Алекс Стюарт - Фиктивный брак

— Когда я сказал ей: «Ты сейчас сильнее влюблена в Рекса, чем в Лондоне?..»

Смысл фразы как-то ускользнул от него. Траверс неожиданно напрягся, пристально посмотрел на племянника. Он, тридцатитрехлетний мужчина, сейчас разговаривающий с пятнадцатилетним подростком, не был больше его опекуном и попечителем. Мальчик казался значительно старше своего возраста, и Рекс быстро спросил его, как мужчина мужчину:

— Когда ты это сказал, старина, что ответила Джой?

— Она ответила: «Да, я думаю, что да».

— Она так сказала?

— Так же верно, как и то, что мы живем. Я разговаривал с Джой… о, я заставил ее откровенно признаться. Терпеть не могу, когда женщины делают вид, что не знают твердо, чего они хотят; как будто есть люди, не ведающие, чего хотят… Когда она говорила о своей влюбленности, о тебе: «Думаю, что влюблена…» — я спросил: «Ты можешь сказать это с уверенностью?» Вот именно так. И Джой ответила: «Да, я уверена».

Мужчина, так любивший Джой, устремил свой невидящий взгляд в пространство. Он действительно не видел ни плиты, ни банок, ни кастрюль… Он видел залитый солнцем балкон и этот очаровательный взгляд невинного смущения, старательно скрываемый и все же пробивающийся сквозь маску благоразумия, он видел восторг в глазах своей Джульетты. Ах, как сладостно было лишь несколько дней назад. Разве его собственный инстинкт не нашептывал ему тогда: «Она твоя»? А потом она встретила своего старого возлюбленного, но ведь после встречи с Фордом она говорила с мальчиком и сделала почти невероятнее признание.

— Ты уверен, что Джой сказала именно так? Такими словами?

Последовавший затем гневный резкий смех был не только протестом Персиваля Артура, но и его бесчисленных сверстников, которые еще не пользуются всеми правами и, увы, вынуждены терпеть эту жестокую глупость взрослых, которые медленно соображают и туго понимают.

— Конечно, я уверен. Джой сказала: «Да, я влюблена».

— Имея в виду меня?

— Да! — заорал юный Фитцрой прерывающимся голосом. Он сжал руку дяди. — Влюблена в тебя, в тебя! И она вышла замуж за тебя. И была здесь, и прекрасно себя чувствовала в твоем доме, твоя жена, твоя! И все хорошее, что ты мог для нее сделать, это сказать, чтобы она ушла отсюда вместе с этим занудой! И это после всего, что она мне говорила!

— Ты думаешь, она имела в виду?..

Мужчина, любивший Джой, словно ждал пророчества от какого-то оракула.

Мальчик снова взял себя в руки. Он ответил просто и спокойно:

— Она имела в виду, что там все в порядке. Я знал это до того, как спросил ее.

И тогда Рекс Траверс почувствовал, что он тоже знал. Разве не нашептывал ему его собственный инстинкт? Разве взгляд и мимика Джой не выдавали ее… вплоть до жеста, пылкого, бурного, порывистого, требующего свободы? Если бы он был ей совсем безразличен, могла бы она сказать так многословно: «Доктор Траверс, почему вы не женитесь на мне?» Теперь же она просто закричала: «Почему вы не даете мне уйти?»

Она никогда не хотела уходить. Она любила. Даже мальчик знал это. Даже этот малыш! Джой любила. Радость хлынула в душу Рекса Траверса подобно тому, как поток устремляется вниз на раскаленные солнцем камни. Не понимая, что делает, он складывал в кучку разбросанную после ужина посуду, и на какое-то мгновение его лицо озарилось непроизвольной и какой-то по-мальчишески открытой улыбкой… Она исчезла так же внезапно, как и появилась; пробили часы на кухне…

Мальчик громко вскрикнул:

— Три часа? Джой уехала больше часа назад. Уже больше часа, как она с этим занудой. Куда они направились, дядя Рекс?

Траверс в оцепенении смотрел на часы. Уехали больше чем даже два часа назад… и куда?

«Три часа, — подумал Джеффри, направив взгляд на небольшие аккуратные часы на приборной доске „Крайслера“. — Мы сделали… сколько же миль? Джой все еще спит. А машина идет отлично».

Всего лишь мгновение прошло, как он понял, что Джой была влюблена в него все эти впустую потраченные недели. Тогда Траверс вспомнил и другое. Из-за его собственной слепоты она теперь мчалась куда-то со скоростью сорок миль в час с другим человеком. Еще один миг, и он уже знал, что следует делать дальше.

Он вышел из кухни, поднялся наверх на балкон, потом сбежал вниз по ступенькам в сад, направляясь к ограде. За ним следовал по пятам ошеломленный мальчик в пижаме и плаще.

— Дядя Рекс, куда ты?

— Хочу поймать молодого Смитсона.

— Пилота? — Сердце учащенно забилось. — О, ты хочешь сказать?.. Ты собираешься просить, чтобы он на своем самолете полетел вслед за ними, да?

Траверс молча кивнул головой, торопливо шагая между кустов сирени.

— Тогда… тогда ты ее вернешь обратно сюда? Траверс кивнул, продолжая вышагивать.

— Я помчусь вперед, в гостиницу мистера Смитсона, хорошо?

— В казино. Может быть, он все еще танцует, — последовал отрывистый совет от Рекса; он рывком открыл калитку, но мальчик уже стоял на дороге, опередив его.

