Это была Франсис. Она сидела в открытой машине и смотрела на Джорджа радостно и удивленно. На ней были темные очки, надвинутая на лоб мужская соломенная шляпа и бледно-розовая рубашка. Перегнувшись через сиденье, она открыла дверь.

— Садись, подвезу.

Джордж сел рядом с ней; кожаная обивка сиденья была такой горячей, что ему показалось, будто он плюхнулся на сковородку. Не успел он закрыть дверь, как машина тронулась и начала осторожно пробираться сквозь густую толпу.

— Не думала, что так скоро тебя увижу, — сказала Франсис.

— Я и сам не собирался приезжать.

— И давно ты здесь?

— С полчаса, наверное. Отправлял телеграмму.

Франсис никак это не прокомментировала. Путь машине загородила кучка туристок. Толстые дочерна загорелые дамы в хлопчатобумажных платьях и белых кардиганах, в новехоньких соломенных шляпах. Франсис нажала на клаксон, дамы с удивлением оглянулись, оторвавшись от открыток, которые покупали, и, ничуть не обидевшись, расступились.

— Откуда их всех черт приносит? — поинтересовался Джордж.

— Пароход пришел — круиз. Первый в сезоне.

— О Боже, неужели уже началось?

Франсис пожала плечами.

— Из всего нужно уметь извлекать пользу. Городские власти на них, по крайней мере, зарабатывают деньги. — Она поглядела на лежащий у Джорджа на коленях пакет. — Что мы приобрели у Тересы?

— А как ты догадалась, что у Тересы?

— Полосатая бело-розовая бумага. Я заинтригована.

— Это носовые платки, — сказал Джордж, секунду поколебавшись.

— Не знала, что ты ими пользуешься.

Они подъехали к главной улице города — основному месту скопления автомобилей, где движение регулировали свирепые солдаты Гражданской гвардии. «Ситроен» полз на второй скорости. Франсис сказала:

— Куда ты хочешь поехать?

— В яхт-клуб. Может, для меня есть какая-нибудь почта.

— Разве ты вчера не забирал?

— Забирал, но это было вчера.

Франсис покосилась на него.

— Домой добрался благополучно?

— Конечно.

— С яхтой все о'кей?

— Да, все в порядке. А у вас вчера вечером тоже была гроза?

— Нет, прошла стороной.

— Повезло вам. У нас был сущий ад.

Они подождали, пока красный свет сменился зеленым, после чего Франсис свернула в узкую улочку, а оттуда — на широкую дорогу, ведущую в гавань. Эту часть Сан-Антонио Джордж любил больше всего: там находилось множество уютных маленьких харчевен, глядящих на воду, и корабельных складов, от которых пахло смолой, зерном и парафином. Гавань была заполонена судами. Рыбацкие шхуны, яхты, готовящийся к отплытию пароходик из Барселоны, пароход с туристами из Бремена, пришвартованный к северному пирсу.

Джордж обратил внимание на странную яхту, которой накануне не было.

— Она под датским флагом, — сказал Джордж.

— Молодая пара по фамилии Ван Триккер совершает кругосветное путешествие. — Франсис считала себя обязанной знать такие вещи.

— Через Средиземное море?

— Почему бы и нет? Для этого существует Суэцкий канал.

Джордж усмехнулся. Франсис наклонилась вперед, достала из ящичка под приборной панелью пачку сигарет и протянула Джорджу; он взял пачку и закурил одну сигарету для себя и другую — для нее. Возле яхт-клуба Джордж вылез и пошел за почтой, а Франсис осталась в машине. Когда он вернулся с двумя письмами, торчавшими из заднего кармана брюк, она спросила:

— Куда теперь?

— Хочу промочить горло.

— Я с тобой.

— А кто же будет продавать обворожительным туристкам шедевры Олафа Свенсена?

— На меня работает одна юная студентка. С немцами она прекрасно управится сама. — Франсис ловко развернула машину. — Я предпочитаю заниматься тобой.

Проехав еще немного, они остановились около заведеньица Педро. На широком тротуаре стояло несколько столиков, и они сели в тени дерева за один из них. Джордж заказал для себя пиво, а для Франсис коньяк.

— С каких это пор ты стал трезвенником, дорогой? — спросила Франсис.

— Ужасно хочется пить.

— Надеюсь, ты не заболел?

Она вытащила из заднего кармана Джорджа письма и, положив их перед ним на столик, сказала:

— Открой.

— Зачем?

— Потому что я сгораю от любопытства. Обожаю читать письма, особенно чужие. Не собираешься же ты их выбросить, не вскрыв. Давай... — Она взяла нож с небрежно накрытого столика и взрезала конверты. — Теперь тебе остается только достать и прочесть.

Джордж покорно выполнил ее указание. В одном конверте лежало письмо из специального журнала для яхтсменов; Джорджу сообщали, что ему причитается восемь фунтов десять шиллингов за статью, которую он прислал в журнал.

