кармане телефону.

— Вы уже на месте? — раздался голос Генри в трубке. Он был чем-то встревожен.

— Да.

— Тогда поднимайтесь сразу к Дину! — и положил трубку.

Чес направил всех по указанному адресу. Джулия первой вошла в лифт. Ее сотовый тоже требовал внимания, и девушка с неохотой ответила на звонок.

— Джулия, это Камилла! — затараторила дама, известная закулисному миру, как Эвридика. — Не бросай трубку. Знаю, тебе не приятно все это. Просто, он скучал по тебе был таким одиноким в свой день рождения. Мы встретились. Говорили о тебе, выпили и…

— Не надо! — прервала ее девушка. — Тебе не нужно оправдываться. Все мы взрослые люди! И у нас взрослые потребности. Только не надо приплетать к этому меня!

— Джул! — взмолилась Камилла. — Я не хотела. А он… Он…

— Давай позже поговорим. Я сейчас занята. — Заявила Джулия. Ей не хотелось продолжать бессмысленный разговор. Подслушивающий Алан только ухмыльнулся — это была его любимая и самая красноречивая реакция на любые события. Джулия взглядом попросила парня не комментировать!

Они прошли по коридору и свернули к кабинету Дина Хармана. Элизабет вместо приветствия, сразу попыталась всучить украинке чай, явно пахнущий добавкой какого-то успокоительного — что натолкнуло девушка на не хорошие мысли. А когда, она увидела бывшего начальника, сидевшего за столом, на котором красовалась маленькая бутылочка водки и две рюмки, Джулия просто упала в кресло напротив, ехидно подметив:

— Вы на что-то намекаете?

— Юль, — начал Дин, придвинув к ней рюмку.

— Ого! — присвистнула она и тоже перешла на русский. — Не томите!

По едва уловимому сигналу продюсера, менеджер и граф вышли из комнаты. К ним как раз успел присоединиться Генри. О сути грядущего разговора между Харманом и Джулией он знал, ведь лично просил друга пообщаться с девушкой по душам. Сейчас мужчина решил подождать вместе со всеми и увлек парней с собой в кафетерий. Продумав все до деталей, он позвонил Саре, чтобы она приехала для моральной поддержки.

— Юль, где ты жила в Украине? — спросил Дин, осушив рюмку.

— В Донецке. — Пожала плечами она, но не торопилась пить.

— А улица? — уточнил мужчина.

— Улица Куйбышева. А что?

— Расскажи мне о своих родителях!

— Дин! Вы своими вопросами пугаете меня! Вы ведь позвали меня не затем, чтобы поделиться воспоминаниями! Что произошло? — потребовала ответа девушка.

Харман протянул ей листок с бланком. Юля вчиталась. Ее лицо становилось таким бледным, что могло посоревноваться в белизне с льном. Она дотянулась до рюмки и не заметив горечи спиртного выпила. Дин налил второй раз…


Блайд поднялся на этаж, размышляя, где искать украинку. Он собирался заглянуть в студийную, но нашел девушку в коридоре не далеко от кабинета своего продюсера. Она стояла прислонившись плечом к стене и сжимала смятый листок в кулачке.

— Джул! — окликнул ее Эрик.

Девушка не реагировала, и парню пришлось встать прямо перед ней, чтобы заставить ее смотреть на него.

— Я… — хотел сказать о том, что переспал с Эвридикой, из-за усталости от сложных отношений и любовного треугольника, и… просто проглотил слова, заметив панику, граничащую с безумством в зеленых глазах. — Что случилось?

— М? — промычала она, не понимая, кто и что у нее спрашивает.

— Джули, ты слышишь меня? — на всякий случай, для проверки, поинтересовался парень.

Девушка кивнула, что означало — она ничего не видит, не слышит и не понимает. Эрик вытащил из ее руки листок, расправил, посмотрел. Он ничего не мог понять. Все надписи были на русском. Оторвал взгляд от бумаги и обнаружил, что Джулии нет. Она исчезла, как призрак. Выглянул на лестницу, поднялся к месту, где они обычно вместе секретничали. Там было пусто. Эрик набрал номер Честера, после короткого разговора решил спуститься к товарищам в кафетерий.

— Может мне кто-нибудь объяснит? — буркнул он, положив листок на стол перед мрачными товарищами. — Что здесь написано?

Алан с видом профессионала-переводчика поднял бумагу, посмотрел, и передал своими словами:

— Юля, я согласна с твоим выбором! И тоже считаю графа лучшей кандидатурой! Смело выходи за него замуж! Мама.

— Да! — скривился в оскале музыкант, присев за стол. — То-то я смотрю, она так была счастлива, прочитав это! Ей просто не терпится за тебя замуж выскочить!

