По ее состоянию – если бы было так все херово, то отвез в больницу. Но Мрамов заверил, что все в норме. Отдых – лучшее лекарство. Через неделю к врачу. Но Лотовой не лежалось, ей все не терпелось показать, что она нормально себя чувствует и ходит, намекая, что нужно домой.

Анализировал свои поступки и был крайне недоволен. В бешенстве, потому что впервые в жизни столкнулся с настоящей проблемой – не мог контролировать себя, когда дело касалось правильной художницы. Если не найти выход, то будет только хуже.

Тишину разрушила вибрация смартфона. Не хотелось подниматься, но понимал важность звонка. На личный могли звонить только несколько человек. Схватил трубку, моментально нажимая на прием, с недовольством отмечая абонента на экране. Конь.

– Чего тебе? – сухо выдал, понимая, что не просто так он в такой час названивает.

– Слон пробивает все территории в поисках тебя.

– И как? Успехи есть?

– Нет, но твой брат в курсе. А если они…

Промолчал, продолжая смотреть вперед, а потом медленно направился к поваленному дереву, около которого развел костер. Присел и повел челюстью, представляя возможный союз двух врагов. Что же… посмотрим. А так… надоело. Хотелось уже закончить все. Разобраться. Давно пора.

– Пусть приходят, – буркнул, резко ударяя по ноге, убивая комара. Раздражал своим жужжанием.

– Девчонка мешает, – лениво заметил Конь, вдруг резко разразившись хохотом. – Ты изменился, Ферзь. Смотри, как бы из-за нее пулю в лоб не схлопотал.

– Рот закрой.

Послышалась усмешка. Еще скромно себя ведет. Самый прошаренный информатор в России славился мерзким смехом, черным юмором и ядовитыми комментариями.

– Хах, – мужчина хмыкнул, оценив мое предупреждение, а потом выдал странный звук, похожий на хрюканье и просветил: – Это Слон их нанял. Я проверил.

– Знаю.

– Даже не буду спрашивать как. Замечу, что у тебя несколько заявок висит.

– Откажи. У меня есть задание.

– Которое ты притащил в свою нору? Честно, я хренею, ты меня удивил. То за «телку» готов меня пристрелить, то, сука, бросаешь важное дело и мчишься спасать ее. На хера?! Ты сам подставился… И все из-за бабы.

– Не обязан перед тобой отчитывайся. Скрой любую информацию и не звони по пустякам.

– Да понял я. Понял… Но все же… эта девчонка заманчивая мишень, потому что за ней стоишь ты.

Сжал палку, которой принялся ворошить огонь в костре, и с недовольством выдал:

– Закрыли тему.

– Закроешь ее… как же. Чую, не миновать столкновения. Ну да ладно. Не мое дело. Я предупредил, а ты уже действуй. Баб много, особенно истеричных, так что не скучай, – весело выдал он и отключился.

Скривился, вспоминая этого дерганного заросшего пацана. Вечный шутник. И даже странно, что прозвище «Конь». Шут – лучше бы подошло. Мы пару раз встречались. Тогда ему было не до смеха, прижали со всех сторон.

Прохладный ветер ударил в лицо, вырывая из воспоминаний. Повернулся и посмотрел в окно спальни, где отдыхала девушка. Темно. Спит.

Появилось желание подняться к ней. Такое, что кровь забурлила в венах, и стало нечем дышать.

Проклятье.

Еще некоторое время сидел, а потом залил костер водой из бутылки и пошел в сторону леса, желая прогуляться, надеясь, что успокоюсь. Нужно не реагировать на нее. Пора заканчивать со всем.

⁂

Мария

Лежала с закрытыми глазами, пытаясь уснуть. Последний день. Сегодня последний день, а я вновь одна. Ну и ладно. Мне ничего не нужно. Не хотела. Только вот в груди все сжималось от обиды и отчаяния. Перевернулась, вновь начиная думать о суровом мужчине, не понимая, что произошло, если он не желал прийти. Да, я понимала, что мои желания отвратительны, но не могла с собой ничего поделать. Может, я что-то сделала не так? Нет. Или да? Но что?

Через час выплыла из сна, ощущая горячие руки на своих бедрах. Открыла глаза и увидела дикий взгляд мужчины, взирающий со свирепой жаждой и первобытной потребностью. Он притянул к себе и хрипло выдал:

– Я не причиню боли… и не уйду.

Все тело моментально загорелось от его слов. Как огонь, вспыхнувший от брызг бензина. Мгновенно. Положила руку на его рельефную грудь, осторожно касаясь кожи. Пальцы дрожали, как и тело… Эмоции зашкаливали, а мысли сливались воедино. Ферзь нежно взял за руки и отвел в сторону, приподнялся, нависая надо мной, а потом на секунду закрыл глаза, будто боролся с собой, и резко подался вперед, накрывая рот, жадно поглощая, будто больше всего в жизни этого хотел… Как и я, не желая бороться с тем огнем страсти, что разгорался во мне.

