– От каких горбушек? – обалдела Гусева.

– Ну, от хлебных и булочных. Типа, если их есть, то грудь растет, – неуверенно пояснила Надя.

– Тогда Николаева, наверное, живет у хлебозавода и подгрызает все выходящие оттуда караваи и батоны, – вздохнула Таня. – Да и побочный эффект налицо. Вернее – на другой части. Вон у нее зад какой. Хотя, наверное, лучше чтобы и зад, и грудь, чем когда ни того, ни другого.

Татьяна печально оглядела свою фигуру.

– Это на любителя, – снова сунул башку Терехин.

– Что на любителя? – оскорбленно поинтересовалась Таня. – И вообще, подслушивать нехорошо. Тебя родители этому не учили?

– Я просто тетрадь принес, – пожал плечами Алексей. – Спасибо, списал.

– От ответа не уходи, – потребовала Надя, запихивая тетрадь обратно в сумку. Ей тоже было интересно, какие параметры интересуют мужчин больше. Может быть, ей тоже нужно начинать что-то такое есть. Просто пока неизвестно, что и для чего.

– Ну, кому что нравится. Кому толстые, кому тощие, – со знанием дела поделился Терехин.

– А тебе какие? – заинтересовалась Гусева.

– Мне нравятся умные и добрые, которые списывать дают, – расплылся в дурашливой улыбке Леша, умильно глядя на Надежду. – Черемушкина, а физику списать дашь?

– Подхалим, – обиделась Таня.

– Ты тоже ничего, – польстил ей Терехин.

– Физику – на. – Надежда сунула ему очередную тетрадь. – Леш, не до тебя, дай поговорить, а?

– На здоровье. – Отвешивая ей земные поклоны, Терехин попятился обратно к облюбованному подоконнику.

Когда одноклассник наконец занялся списыванием, Таня успокоенно отвернулась и печально констатировала:

– Это не Зогинов. Хотя и жаль.

– Да ну, – утешила ее Надя. – Ничего не жаль. Давай дальше думай. А мне по делу надо.

– Я с тобой, – схватила ее за локоть подруга. – Какое это у тебя дело?

– Да я к Диме хочу сходить. У них русский сейчас. Я быстро. Ты пока придумай еще варианты, кто мог фокус с цветком проделать. – Надя ловко вывернулась и припустила к лестнице.


Десятый «А» рассредоточился небольшими группками у кабинета русского языка. Новенького нигде не было видно. Запыхавшаяся после взлета по лестнице Надежда внимательно разглядывала ребят из-за угла и пыталась отдышаться.

– Зато румянец наверняка есть, – утешила она себя и медленно двинулась прогуливаться по рекреации.

«Надо было очки снять», – запоздало сообразила девушка. Без очков, конечно, она была бы больше похожа на принцессу. Но, во-первых, Дима без очков мог ее просто не опознать, а во-вторых, она сама без них мало что видела.

Объект поиска внезапно возник сбоку. Надя вздрогнула, услышав его голос, и остолбенела. Новенький действовал на нее как яд кобры – она сразу начинала тихо помирать, цепенея, задыхаясь и заваливаясь в обморок.

Вот она какая, любовь. Сплошные переживания и нервный стресс. Особенно на первом этапе, когда еще не совсем ясно, любовь или нет, взаимная или нет, и вообще – кому от кого чего надо.


Надежда дышала мелко-мелко, словно боялась, что кислорода не хватит. Дмитрий стоял рядом, немного справа, а она даже не могла к нему повернуться, старательно отводя глаза и зачем-то притворяясь глухой. Все же для первого разговора с парнем, который для тебя важен, нужна серьезная тренировка. Планировать и предполагать можно все, что угодно, но вот просчитать реакции собственного организма – задача непосильная. То есть получалось, что сначала надо натренировать и закалить психику на менее важных кавалерах.

– А что ты сегодня вечером делаешь? – спросил Дима.

– Еще не решила, – насмешливо ответил уверенный девичий голос.

«Да-да, именно так и надо отвечать в этих случаях, – заторможенно подумала Надежда. – Какая я молодец. Только, по-моему, это сказала не я…»

Она осторожно скосила глаза вправо.

Так и есть.

Ее Дима, ее принц, парень, ради которого Надя готова была на все, увивался вокруг Катьки Совко, этой крашеной манекенщицы, этой, этой…

Из глаз брызнули горькие слезы, и Надя ринулась в туалет.

– Не реви. – Следом за ней туда же ворвалась Татьяна.


Разумеется, едва только Надя двинулась на свидание к своему Димочке, любопытная Таня поскакала следом. Она вовсе не собиралась застукать Черемушкину врасплох, разоблачить или подглядеть что-то неприличное. Нет, ей просто было интересно. Зато сейчас ее любопытство оказалось как нельзя более кстати, потому что она быстро утерла Надину зареванную физиономию мокрым, холодным платком и сказала:

– Может, Катька с ним еще и не пойдет никуда. Поматросит и бросит. Она такая, сама знаешь… И вообще, он тебя не узнал. Он на тебя даже не посмотрел.

– Сама знаю, – шмыгнула Надя. – Я страшная, очкастая дура.

– Нет. Просто на улице ты была в шапке и с воротником до глаз. Как тебя узнать-то? Только по очкам. А у нас полшколы очкариков. Поэтому ты, Надь, должна его заинтересовать.

