– Нет, ты не можешь быть здесь. Никто не должен знать, что ты связана с наемником. Никто! По их данным – ты далеко, поэтому нужно уходить, пока они не нашли.

– Но ты…

– Я останусь. Мне нужно…

– Но…

– Нет времени.

Бежала за ним, чувствуя жар, тяжело дыша, потому что горячий воздух опалял, не давая свободно двигаться, видеть и дышать. Оказавшись у двери в кладовую, Вадим опустил малышку, которую я тут же обняла и, приложив палец, моментально распахнул ее.

Чистый воздух. Дым был, но совсем редкий, почти неощутимый. Остановилась и стала жадно хватать ртом воздух, но тут же почувствовала захват кисти. Мужчина ухватил за локоть, а дочь за кисть, напоминая о том, о чем они договаривались, и повел нас к стене, где стоял громоздкий шкаф. Остановившись, Вадим глянул на руку, где на черных электронных часах была схема и красные двигающиеся точки, повел челюстью и резко начал двигать громадину в сторону, за которой оказалась дверь.

Не верила своим глазам. Действительно – деревянная дверь. Немного покосившаяся, со щелями, которой давным-давно никто не пользовался.

– Пройдете туннель – окажетесь в лесу. Осторожно двигайтесь – в некоторых местах проход засыпан и несколько дней шел сильный дождь.

– Но…

– Когда выйдете, сразу же идите в деревню. Там найдешь ветхий дом, у ворот которого лежит старая лодка. Зайдешь и скажешь, что от Вадима Фирсанова. Он знает, что делать дальше.

Кивнула, запоминая и не желая идти без него. Не представляла, как справимся одни. Почему он здесь остается? Какая причина? Нужно уходить! И когда он открыл дверь, почувствовала запах земли, плесени, вцепилась в его теплую кофту и панически выпалила:

– Я пойду только с тобой.

– Нет. Только ты и Алена, – категорично заявил мужчина.

Покачала головой, сильнее цепляясь, пытаясь найти слова, чтобы убедить. Не могла принять его решения. Послышался всхлип дочери. Она шмыгнула носом и слезно протянула:

– Мне страшно…

Только потянулась к ней, но застыла на месте, когда Вадим обнял ее и спокойно сказал:

– Маленький котенок, не плачь, – на его слова Алена начала сильнее кривить нос, намереваясь расплакаться, жалобно взирая на мужчину. Вадим ласково провел по ее щеке и продолжил: – Ты молодец. Смелая и отважная! Поэтому держись крепко за маму и не плачь. Ты же помнишь про брата?

– Помню.

– Хорошо. Тогда договорились?

Девочка вытерла нос рукавом теплого платья и с огромной надеждой спросила:

– Папа, а ты… ты вернешься к нам?

Ферзь ухмыльнулся, взъерошил светлые курчавые волосы и выдал:

– Конечно. Но ты помни, что обещала.

Она закивала и резко подалась к нему, обнимая за шею, сильно сжимая. Не могла сдвинуться с места. Появилась мысль, что он с нами прощается. Но почему?

Наши взгляды встретились, и с мольбой прошептала:

– Пожалуйста, пойдем с нами. Я тебя очень прошу.

– Котенок, все будет хорошо, – произнес он и одним движением снял свитер, передавая его мне. – Ночью выпал снег – одевайся.

Чувствовала, что он так говорит, чтобы успокоить меня. Только поэтому. Он не знал, вернется или нет. Видела по его состоянию, что он готов к схватке. Задрожала и прошептала:

– Ты сказал, что не оставишь нас. Я не хочу. Пожалуйста, не бросай нас.

Он смотрел секунду, а потом резко вбил в свою грудь, хватая ладонями за лицо. Провел по коже, чуть надавливая пальцами, а потом закрыл глаза. Видела, что ему трудно, но он не говорил ни слова. Сканировал, запоминал, словно думал о том, что в последний раз видит.

– Пожалуйста, – захлебывалась в своих словах. Эмоции переполняли сознание, мысли вибрировали, переплетаясь, превращаясь в нелепость. Так было тяжело говорить, но не могла молчать. – Я не хочу… не хочу, чтобы ты оставался. Ты нам нужен! Нужен. Я…

Он поднял мой подбородок и провел пальцами по губам. Несколько секунд смотрел, а потом накрыл губы, целуя с таким отчаянием и страстью, что забыла, как дышать, полностью подчиняясь напору мужчины.

– Я вернусь, – ледяным тоном пообещал он и, глянув на дверь, откуда шел дым, громко выдал: – Уходите! И никому не показывайтесь.

Только могла кивать, а когда он подтолкнул вперед и, мы оказались в темноте, вручил фонарик, который был привязан к веревке. Мгновение сжимал мои руки, а потом отодвинул нас дальше. На его лице не отражалось ни одной эмоции – маска опасного хищника. Сглотнула и, посильнее сцепив руку дочери, лишь кивнула, стараясь не упасть от усталости.

– Будь осторожна! Береги себя, Алену и… нашего сына.

Пораженно смотрела на него, не в силах пошевелиться, чувствуя, что не просто так он сказал. Но почему все так? Почему оставляет нас?

