Откинул халат в сторону и с ненавистью посмотрел на ее закрытые глаза. Надеется, что не хочет меня? Не получится. Грубо схватил за волосы, оттягивая вниз, чтобы смотрела мне в глаза, и когда она распахнула веки, едва сдержал рык от удовольствия.

Провел правой рукой по идеальной груди и сжал. Пальцем провел по соску несколько раз, а потом чуть сдавил. Ее сладкое тело вызывало восторг. Как же хотел ее. Невыносимо.

Маша вновь закрыла глаза и с яростью стиснула губы. Захотелось накрыть их, ласкать, выпить досуха.

– Я спас тебя и твою девочку … – лениво произнес, делая остановку, – и ты… очень благодарна.

Черные ресницы распахнулись. Темно-голубые глаза стали светлее. Мария закусила губу и попыталась убрать мою руку, но я не позволил. Сдавил сильнее, а второй провел по бедру, прижимая к своему возбужденному телу.

– Ну, котенок… или забыла, что от тебя требуется? – хрипло выдохнул, понимая, что еще немного и мне будет не до разговоров. Да и зачем они? Но девчонка еще пыталась отделаться от меня.

Ухватил за подбородок и держал, ожидая, пока она успокоиться. Тяжело дыша, Маша сглотнула и дрожащими руками прикоснулась к моим джинсам, вытягивая ремень. Она дрожала. Дрожала от страха и волнения. Кое-как справившись, чего я ждал вечность, Мария потянула боксеры вниз, и, опустившись на колени, сняла их, пытаясь не смотреть на твердую горячую плоть.

– Посмотри на меня! – приказал, не желая, чтобы она представляла другого. Одна лишь эта мысль приводила в неописуемый гнев.

Лотова поднялась и застыла на месте, отмечая мое суровое лицо. Хищно смотрел на нее, буквально пожирая глазами, но перед тем как накинуться, ждал ее признания. Она украдкой посмотрела на меня, обжигая взглядом грудь, лицо, и, стиснув зубы, гневно выдохнула:

– Я не хочу.

«Твою же мать. Чего? Надоело уже это притворство. Она проверяет мое терпение?»

Сделал шаг, вглядываясь в ее лицо, не скрывая своих эмоций. Сама довела. Как же меня раздражала ее невинность и сопротивление, когда она хотела совсем другого. Я знал, чувствовал, и осознание давило ядовитой стеной. Вероятно, представлял собой монстра, как она и считала, потому что женщина попыталась отступить. Вечная борьба – с ней всегда на грани.

Резко стянул оставшиеся тряпки, оставляя лишь кружевные плавки.

Руки чесались прикоснуться к обнаженной плоти.

Грубо дернул на себя и прохрипел ей в рот:

– Еще как хочешь.

В следующее мгновение накрыл губы, свирепо поглощая, слегка покусывая, с каждым мгновением понимая, что хочу большего. Ее. Всю. Не теряя времени, пальцем разорвал трусы и сжал ягодицы, поднимая и безжалостно насаживая на себя, сдерживая рык от ощущения охренительного наслаждения. Такая узкая и влажная.

Она вцепилась в мои плечи, впиваясь ногтями. Посмотрел в темноту, сатанея от восторга, и, приблизившись к ее губам, прохрипел:

– Так хочешь, что будешь мяукать подо мной, когда я буду брать тебя, пока не утолю жажду.

Выдав стон, она попыталась ударить, но я перехватил руки, поднимая их и прижимая к стене. Секунду пожирал глазами ее лицо, сжимая рукой, а потом резко начал движение, с каждым толчком наращивая темп. Во мне буйствовал зверь, требуя большего, желая полностью подчинить, сделать своей.

Маша запрокинула голову, прижимаясь к твердой поверхности, пытаясь держать эмоции. Желала отстраниться.

Ну уж нет, котенок. Отгородиться не получится. Наклонился и захватил сосок, слыша ее протяжный стон.

– Вот так, котенок, – выдохнул и накинулся на сладкие губы, пожирая их, врываясь языком, увлекая в сумасшедшую игру страсти, которую не мог остановить и не позволил бы этого ей.

Вбивался, не останавливаясь. Врываясь с силой, реагируя на ее крики, стоны. Она царапалась, кусалась, пока не сделал мощный рывок, полностью заполняя семенем, с хищным наслаждением наблюдая, как она затряслась в ослепительном оргазме, сильнее прижимаясь ко мне.

Удовольствие. Безграничное. Бешеное. Оно накрыло с головой. Держал ее за бедра, пока не пришел в себя. Понимая, что не насытился даже на половину, чувствуя пожирающую потребность, отпустил ее и резко развернул лицом к стене, прогибая спину, шлепая по ягодицам, притягивая к паху.

Она замерла, ожидая моего вторжения. Хотела этого, но ждала. Как всегда. Хорошая девочка, которую принуждают.

А зверь во мне желал видеть ее потребность. Он давил на сознание, требуя подвести ее к грани.

Провел головкой члена по влажным складочкам, чувствуя, как она реагирует, чуть двигаясь, призывая своим телом, и хрипло произнес:

– Ну, покажи мне… как ты не хочешь меня.

Мария задрожала и прогнулась сильнее, выпячивая попку. Проклятье.

Снесло башню.

