Она трагически вздохнула.

— Если твой брат решил посвятить жизнь Богу, может, это знак, что я должна последовать его примеру? Мой двоюродный дед Ричард Болтон — настоятель монастыря Святого Катберта, недалеко от Карлайла. Он наверняка знает, в какое аббатство я могу удалиться.

— Ты? Монахиня? — расхохоталась Сесилия. — О нет, дражайшая Филиппа, только не ты! Для монахини ты питаешь слишком большую любовь ко всему мирскому! Учти, придется отказаться от всех своих пристрастий: красивых платьев, драгоценностей и вкусной еды. Ты примешь обет монашеского послушания. Бедность, целомудрие и покорность — вот основные правила жизни в любом монастыре. Ты просто не сможешь быть бедной, податливой и сговорчивой, Филиппа, — объявила Сесилия, весело блестя глазами.

— Еще как смогу, — настаивала Филиппа. — Моя двоюродная бабка Джулия — монахиня, как и сестры отца.

Сесилия от души рассмеялась.

— И что прикажешь делать, когда твой брат от меня отказался? — рассердилась Филиппа.

— Семья найдет тебе другого мужа, — рассудительно заметила Сесилия.

— Не нужен мне другой! — вскричала Филиппа. — Только Джайлз! Я люблю его и никогда не полюблю другого. Кроме того, кто захочет отправиться в добровольное изгнание на север, где находятся мои земли? Даже Джайлз сказал, что сама мысль о жизни во Фрайарсгейте нагоняет на него тоску. Не понимаю, почему моя мать так упорно его отстаивала? Я тоже не желаю там жить. Слишком далеко от двора!

— Ты говоришь это только потому, что обижена на брата, — заметила Сесилия и тут же постаралась сменить тему: — Кстати, мой отец написал твоей матери, сообщив о решении Джайлза. Посланец отправится на север утром. Не хочешь заодно послать матери письмо?

— Конечно, хочу! — сказала Филиппа, поднимаясь. — Сейчас попрошу у королевы разрешения уйти.

И, не оглядываясь на подругу, спокойно вышла из комнаты. В свои пятнадцать она очень напоминала мать в том же возрасте: осанкой, стройной фигуркой и рыжеватыми волосами. Только глаза изменчивого зеленовато-карего цвета были унаследованы от отца.

Девушка приблизилась к королеве и присела в почтительном реверансе, ожидая разрешения говорить.

— Что тебе, дитя мое? — с улыбкой спросила Екатерина.

— Ваше величество, несомненно, слышали о моем несчастье? — начала Филиппа.

Королева кивнула:

— Мне очень жаль, Филиппа Мередит.

Девушка прикусила губу, обнаружив, что вот-вот расплачется, но все же вынудила себя продолжать:

— Лорд Фицхью завтра утром отправляет гонца на север. Если можно, пусть посланец захватит и письмо к моей матушке. С разрешения вашего величества я удалюсь, чтобы спокойно его написать.

— Считайте, что разрешение получено, дитя мое. И передайте матушке привет от меня. Добавьте, что если понадобится помощь в поисках новой партии для вас, мы с радостью посодействуем в столь важном деле, но, насколько я помню, ваша матушка всегда предпочитала принимать решения самостоятельно, — благосклонно заметила королева.

— Спасибо, ваше величество.

Филиппа вышла из покоев королевы, поспешив в спальню фрейлин, где могла остаться наедине с мучительными мыслями. Но к сожалению, в спальне оказалась девушка, по какой-то причине невзлюбившая Филиппу. Она прихорашивалась перед зеркалом.

— О-о-о, бедняжка Филиппа, — протянула она с деланным сочувствием. — Я слышала, сын графа Ренфру бросил тебя! Какая жалость!

Филиппа зло прищурилась:

— Я не нуждаюсь в сожалениях, Миллисент Лэнгхолм! Кроме того, это тебя не касается!

— Твоей матери придется немало потрудиться, чтобы найти тебе достойного мужа, тем более что все ваши земли далеко на севере, — промурлыкала Миллисент. — Так это верно? Джайлз Фицхью собирается стать священником? В жизни бы не подумала! Должно быть, так старался избежать брака с тобой, что готов на все!

Язвительно улыбаясь, она разгладила бархатные юбки и поправила французский чепец.

У Филиппы чесались руки отделать ее хорошенько, но положение и без того было достаточно неприятным. Не хватало еще навлечь позор на семью дракой с королевской фрейлиной!

— Не сомневаюсь, что Джайлз искренне верит в свое призвание, — бросилась она на защиту бывшего жениха, хотя на самом деле мечтала только об одном: живого места не оставить на негодяе, так подло ее бросившем. Но вместо этого холодно процедила: — Поторопись, Миллисент. Королева искала тебя.

Сообразив, что вывести Филиппу из равновесия и подбить на безрассудство не удастся, Миллисент молча выбежала из комнаты. Филиппа открыла сундук, вынула шкатулку с письменными принадлежностями и уселась на постель. Закончив и запечатав письмо, она отдала его пажу и попросила отнести гонцу графа Ренфру.


Тот честно выполнил поручение, поскольку уже через несколько дней Розамунда, прочтя послание дочери, тихо вскрикнула.

— Мейбл, немедленно подай письмо лорда Фицхью! — велела она. — Быстро! Не успела я подумать, что наконец-то все улажено, как у нас снова начались трудности!