⁂

Спустя три недели

Судебное заседание вновь перенесли. Я уже не верила в победу, но Ретохин утверждал, что заминка только потому, что решение в нашу сторону. Мне так хотелось, чтобы все было хорошо. Так надоело раз за разом слушать грязь о себе и оправдываться. Это страшно когда все против тебя. Задыхалась от предательства. Когда уже будет белая полоса? Одни препятствия на пути к желаемой цели. Бумажная волокита, недоразумения, появляющиеся на ровном месте. Меня пугало, что мы обсуждали то, что уже и так всем понятно. Казалось, мою жизнь полностью раскатали катком, перед этим изрядно покопавшись в душе, оставив глубокие ямы.

В суде увидела всех, кого уже и забыла. Дальние родственники, семья, знакомые, коллеги и соседи. Всех просили явиться. И только моя семья с ног до головы обливали меня грязью, не стесняясь пошлых высказываний, за что получали выговор от судьи за неуважение к суду и судье. Слушать их было невыносимо обидно. Я не знала, куда деваться от стыда, не представляя, как можно так нагло уверять, что дочь больная, гулящая, продающаяся за большие деньги. А сестра выдвинула гипотезу, что я специально легла под Высокова, хвасталась ей, что у меня все получится, перед тем как зачать. Ребенок был в планах, и если бы я не получила дом, который считала своим, то сделала бы аборт. Дети, семья – для меня ничего не значат. Только жажда, страсть наживы будоражила черную кровь. Мне было невыносимо обидно слышать от родных людей жестокую клевету, и неважно, что я пыталась заставить себя считать их чужими.

Коллеги и знаковые наотрез отказались клеветать, открыто высказываясь, опровергая ложь. Все доходило до абсурда. Егор детально подходил к каждому вопросу, в пух и в прах опровергая любую несуразную ложь. Когда прошли тест ДНК, судья долго смотрел на меня и на Высокова, с ненавистью поглядывающего в сторону двери, будто все не к нему относилось, а потом заявил, что на следующем заседании вынесет окончательное решение. Сейчас проверяли мои доходы перед беременностью, а также счета на данный момент. Мы подготовились к этому. Марина открыла мне счет, на котором лежала приличная сумма. Через год договорились его закрыть и все вернуть ей. Но это не все. На момент первого заседания Егор заявил о том, что еще есть один депозитный счет на мое имя, открытый год тому назад. Депозит – миллион рублей. Не поверила словам, потому что я ничего не открывала. Да и откуда такая сумма?! Но вот счет был. Только от кого? Начала выяснять, но адвокат странно посмотрел на меня и произнес, что это нужно спрашивать не у него, а у меня.

Я была в растерянности, совсем не понимала, пока не пришло сообщение от Вадима:

«Я открыл. Тема закрыта».

Попыталась поговорить, но получила в ответ резкие слова и предупреждение успокоиться. Решила через время вновь спросить, когда все устаканится, и деньги больше не будут нужны.

Ферзь. Он был рядом везде, куда бы ни ходила. Я чувствовала его взгляд, поддержку, силу. Мужчина охранял, но перестал приходить ко мне по ночам. Лишь иногда… но тогда срывался, представляя собой голодного тигра. Я только ждала, не смея предлагать, поднимать тему. Молчала, стараясь не показывать, что его отношение обижает, сводит с ума.

Но так… лучше. Наверное. Хотя ночами я не могла уснуть, вновь и вновь придумывая причины, чтобы не позвонить. Почему, когда я ждала? Вероятно, надоела. Боялась спросить причину, тем более, когда видела его взгляд – свирепый дикий, буквально прожигающий живьем. Не понимала. Я совсем его не понимала. Только наблюдала, пытаясь не реагировать, не показывать, как меня это задевает. Провожала мужчину взглядом, когда молча уходил, обещая, что не буду реагировать, когда вновь придет. Но сдавалась, стоило увидеть взгляд, почувствовать жар тела. Погибала, чувствуя, что болею им, и это пугало.

Вышла из зала и направилась в фойе напротив кафетерия, где можно было посидеть. Адвокатов попросили остаться. Встала у окна, где вид выходил на центральную часть двора до шлагбаума. Еле стояла на ногах, чувствуя непосильный груз на плечах. Сил не было. Такое ощущение, словно танк по мне проехался. Но ничего – осталось еще немного. Провела пальцами по подоконнику и вздрогнула, услышав слова:

– Предлагаю добровольно написать заявление и исчезнуть навсегда. Тогда есть шанс остаться живой.

Высоков Владимир Александрович.

Медленно обернулась и посмотрела в глаза жестокому мужчине, которого презирала всей душой. Столько ярости, презрения и ненависти. И к этому человеку я испытывала чувства? Ничтожество. Гнилой, мерзкий, недостойный мужчина. Даже не могла испытывать к нему жалости. Убийца. Если бы не Ферзь, то он без малейших угрызений совести уничтожил меня и забрал мою девочку.

Не хотела разговаривать. Ничего с ним не хотела. Он не заслуживает. Да и зачем нагнетать ситуацию? Только собралась идти, как мужчина дернулся ко мне и схватил за руку, с особой жестокостью сдавливая, громко цедя:

– Ты кем себя возомнила, сука?! Думаешь, долго будешь бегать? Слышал, на тебя идет охота. Только поэтому не стал мараться, полагаясь на судьбу. За меня это сделают те, кому ты перешла дорогу.