Дверь закрылась, погрузив нас в темноту. Неприятный запах ударил в нос, заставляя поверить в ужасающую реальность. Я до сих пор чувствовала его тепло, когда он держал за руку. Закрыла глаза, но плач дочери привел в чувство. Наклонилась, поцеловала в щечки и бодрым голосом сказала:

– Пойдем. Папа позже подойдет.

– Правда?

– Обязательно, – прошептала и, включив фонарик, повела ее вперед за собой, надеясь, что так и будет. О другом старалась не думать. Нельзя!

«Он обязательно вернется! Ведь мы его ждем…»

Эпилог

23 февраля

Большой животик совсем не повод считать себя неуклюжим динозавром. Хотя когда наклоняешься поднять игрушку с пола на девятом месяце беременности, такая мысль посещает. Я радовалась своему интересному положению, наслаждаясь каждым мгновением. Еще немного и увижу своего малыша. Сына Вадима.

Закрыла глаза, чтобы не показать отчаяние. Зачем? Праздник – День защитника Отечества. Марина устроила настоящий сюрприз – позвонила друзьям и знакомым, с кем общалась, и пригласила в гости, забывая сказать о других. Удивлению не было предела. Вурковская устроила настоящий пир, утверждая, что и мужчин нужно баловать сюрпризами. Сама же хозяйка гостиницы была невероятно счастлива со своим любимым мужем – прорабом Николаем Терентьевым, за которого три месяца назад вышла замуж. Их отношения можно было сравнить с действующим вулканом, но пара была довольна, что совершенно не скрывали. И если Ирина напоминала Марине о ее словах – легкой интрижке на короткое время, то Вурковская довольно пожимала плечами, утверждая, что она присматривалась.

Жизнь в их семье била ключом счастья, особенно после того, как в доме появилось два мальчугана такого же возраста, как моя Алена. Михаила, первого мальчика, они взяли из детдома, усыновив после того, как побывали в гостях у Волковых. Маргарита, жена Сергея Волкова, известного мне как Охотник, прожужжала о замечательном мальчике ей все уши, огорчаясь, что такой замечательный ребенок никому не нужен. У Миши родители погибли в автокатастрофе, а родственники отказались брать ребенка. Всю неделю, что Терентьевы гостили там, Маргарита рассказывала о нем, но не осмеливалась показать, пока Марина не пришла к ней на работу, и не увидела его. Так и оформили документы. А перед поездкой Вурковская потребовала, чтобы муж забрал своего сына у бабушки, которого старая женщина воспитывала одна после смерти матери мальчика, и даже его мать перевезла в особняк, считая, что двум старым женщинам будет веселее. Теперь у Марины был полный дом, большая семья, и ее глаза сверкали счастьем. Сильная женщина обрела свое женское счастье.

Мимо меня пробежала невероятно красивая девочка по имени Настя, а за ней моя Алена, гоняющаяся за новой подругой хвостиком. Прелестная дочка Волковых, которую они удочерили, удивляла своей искрящейся энергией. Волковы приехали в гости три дня назад. Медведевы вчера вечером. У Ирины срок рожать был чуть позже, чем у меня, поэтому они еще ездили по гостям. Мужчина зорко следил за женой, отмечая каждый вздох, и если считал, что устала, уводил без слов, нежно подхватывая на руки, чтобы отнести в спальню, где она могла отдохнуть. Все уже привыкли, и Марина только кидала маленькие комментарии про медведя, берлогу и огромную медведицу.

На празднике было еще две пары, которых я видела сегодня в первый раз. Обед прошел весело и замечательно.

Дети, после того как перекусили, убежали играть в оранжерею, куда их пустила мама Марины, Ольга Петровна, которая вместе с Антониной Александровной любили там пить чай. Иногда я присоединялась к ним, слушая интересные истории их жизни.

Алена все же сбегала от новых друзей, периодически подбегая ко мне, целуя в щечки, напоминая, что любит. До сих пор не могла спокойно реагировать. Моя девочка со мной и все хорошо. Не верила, что так может быть. Высоков после положительного судебного решения в мою пользу перестал беспокоить. Ушел из зала суда, и больше ничего о нем не слышала. Один раз встречалась с его адвокатом, который попросил реквизиты для перевода алиментов. Больше мы не общались.

Мы с Аленой жили здесь, и даже Глеб, брат Вадима не смог нас переубедить переехать в новый дом, который числился за моим мужем – Фирсановым Вадимом Александровичем. С Глебом я общалась, но не могла согласиться сделать так, как он просил. Я просто боялась… Боялась сойти с ума от отчаяния. Здесь я хотя бы могла отвлечься, не думать о Ферзе, а там… не знала что делать.

Столько месяцев прошло – а я все еще не могла прийти в себя. И сейчас мне было невероятно тяжело. Ужасно. А ночью порой лежа без сна, всматриваясь в темные тени на потолке, вспоминала о тех днях, когда была счастлива.

До сих пор помнила запах дыма, глаза любимого мужчины, а потом… промерзлая земля, ледяные капли воды. Я крепко держала свою девочку за руку, успокаивая, чтобы не плакала, уговаривая и подбадривая. Когда, наконец, выбрались, увидела полюбившийся дом в огне, и как едут машины, спеша на место пожара, желая поймать преступника. А я… молилась, чтобы этого не случилось. Меня трясло от страха увиденного, но я надеялась, что с Вадимом все будет хорошо. Если бы не малышка, то побежала назад. Но я ему обещала.