— Что случилось? — Горничная поднесла хозяйке свиток. — Что пишет граф?

— Минуту, — отмахнулась Розамунда, поднимая тонкую руку. — Ад и проклятие!

Она наскоро пробежала глазами пергамент и бросила на стол.

— Джайлз Фицхью решил принять сан священника. Помолвки не будет. Негодяй! Впрочем, я никогда его не любила.

Мейбл негодующе всплеснула руками.

— Граф извиняется, — продолжала Розамунда, — и клянется, что по-прежнему считает и будет считать Филиппу своей дочерью. Предлагает помочь найти для нее другого жениха. Я должна послать в Оттерли за Томом. Хотя он уже несколько лет как не был при дворе, все же куда мудрее меня в подобных вещах. Бедная Филиппа! Отдать сердце такому подлецу!

Священник! — вторила Мейбл. — Такой приличный молодой человек! Какая жалость! И наша несчастная девочка! Покинута в таком возрасте! Почему же он не сказал ей раньше?

— Именно, — согласилась Розамунда и, снова взяв письмо дочери, прочла еще раз, уже спокойнее. Закончив, она отложила его и покачала головой: — Филиппа утверждает, что ей ничего не остается, кроме как стать монахиней. Просит, чтобы я поговорила с дядюшкой Ричардом — он посоветует хороший монастырь.

— Вздор и глупости! — вознегодовала Мейбл. — Девочка просто расстроена, хотя кто бы мог в подобных обстоятельствах ее винить? Однако я просто не представляю мистрис Филиппу в монашеских одеяниях, что бы там она ни писала.

Розамунда рассмеялась:

— Да и я тоже. Моя дочь слишком любит жизнь и ее радости, чтобы отказаться от них. Попроси Эдварда сегодня же послать в Оттерли за Томом. И проследи, чтобы о посланце фа-фа позаботились как подобает.

— Можно подумать, я сама не знаю, что делать, — проворчала Мейбл, отправляясь на поиски мужа. Слава Богу, что Розамунда догадалась послать за кузеном! Том Болтон знает, как поступать в подобных случаях, в отличие от мужа Розамунды, который просто вспылит, выйдет из себя и будет рвать и метать.


Через два дня Томас Болтон, лорд Кембридж, прибыл из своего имения Оттерли.

— Что за срочность такая? — проворчал он при виде кузины. — Надеюсь, дети здоровы? И где этот сорвиголова, твой шотландский муженек?

— Логан в Клевенз-Карне. Следит, как укрепляют стены. На границе неспокойно, с того времени как королеву Маргариту изгнали из Шотландии, — пояснила Розамунда. — Дети здоровы. А вот с Филиппой беда. Мне крайне необходим твой совет. Джайлз Фицхью решил стать священником.

— Иисусе и все ангелы небесные! — взвился Том. — И теперь наша девочка осталась ни с чем! В таком возрасте и без всякого будущего! Какая подлость! Парень, конечно, должен был предупредить нас заранее. Эти церковники так неразумны! Так неосмотрительны! Единственная их забота — служение Господу. И при этом они не упускают случая стяжать все большие богатства для церкви.

— Дяде Ричарду вряд ли понравились бы твои речи, — рассмеялась Розамунда, но тут же, посерьезнев, вздохнула. — Что мне теперь делать, Том? О, понимаю, нужно срочно искать мужа для моей бедной дочери, но с чего начать? У нас в женихах был сын графа, а теперь? Сумеем ли мы найти такую же хорошую партию? И в довершение всего моя дочь угрожает уйти в монахини!

Томас Болтон хохотал так, что по лицу покатились слезы.

— Филиппа? Постриг? — едва выговорил он, смахивая со щек прозрачные капли. — Филиппа слишком любит мирскую жизнь и ее радости, чтобы позволить обидам загнать себя в монастырь. Из всех твоих дочерей, дорогая кузина, именно она была моей лучшей ученицей. Ее познания в драгоценных камнях поражают даже меня, а зимой она носит сшитые из тонкой шерсти нижние юбки на шелковой подкладке, без которой, по ее словам, шершавая ткань царапает нежную кожу. Вряд ли она потерпит грубые полотняные одеяния невест Христовых. Так что, дорогая, можешь не волноваться. Но Филиппа должна вернуться домой и переждать скандал, вызванный недостойным поведением Фицхью. Советую тебе послать письмо самой королеве и попросить отпустить Филиппу. Не сомневаюсь, что Екатерина будет достаточно великодушна, чтобы позже вновь принять ее на службу. Ну а я тем временем подумаю о подходящем женихе для нашей девочки. Она созрела для замужества, но если мы упустим время, у нее не останется шансов.

— Согласна, — кивнула Розамунда. — Разумеется, Логан, узнав обо всем, начнет предлагать сыновей всех своих знакомых.

— Ну уж нет, ни один шотландец не подойдет Филиппе! — отрезал Том Болтон, качая головой. — Слишком она увлечена жизнью при дворе короля Генриха. И к тому же больше англичанка, чем ты, кузина.

— Знаю, но помоги мне с мужем, кузен! Ты же знаешь, как бывает упрям Логан, если что-то вобьет себе в голову.

— Вся штука в том, — пояснил лорд Кембридж, — чтобы этого не допустить. Но не бойся. Я знаю, как справиться с лордом Хепберном.

— Если не ты, то кто же! — усмехнулась Розамунда. — Но Логан ужасно разозлится, если сообразит, в чем дело.