— Добро пожаловать домой, милорд, миледи, — с поклоном сказал мажордом. — Прикажете позаботиться о наемной страже?

— Разумеется, — кивнул граф. — Накормите, дайте ночлег, а утром пусть Роберт заплатит им за службу.

Он повернулся к Филиппе, и не успела она оглянуться, как подхватил ее на руки и перенес через порог.

— Старый обычай, — усмехнулся он.

— Знаю, — засмеялась она. — Просто забыла. И, оглядевшись, попросила:

— Покажи мне все, Криспин. Я не успокоюсь, пока не увижу каждую комнату.

— Разве тебя не утомила дорога, малышка моя? — пошутил он.

— Да, но это мой дом, и любопытство перевесит любую усталость. Сначала зал!

И, взяв его за руку, она вопросительно подняла брови.

Зал был отделан панелями темного дерева. С резных позолоченных потолочных балок свисали цветные штандарты, как объяснил граф, те самые, с которыми его предки сражались в Англии, Шотландии и Святой земле. Это была самая старая часть дома.

— Мы всегда стояли за Бога, короля и страну, Филиппа, — пояснил граф.

В одну стену был вделан огромный камин, где уже горел огонь. На противоположной — тянулись просторные окна, выходившие на реку Уиндраш, протекавшую через долину у того холма, на котором был построен дом. В дальнем конце зала стоял большой стол, а за ним — два стула с высокими спинками. В стене было вырезано несколько ниш, где на ночь раскладывались тюфяки.

— Это очень старый зал, — заметила Филиппа.

— Да, он был выстроен больше трех столетий назад. Кухня до сих пор находится в подвале, а не в отдельном здании. Вон там, у камина, есть нечто вроде открытого люка, через который на специальном подъемнике подается еда. Таким образом она остается горячей.

— Какое прекрасное усовершенствование! — удивилась она. — Но что еще есть на этом этаже, милорд?

— Комната, где управляющий, мой секретарь Роберт и я обсуждаем дела Брайарвуда. Здесь же расположена библиотека. Ты умеешь читать?

— Конечно! — гордо заявила она. — И писать, и считать тоже, поскольку ожидалось, что когда-нибудь я стану управлять Фрайарсгейтом. Мать никогда бы не позволила передать другим власть над таким огромным состоянием. Мы с сестрами получили прекрасное образование, да еще и говорим на иностранных языках. Я приехала ко двору, уже зная французский, латынь и греческий. А при дворе немного научилась итальянскому и немецкому. Венецианцы так очаровательны! Когда-то один венецианец написал портрет матери. Он висит в зале Фрайарсгейта.

Граф растерянно уставился на нее. Во дворце герцога Сан-Лоренцо висела картина, изображавшая нимфу в прозрачных одеждах. Он сам восхищался ею, когда приезжал во дворец, пытаясь исправить вред, нанесенный лордом Говардом, прежним послом короля. Правда, видел он ее всего однажды, когда был принят герцогом. И если задуматься, нимфа поразительно похожа на его жену! Когда-нибудь он обязательно узнает почему. Это не Филиппа, сразу видно. У нее не могло быть такого чувственного взгляда. Взгляда влюбленной и любимой женщины. Нужно при следующей встрече хорошенько расспросить Томаса.

— Можно мне пользоваться твоей библиотекой? — спросила Филиппа.

— Разумеется!

— Покажи мне второй этаж, — потребовала она.

— Нечего особенно и смотреть, кроме спален и чердаков, где спят слуги. Может, захочешь как-нибудь подняться туда сама, пока я поеду осматривать поля?

— Наверное, ты прав. Это меня развлечет, — согласилась она.

— Добро пожаловать домой, милорд!

В зале появилась высокая ширококостная женщина и представилась:

— Ваше сиятельство, я Мэриан и имею честь быть здешней экономкой. Я к вашим услугам.

Она отцепила от пояса кольцо с ключами и протянула Филиппе:

— Это вам понадобится.

— Держи пока у себя, — отказалась Филиппа. — Я здесь человек новый, и мне потребуются твои наставления, пока совсем не освоюсь. Кроме того, большую часть времени я буду проводить при дворе, поскольку нахожусь на службе у нашей доброй королевы.

— Спасибо, что доверились мне, миледи, — кивнула экономка.

— Если муж тебе доверяет, почему я должна думать иначе? — удивилась Филиппа. — Я привезла с собой свою служанку. Ей нужно отвести комнату, пусть маленькую, но отдельную, рядом с моими покоями. Ее зовут Люси, и она не какая-нибудь лондонская потаскушка, а девушка из моего родного дома в Камбрии.

— Я позабочусь об этом, миледи, — пообещала Мэриан. — Можно показать вам ваши покои?

— Идите, — разрешил граф. — А я должен поговорить с Робертом и Барто, пока не настала ночь.

Он поцеловал жену в губы и удалился.

— Значит, вы служите королеве Екатерине? — почтительно спросила Мэриан, провожая госпожу на второй этаж.

Филиппа заметила, что столбики лестницы и перила покрыты красивой резьбой, и осторожно погладила старое дерево.

— Моя мать была подругой королевы, еще прежде чем та вышла замуж за короля Генриха. Я служила королеве с двенадцати лет. Сейчас мне шестнадцать. Мы с графом приглашены сопровождать их величества во Францию, где наш повелитель встретится с французским королем. Я останусь с госпожой, пока она не откажется от моих услуг. Служить ей — огромная честь. Она самая добрая госпожа на свете.