Вид ее упругих ягодиц, прижимающихся к моему члену, просто выбивал все человеческое, что у меня было, оставляя дикие инстинкты. Как же я ее хотел… Неистово. Алчно. Свирепо. Накинулся как дикий зверь, которого выпустили из заточения.

Застонал и с силой ворвался в лоно, с наслаждением рыча:

– Вот так, котенок. Вот так…

Глава 12

Мария

Парк Царицыно

С восхищением смотрела на завораживающий фонтан, танцующий под звуки прекрасной музыки. Нечто невероятное. Никогда не видела столь восхитительной картины. Струи воды, подсвеченные в неведомой гармонии тысячами светильников всех возможных цветов и оттенков, были похожи на переливы северного сияния. Настоящее чудо.

Прошел час, как я и Егор здесь гуляли после ресторана, но я не могла успокоиться. Мое сердечко билось в такт музыке, заставляя тело трепетать. Напор воды, поднимающийся из земли, преображался в игру струй с огоньками света, в мерцание миллионов брызг в вечернем воздухе. И эта красота сопровождалась прекрасными переливами звуков, созданными гениями великих композиторов. Потрясающее видение.

Перевела взгляд на Ретохина и смутилась. Я его не слушала, полностью растворилась в своих мыслях, восхищаясь сказочным фонтаном. Егор продолжал свою историю. Попыталась сконцентрироваться и понять, о чем он говорит.

Весь сегодняшний вечер, что мы провели вместе, я мыслями была далеко. Совсем не здесь, за что было стыдно. Не знала, как себя вести.

Статный мужчина улыбнулся, будто понял мое состояние, и, сделав шаг ко мне, протянул руку и прикоснулся двумя пальцами к лицу.

– Маша, с тобой все хорошо? Ты последние дни бледная, – Ретохин смотрел с волнением, переживая за меня, отчего стало еще хуже.

Бледная? Не понимала о чем он. Мне хотелось закрыть глаза и провалиться сквозь землю, но не могла. Попыталась сконцентрироваться, злясь, что у меня всегда все не так, как у людей, и ответила:

– Нет, все нормально. Извини.

Мужчина смотрел в глаза и вдруг проговорил:

– Завтра мы уезжаем.

Застопорилась, пытаясь понять его слова.

– Нам нужно уехать? – переспросила, желая понять, о чем он говорит.

– Да, нужно в Ярославль, чтобы там решать вопросы.

Страх вновь оказаться в родном городе перебил все мысли о том, что хотела забыть. Вернуться? Я не хотела и боялась. Очень боялась.

– Милая, не переживай, я позабочусь о том, чтобы тебе не угрожала опасность, – Егор улыбнулся и накрыл мою дрожащую руку своей ладонью, сжимая ее, успокаивая теплом.

Закрыла глаза на секунду и еле слышно выдохнула:

– Это необходимо?

– Да. Судебный процесс будет там. Дочку лучше оставить здесь с Ириной. Она сама предложила, когда я рассказал ей.

– Дочку оставить здесь? – с ужасом повторила, выдергивая свою руку, прижимая к груди, отступая, вглядываясь в уверенное лицо Ретохина огромными глазами. Мне было невыносимо представить, что я оставлю свою девочку одну, покину ее. Мы столько пережили, и вновь я вынуждена оставить дочку.

– Не волнуйся, ты ведь знаешь Иру. Она о ней хорошо позаботится, а мы начнем бороться за правду. Я тебе помогу, сделаю все, чтобы ты была счастлива.

Смутилась, не понимая, почему он так добр. Было приятно, но вместе с тем испытывала страх, что Ретохин за свою доброту что-то потребует. Но Егор утверждал, что ему ничего не нужно, Алена и я дороги для него, и он желал помочь.

Замолчала, пытаясь принять будущее. Вернуться, оставить дочь – это пугало. Я так ей дорожила, боялась потерять, что не могла шевельнуться и произнести хоть слово. Вспомнила себя в тот момент, когда несколько лет назад рвалась к ней, надеясь забрать, еще раз увидеть, прижать, поцеловать. Тогда я находилась в аду. Каждый день представлял собой пытку и казнь.

– Машенька, не молчи. Я напугал тебя? – Егор приблизился и протянул руку. Смотрела на нее, а потом осторожно дотронулась, чувствуя в этом необходимость. Сглотнула и кивнула, чувствуя, как меня укрывает теплом, исходящим от него.

Егор улыбнулся, отчего смутилась, а потом сказал:

– Тогда решено.

– А когда мы… поедем? – взволнованно поинтересовалась, начиная паниковать, ведь нужно собрать вещи малышки, свои. И куда ехать? В дом тети? Но я ведь в розыске. Считаюсь похитительницей ребенка и ненормальной. Как вернуться?

– Не волнуйся ни о чем. В обед. Мы все успеем. В двенадцать часов поедем к Ирине, а потом уже в Ярославль.

Кивнула и, смутившись, поблагодарила:

– Спасибо за помощь. Не знаю, чтобы без тебя делала.

Его серые глаза парализовали. На лице играла потрясающая нежная улыбка. Егор, не отрывая взгляда, смотрел на меня, а потом медленно подтянул за талию ближе к себе. Оказалась прижата к его груди, что заставило мое сердце забиться быстрее. Я растерялась и хотела отодвинуться, но он положил левую руку на плечо и произнес:

– Маша, ты… мне очень нравишься, и я хочу, чтобы ты знала об этом.