– Как? В паре с Терехиным проехаться на кобыле под окнами школы? Тогда мною в первую очередь заинтересуются директор и санитары, – снова всхлипнула Черемушкина. – Тань, я жить без него не могу, я думать ни о чем не могу. Ладно бы он пока просто на меня не смотрел, так он уже к девицам клеится.

– Совсем обнаглел, – согласилась подруга. – Не успел прийти в школу, уже романы затевает. Ничего, мы что-нибудь придумаем.

– Что тут придумать-то? – страдальчески поморщилась Надя.

– Надо с Васькой посоветоваться. У мужчин своя логика. Вернее, это они думают, что она у них есть. На самом деле они все ненормальные, и реакции у них непредсказуемые. В общем, нам нужен засланный казачок. Вот выяснит он, чья гвоздичка, и займется тобой, – распланировала ближайшее будущее сообразительная Гусева.

– Я ждать не могу. Я умру, – всхлипнула Надя. – Пока мы собираемся, Дима с этой Совко что-нибудь замутит.

– Ладно, – великодушно решила подруга. – Будем заниматься обеими проблемами параллельно. Пошли. Вдруг Пузиков уже что-нибудь выяснил.


Дойти до Пузикова они не успели.

Дорогу им преградил один из одноклассников – Сергей Каратаев, невысокий, коренастый увалень, обычно тихо сидевший на задней парте и занимавшийся своими делами. Про таких говорят – середнячок. Учился он так себе, хулиганом не был, но и паинькой его назвать было сложно.


– Танька, ты какие цветы любишь? – деловито уточнил Сергей и строго посмотрел на Гусеву.

Положа руку на сердце, можно было сказать, что раньше Таня его не замечала и вовсе не интересовалась каратаевской персоной. Но как же меняется отношение девушки к парню, как только он проявляет к ней какое-то внимание! Конечно, в том случае, если он не совсем бросовый вариант.

Заалевшая от смущения Гусева кокетливо захлопала ресницами, улыбнулась и взглянула на Каратаева совершенно другими глазами. Во-первых, рост у него был нормальный, с ним даже на каблуках можно было пойти. Во-вторых, сразу вспомнилось, что он занимается какой-то там борьбой, Сережа даже пару раз приносил какие-то медали – хвастаться. В-третьих, лицо у него было вполне приятное, а вовсе не серое и не страшненькое. То есть из разряда «пустое место» Каратаев резко перекочевал в разряд «а он ничего».

– Ну, я всякие цветы люблю, – осторожно улыбнулась Татьяна. – А что? Какие ты странные вопросы задаешь.

– Да тут Пузиков всю перемену ходит и приматывается ко всем с вопросами про тебя и про цветы, – ошарашил ее Сергей. – Я решил, дай, думаю, помогу парню. Я ему даже сказал, чтобы он сам к тебе подошел и спросил. А то чего вот он, например, у меня спрашивает? Мне-то откуда знать? Но он сказал, что стесняется. Короче, Гусева я ему скажу, что ты любые цветы любишь. Пусть не парится, да?

– До чего ж вы все придурки, – в сердцах выдохнула Таня. – Нет, Надь, ну вот что это за издевательство?

– Да я просто спросил, – нахмурился Каратаев. – Чего такого-то?

– Ничего! Сам дурак и вопросы у тебя дурацкие! – выпалила Таня.

– Нормально, – потряс головой одноклассник. – Еще и нахамила. Вот и помогай после этого людям.

– Иди лучше бабушек через дорогу переводи, помощник, – процедила оскорбленная в лучших чувствах Гусева.

Каратаев, пожав плечами и пробормотав что-то крайне нелестное, развернулся и быстро ушел.

– Чего ты на него наехала-то? – заступилась за Сережу Надя.

– Потому что сначала я размечталась, что это он!

– А ты хотела, чтобы цветы были от Каратаева? – изумилась Надежда.

– Нет! Мне вообще все равно! Я хочу уже определиться, от кого эта чахлая гвоздичка. Я хочу ясности в отношениях, а какая может быть ясность, если ничего не понятно. И Васька, идиот, все испортил.

– Да почему? – изумилась Надя.

– Потому что теперь вообще никого будет не найти. Все сейчас начнут обсуждать, что это от него цветок! Вон, гляди, Каратаев понес уже сплетню. Ты, Надь, имей в виду, парни еще хуже, чем бабки-сплетницы во дворе. Насочиняют сейчас, и уже завтра Пузиков узнает про себя много нового и интересного. А девчонки еще и от себя что-нибудь добавят. Тьфу!

– Это не наши. – Пузиков подошел к ним с видом главы семейства, вернувшегося домой после тяжелой работы. Он явно ждал, что его сейчас будут хвалить, благодарить и всячески ублажать.

– Да неужели? Ты, наверное, издалека начинал, вел психологически выверенный диалог, да? – с трагическим сарказмом поинтересовалась Таня. – И, проанализировав все факты, сделал правильные выводы?

– Гусева, мне твой тон не нравится, – поделился Вася. – По-моему, ты хамишь опять. Я тебе что, нанимался? Чего тебе все время все не так?

– Да потому что теперь все обсуждают, что ты в меня втюрился и не знаешь, какие мне цветы подарить!

– Ты преувеличиваешь, – пробормотал озадаченный Пузиков.

– Я преуменьшаю! – гаркнула Таня. Она попыталась сказать что-то еще, но ее гневный монолог был прерван звонком. Когда грохот школьного набата стих, Гусева недовольно уточнила: – С чего ты так уверен, что это не наши?