— Успокойся ты! — отобрал у Волкана листок Генри, и решил лично просветить Эрика. — Мать Джулии в больнице. Ей сделали серьезную операцию по удалению раковой опухали. Но возникли какие-то осложнения. Автор письма не уточнила какие. Просто просит приехать. Письмо пришло в посольство. Его чудом не выбросили. Знакомый Дина увидел фамилию и имя адресата, вспомнил, что так зовут девушку, которую взяли в нашу компанию, и передал все это Дину.

— И где она сейчас? — задумалась Сара, слышавшая пояснения продюсера.

Эрик достал сотовый, чтобы набрать девушку и узнать.

— Бессмысленно! — остановил его граф. — Она оставила сумку у Честера. Телефон там. Если она не хочет сейчас нас видеть, значит, слишком расстроена. Давай дадим ей время!

Блайд был вынужден признать правоту соперника. А Алан не упустил возможности поддеть товарища.

— Утром мне казалось, что ты забыл Джулию! Или опять просто пытался?

Дальнейшую ссору парней не стал слушать тот, кто стоял у стойки, заказывая себе кофе. Ведь этот инкогнито прекрасно знал, где можно найти украинку, ищущую тихий уголок, когда ей плохо.


Лондон с его высокими и низкими, современными и старыми красивыми домами, узкими улочками казался Юле Крапивиной уж очень постылым, холодным, мрачным. Ее душа сейчас рвалась на свободу, хотела преодолеть расстояние, чтобы снова оказаться в родной и такой далекой Украине. Там, в старенькой больнице, заглянуть бы в палату и броситься к той, которая, возможно, и видеть ее не за хочет, если она, конечно, в созанинии. Хотя…

Что, если болезнь ее изменила? Если Она только и думает о своей маленькой девочке, которую оставила? Нет! Не о том стоит размышлять! А куда первым делом ехать, к кому обращаться за помощью, где искать поликлинику (ведь за столько лет, проведенных вдали, все могло измениться!). Стоило бы зайти в гости к соседке, тете Вале — она ведь и отправила письмо. Разузнать у нее, в что и как, и уже потом мчаться в больницу.

— Значит, смотришь своим страхам в лицо? — раздался рядом голос Ромы, и на плечи девушки лег теплый пиджак. Только сейчас она поняла, насколько замерзла.

— Чего? — покосилась на стоявшего рядом с ней парня Юля.

Рома спрятал в карманы джинс, замерзшие руки и, окинул взглядом красоту крыш соседних зданий.

— Я говорю, — повторил он, усмехнувшись девушке. — Что ты перестала бояться высоты! Раньше стояла на третьем этаже и бледнела, дрожала, а сейчас…

Тут-то Юля и вспомнила, что она действительно боится высоты, и забралась на крышу. А отсюда до земли — ой как далеко! И вообще, поскользнуться и упасть — проще нечего. Один раз ветер подул — и летишь знакомиться с каменной кладкой дороги.

Юля, причитая и ругая саму себя, на коленках попыталась уползти обратно к выходу. Но Рома преградил ей путь.

— Как всегда забылась? — уточнил он, присев перед ней на корточки. — Ты всегда задумываешься и прячешься подальше ото всех. Вот я и подумал, что смогу отыскать тебя здесь. Ведь никому в здравом уме не придет в голову лезть на крышу в такую погоду!

Девушка села. Рома занял место рядом с ней, взял за руку, чтобы она не боялась.

— Какие мысли загнали тебя сюда? — спросил он, стараясь не реагировать на возмущенный взгляд Юли.

— А чего это ты вдруг заинтересовался? — заподозрила неладное она.

— Когда мы жили вместе, — начал парень, внимательно изучая холодную тонкую белую девичью ручку в своих больших ладонях. — Ты всегда убегала куда-нибудь, чтобы не показывать мне, своих слез. Пряталась в подвале, но больше всего любила скрываться на веранде, на последнем этаже. Тебе, наверное, и в голову не приходило, что она была в аварийном состоянии! Откуда знаю? Я ходил за тобой. Но не вмешивался — думал, что ты не захочешь со мной говорить!

— А сейчас, почему?.. — не успела оформить мысль девушка, как Рома уже выдал ответ.

— Потому что тебе нужно выговориться кому-то! — заявил он. — Говори!

Юля вдруг посмотрела на него совершенно по-другому. И почему-то не смогла сдержать слез. Расплакалась. Отвернулась, перевела дыхание и призналась.

— Она в больнице. У нее рак. А я подумала вдруг, что… Это ей наказание за то, что бросила меня. Что отказалась и предпочла…За то, что чувствовала себя сиротой. Я ненавидела ее, когда лежала с температурой одна и некому было подать мне лекарство. За постоянное чувство пожирающего одиночества! Оно немного притупилось, когда появился ты.