— Да. Нам выпало большое счастье, но у короля нет наследника, — возразила Мэриан.

— Когда-нибудь на трон сядет принцесса Мария, — напомнила Филиппа.

— Может, королева еще родит сына, — высказала надежду Мэриан.

Филиппа покачала головой:

— Увы, этому не суждено случиться, разве что Господь ниспошлет нам чудо.

Мэриан распахнула высокие двойные двери и отступила в сторону.

— Это и есть ваши покои, миледи, — пояснила она, провожая молодую женщину внутрь.

Им навстречу поспешила Люси:

— О, миледи, мы будем так счастливы здесь!

— Да, когда мы не живем во дворце, Люси, — рассмеялась Филиппа. — Тебя уже представили мистрис Мэриан, нашей экономке?

— Добрый день, — вежливо кивнула Люси. Пожилая женщина улыбнулась:

— Люси, если можешь на некоторое время оставить свою госпожу, я познакомлю тебя с остальными слугами. Питер, камердинер его сиятельства, — мой брат. Он уже рассказал, что ты девушка воспитанная и не задираешь носа, как некоторые лондонцы.

Люси вопросительно взглянула на хозяйку:

— Миледи?

— Иди, — кивнула Филиппа. — Я сама осмотрюсь.

— Как я поняла, у вас не было времени как следует пообедать, госпожа, но мы не знали, когда ожидать графа домой, так что ужин будет простой, — заметила Мэриан.

— Мы оба очень устали и гораздо больше нуждаемся в отдыхе, поэтому сойдет все, что бы вы ни приготовили. Завтра мы обсудим меню, — успокоила экономку Филиппа. — Ты объяснишь, что любит граф, а я расскажу, что нравится мне.

— Вот и хорошо, миледи, — с поклоном ответила Мэриан, и обе женщины оставили графиню.

Филиппа огляделась. Она находилась в отделанной панелями уютной комнате. В камине весело пылал огонь. Полы, почти черные о г времени, все же были чистыми. Три окна выходили в сад. Мебель была дубовой и очень массивной. Перед окном стоял прямоугольный стол с витыми ножками, на котором поблескивала керамическая чаша со смесью сухих лепестков. Такой же стол находился посреди комнаты, только, кроме чаши, на нем красовалась пара серебряных подсвечников. Перед камином высились два стула с плетеными спинками и вышитыми сиденьями. Между ними на полу лежал небольшой тканый коврик. К удивлению Филиппы, на нем, свернувшись клубочком, мирно спал серый кот. Она тихо рассмеялась, видя, что животное даже ухом не повело.

Открыв дверь сбоку от камина, Филиппа вошла в соседнюю комнату. Там оказался второй камин, сооруженный на обратной стороне стены. Здесь в отличие от соседней комнаты панели были темные. Однако окна выходили и на сад, и на реку и были завешаны некрашеным полотном и темно-зелеными бархатными шторами. По одну сторону камина стоял деревянный диванчик с вышитыми подушками. Стол был расположен у окна, а большой деревянный сундук — у изножья кровати, задрапированной такими же бархатными занавесями, свисавшими со старых медных колец. Кровать показалась Филиппе более чем просторной, вернее, гигантской. Изголовье было затянуто полотном. Витые столбики поддерживали выложенный деревянными панелями балдахин. Сбоку стоял маленький столик.

Филиппа подумала, что мебель в обеих комнатах ужасно старомодна. Почти как во Фрайарсгейте и Клевенз-Карне. Обычный сельский дом, а провинциалов не заботят такие вещи. Любой предмет мебели, что попрочнее и помассивнее, служил целую вечность.

Филиппа внезапно улыбнулась. Неужели она сменяла одну глушь на другую? Нет! Брайарвуд по крайней мере куда ближе к Лондону! Правда, они несколько дней плыли по реке. Но если выбрать прямой путь, можно сократить время путешествия наполовину.

Она открыла еще одну дверь. Здесь, конечно, гардеробная, где будут храниться ее вещи. Одежда мужа уже висит на стенах.

С такой опытной экономкой, как мистрис Мэриан, Филиппе будет легко управляться с хозяйством. Интересно, будет ли и муж жить при дворе вместе с ней или предпочтет возиться с имением в Оксфордшире? Впрочем, ей нравится Криспин. Умен, добр, остроумен и хорош в постели. И не важно, что не слишком красив. Может, дети будут походить на нее… Хотя бы дочери! Все считают ее хорошенькой!

Дочери. Сыновья. Сколько же детей он захочет? И сколько она сможет родить? Мать дала жизнь восьмерым, из которых живы семеро. Может, у нее будет больше?

Филиппа знала Розамунду достаточно хорошо, чтобы понять: именно она решает, иметь детей или нет, и при этом не советуется с мужем. Но как это у нее получается? Плохо, когда рядом нет матери. Но осенью, когда они снова встретятся, Филиппа расспросит мать, что делать. Та наверняка поможет старшей дочери.

Она уселась на диван у огня и, сама не зная как, заснула. Разбудила ее вернувшаяся Люси. Филиппа зевнула и потянулась.

— У меня нет сил даже на еду, — сказала она. Служанка кивнула.