Джордж протянул письмо Франсис; прочитав его, она сказала:

— Ну, что я говорила? Приятное известие.

— Более или менее. — Джордж вытащил из конверта второе письмо.

— А о чем была статья?

— Об автоматическом рулевом управлении.

Франсис похлопала его по спине.

— Умный мальчик... А это от кого?

Второе письмо оказалось из Лондона, от издателя. Джордж углубился в его чтение и не услышал вопроса.


Джордж Даер, эск.

Клуб «Наутика»

Сан-Антонио

Болгарские острова

Испания

Дорогой мистер Даер!

За последние четыре месяца я написал вам не меньше пяти писем в надежде, что вы наконец приищете нам хотя бы конспект второй книги — продолжения «Фиесты в Кала Фуэрте». Ни на одно письмо ответа я не получил. Все были адресованы в клуб «Наутика» в Сан-Антонио, и я уже начинаю думать, что, возможно, этот адрес больше не актуален.

Как я указывал при составлении договора на публикацию «Фиесты в Кала Фуэрте», продолжение необходимо для поддержания читательского интереса. «Фиеста» разошлась хорошо, сейчас готовится третье издание и ведутся переговоры о четвертом — в мягкой обложке. Тем важнее, пока не уменьшился спрос, получить от вас вторую книгу.

Очень жаль, что нам не удалось встретиться и лично обсудить этот вопрос, но, полагаю, я достаточно ясно объяснил, что мы беремся за публикацию «Фиесты в Кала Фуэрте» лишь при условии, что эта книга будет первой в серии; как мне казалось, вы это поняли.

В любом случае буду признателен, если вы ответите на мое письмо.

Искренне ваш

АРТУР РАТЛЕНД


Джордж перечитал письмо два раза и бросил на стол. Официант принес заказ; пиво было такое холодное, что высокий стакан запотел, и, когда Джордж его взял, руку обожгло, точно от прикосновения ко льду.

— А это от кого? — спросила Франсис.

— Прочти.

— Если не хочешь, я не буду...

— Прочти, прочти.

Франсис взяла письмо; Джордж задумчиво потягивал пиво.

Прочитав, Франсис сказала:

— Гнусное письмецо... Кто он такой, чтобы позволять себе так писать?

— Мой издатель.

— О Господи! Ты же не подписывал договор!

— У издателей авторы одной книги не в чести, Франсис. Им или ничего не нужно, или подавай целую серию.

— Он тебе уже об этом писал?

— Неоднократно. Последние несколько месяцев просто засыпает меня письмами. Вот почему я не спешу их вскрывать.

— А ты хоть пытался начать вторую книгу?

— Пытался? Да я голову себе сломал! Не знаю, о чем писать, хоть ты тресни! И за первую-то взялся исключительно потому, что боялся остаться без денег, к тому же, предстояла долгая холодная зима. Честно говоря, я нисколько не надеялся, что ее напечатают.

— Но ты много ездил, Джордж... и чем только не занимался. Взять хотя бы путешествие по Эгейскому морю...

— Думаешь, я не пробовал его описать? Три недели не вставал из-за машинки — и оказалось, что читать мое сочинение еще скучнее, чем было писать. К тому же, об этом уже столько написано! Как и вообще обо всем.

Франсис затянулась в последний раз и старательно раздавила сигарету в пепельнице. Ее загорелые руки были крупные, как у мужчины, ногти — длинные и покрытые ярко-красным лаком. Тяжелый золотой браслет на запястье постукивал по деревянной столешнице при каждом движении кисти. Тщательно подбирая слова, она сказала:

— А может, все не так уж и плохо? В конце концов, одну хорошую книгу ты написал, и ничего страшного, если не напишешь вторую.

От причала яхт-клуба отплывала лодка. Послышалось стрекотанье мотора, на мачте развернулся парус. Мгновенье он вяло болтался, но рулевой резко переложил румпель, парус, вздрогнув, расправился и раздулся; яхта, накренившись, устремилась вперед; встречный ветер заставил ее почти лечь на воду.

— Я не люблю нарушать обещания, — сказал Джордж.

— Ты так говоришь, будто это твое личное дело.

— А разве нет?

— Нет — это бизнес.

— А деловые обещания нарушать, по-твоему, можно?

— Конечно, нельзя. Но писать книги — не то же самое, что продавать чулки или составлять финансовые отчеты. Это работа творческая; она подчиняется совсем другим законам. Если у тебя творческий застой, надо смириться и плюнуть.

— Творческий застой, — горько усмехнулся Джордж. — Значит, это так называется?

Франсис положила свою руку на руку Джорджа; он почувствовал тяжесть ее браслета.

— Постарайся об этом забыть. Напиши мистеру... — она взглянула на подпись в конце письма... — Ратленду, что, если он так ставит вопрос, ты отказываешься от всех обязательств и... гори они огнем, эти книжки!

— Ты всерьез считаешь, что надо так поступить? Ну а что дальше?