— Послушай. Послушай… Разве это не?.. Нет. Он, должно быть, ушел из казино… Стой! Вот удача! Это его машина.

Персиваль Артур Фитцрой за время летнего периода отшлифовал свою способность распознавать шумы различных легковых автомобилей на дороге и легко мог отличить «голос» «Альфа-Ромео» графа от сотни других таких же. Сейчас он узнал приближающийся шум «Ситроена» Алана Смитсона.

В мгновение ока мальчик оказался на середине дороги, испещренной световыми полосами от фар приближающегося автомобиля.

— Осторожнее! — резко крикнул Траверс. — Ты попадешь под машину!

Персиваль Артур ничего не слышал. Распахнувшийся плащ съехал с плеча, когда он поднял руки, чтобы остановить автомобиль. И как раз вовремя! Молодой Смитсон, который отвозил девушку с танцев в пансионат «Гольф Жуан», теперь возвращался к себе в гостиницу и довольно поздно заметил в свете фар возникшее из темноты цвета индиго освещенное, подобно духу, существо — сплошное фантастическое сияние белокурой головы и розовато-лилового тела. Яростно заскрежетали тормоза. Он едва успел остановиться всего лишь в полуярде от этого призрака.

— Какого черта?.. А! Это ты — юный дьяволенок… О, добрый вечер, доктор Траверс!

Мужчина, спешивший за мальчиком, нетерпеливо и решительно обратился к водителю:

— Извини, Смитсон. Мне нужен самолет. Как твой «Мотылек»?

— «Мотылек»? Зачем?..

— Ничего серьезного. Просто нужен сегодня до полудня.

Летчик моргнул и непонимающе уставился на доктора.

— Он там, наверху, в моей…

— Ты должен одолжить его мне на время.

— Конечно, ради Бога. В любое время, сэр.

— Это очень важно для меня.

— Договорились, — быстро произнес пилот. — Садитесь. Доставлю вас к нему сию минуту. К счастью, я установил маленькую лампочку на щитке управления, и теперь вы сможете видеть все приборы.

Он завел машину. На сиденье рядом с ним прыгнул крупный доктор в парадном костюме и белой полотняной куртке. Они отправились в путь в тот самый момент, когда Ариэль в плаще и пижаме сделал парящий прыжок на подножку автомобиля и зацепился за его корпус. Машина помчалась вперед, и первое впечатление Смитсона (согласно которому летающий доктор, как и его маленькая жена на танцах, был подвержен внезапным приступам идиотизма) уступило место убеждению, что Траверс, по-видимому, получил SOS с места какой-нибудь катастрофы, где на счету была каждая секунда. Прекрасно! Теперь все станут использовать самолет как единственный способ быстро добраться в нужную точку.

— Еще минут семь, не больше, и мы на аэродроме, — пробормотал Смитсон успокаивающе, прибавляя скорость (для него любой клочок земли, где он мог сделать посадку и поставить в ангар нежно любимый «Мотылек», автоматически становился аэродромом). — У меня летное поле на холме, как раз над теннисными кортами. Я постараюсь все ускорить.

— Чрезвычайно признателен вам.

Во время этой сумасшедшей гонки мозг Рекса Траверса напоминал пропеллер.

Итак, он разыскал Смитсона, получил «Мотылька».

Что дальше?

У него была одна идея, как и у Джеффри. Единственное место, куда отправляются люди на автомобиле с Ривьеры, — это Париж.

Пятьсот миль до Парижа. В Рид? Крийон? Муаси? В одну из этих гостиниц, куда Форд предположительно может доставить Джой.

Его мысли летели вслед за беглецами. В этот час очень мало машин, направляющихся в Париж. Не такое уж трудное дело, как могло бы показаться, найти иголку (всего-то один скрывшийся автомобиль с удиравшими возлюбленными) в этом стогу сена, на темных дорогах Южной Франции. Не так уж тяжело, глядя вниз, различить «Крайслер», несущийся на север. У Форда была странная привычка вести машину с двумя зажженными боковыми фарами, а также и с передними фарами. Да, он помнил это. Хорошо! Во всяком случае, несчастные, примитивные, привязанные к земле автомашины, как считал Траверс, зависели от дороги. А для летчика — никаких преград, все небо, все воздушное пространство его! Что же касается освещения, то спасибо удаче, тучи рассеялись и открыли большой ночной «светильник». Полная луна озарит ему Альпы, устье Роны. Потом бесчисленные звезды… А некоторое время спустя наступит рассвет.

Не так уж трудно будет различить этот «Крайслер», который тащится со скоростью тридцати, самое большее сорока миль в час! А всего вероятнее — от двадцати пяти до тридцати. Траверс готов держать пари, что этот парень не был адским ночным водителем. Им осталось еще миль пятьсот до Парижа. А для него несколько часов полета. Он бы мог лететь со скоростью более восьмидесяти. Да еще попутный ветер! И уже казалось, что он летит на крыльях…

Но стоп… ведь они могут быть всего лишь в Авиньоне. На расстоянии двух часов. Первая остановка — Авиньон, в городе разрушен мост. Вот куда направится и он. А что потом? Сделать посадку как можно ближе к Октруфу. Приземлиться на одном из этих огромных лугов между рекой и дорогой. Скажем, в Октруа, и задержать первую английскую машину, едущую с побережья. «Крайслер», блестящий автомобиль, с английской леди и джентльменом. Надо задержать эту машину, не дать ей проехать!