Наталья Павлищева - Фаворитка

А любовь… безответно любить можно и дома.

Королева отправила кардиналу письмо, но без договора оно могло лишь оправдать перед Ришелье Её Величество, но не более. Сен-Мар хоть и не был больше так люб королю, положения своего не утратил, у нас все висело на волоске. Удивительно, что все всё знали, но каждый чего-то выжидал.

В воздухе витало: заговор! А перед нами с Мари огромными буквами было написано: договор!

Мы не знали, как его достать. Кардинал сообщил племяннице, что текста нет, а без этого король сумеет увильнуть. В лучшем случае пожурит своего Главного.

Король болен, кардинал болен, положение хуже не придумаешь. Что же делать?!

Необходимость срочно искать выход на время даже примирила нас с Мари, она перестала шипеть и временами говорила мне ты. Шпионы кардинала сообщили ему, что один из текстов отправлен в Париж, значит, он у королевы все же есть и она мне солгала. Или…

Мысли заняты только договором, а если долго мучиться, обязательно что-то придумаешь.

Я горячо зашептала, торопясь донести до Мари свою догадку:

– Этот текст существует? То есть о нем знали в ХХ веке, так?

– Да, его передала кардиналу королева, решив, что это единственное спасение от развода и монастыря.

– Королева? Черта с два! Мы ей зря не верим. Она что, больная хранить у себя такой текст? Испанцы действительно ей ничего не давали. Мари, а что, если текст не у королевы, а у Марии де Гонзага?! Нужно было мне к ней идти горничной, а не Сен-Мара обхаживать!

– Глупости. Она бы тебя разоблачила на следующий день и отправила даже не в Бастилию, а на костер.

– Меня нельзя убить.

– Зато можно посадить в тюрьму на всю жизнь. Какая теперь разница? Даже если у Марии есть, нам его не получить, это не Сен-Мар и не Анна Австрийская.

Меня осенило внезапно (а бывают плановые озарения?):

– Я знаю! Я сейчас!

– Что, куда ты, Анна? – ахнула герцогиня.

– Текст возьмем у Армана, того Армана, – я кивнула в сторону своей комнаты, где была нужная дверь.

– Вы с ума сошли? – от волнения герцогиня снова перешла на «вы».

– Ты знаешь другой выход? У меня есть еще два перехода.

– Анна, если ты не вернешься… мы здесь погибнем…

– Я вернусь. Я быстро… Всем скажете, что отправили меня в Пуату.

Чего она боится, если ей все равно не перейти?

К двери приблизилась с бешено бьющимся сердцем, прислушалась, но за ней было тихо.

Итак, стоит мне перешагнуть черту, разделяющую два мира, и время потечет иначе. Если сутки там это год здесь, значит, отсутствуя всего час, я «пропаду» на две недели… Надо торопиться, две недели сейчас много… Кардинал при смерти, король болен.

Перекрестилась (чего в нормальной жизни никогда не делала) и повернула ручку двери. «Если вы откроете дверь не вовремя, то обнаружите за ней кирпичную стену…», так, кажется, сказал Арман? Что же там?

От волнения дыхание сбилось так, словно приближалась к финишу в беге на длинную дистанцию.

Дверь поддалась, и по ту сторону стоял не менее взволнованный де Ла Порт.

Я храбро нырнула вперед, чуть не сбив его с ног, и заорала:

– Душ, кофе и текст секретного договора с испанцами! У меня полчаса!

Сзади раздался хохот и голос Армана:

– Душ по коридору налево, кофе сейчас сварю.

Я наслаждалась душем минут пятнадцать, дольше некогда, вытираясь, обратила внимание на дезодоранты, немного посомневавшись, воспользовалась одним из них, а потом решительно забрала оба. И пусть этот Арман попробует сказать что-то против! Он не жил в том кошмаре, ему не понять.

Когда выбралась в комнату, кофе и текст договора ждали меня на столе. А еще была пицца и картошка фри с томатным соусом.

Все равно я ненавидела Армана за насмешливую улыбку, которая блуждала на его губах.

– Невмоготу? – ехидно поинтересовался мучитель.

Я решительно отодвинула картошку, отхлебнула кофе и схватила текст договора. Да, это то, что нужно!

– Но он на простой бумаге из принтера!

– Скажите спасибо, что не флешка, – огрызнулся Арман. – Где я вам за десять минут возьму антикварный текст?

– Но…

– Перепишете, – ехидства в его голосе было столько, что я чуть не запустила в этого мерзавца чашкой с остатками кофе.

Допила, демонстративно взяла со стола плитку швейцарского шоколада и сунула в карман.

– Это для Мари!

Он кивнул со смехом:

– Берите и вторую, только обе разверните. А вот дезодорант просто не пройдет, в те времена не было пластика. Вытащите из него начинку, тогда получится.

Ему весело, ему очень весело!

Назло этому типу (ну, погоди, вернусь, я тебе покажу!) я моментально выковыряла содержимое дезодорантов, благо они сухие, и завернула в бумагу.

– А вы имеете успех при дворе, – это было последнее замечание, отпущенное мне Арманом перед возвращением в тот век.

Хотелось огрызнуться, что не все такие, как он, но не успела, вспомнив, что каждая минута препирательств с Арманом выливается в дни отсутствия там.

Мари моему возвращению была несказанно рада:

– О, господи, как хорошо, что ты вернулась! Ну, что?

– Текст есть, нужно только переписать.

А еще я принесла кое-какие подарки.

– Что?

Я великодушно отдала ей оба стащенных из ванной Армана дезодоранта и обе плитки шоколада. Все же мне удалось принять душ и выпить кофе, а ей бедняжке и того не перепало.

Текст переписала сначала Мари, поскольку для меня писать на старофранцузском еще проблема, а потом я. Бумаги, принесенные из будущего, мы сожгли, хотя я видела, как хочется Мари оставить их на память.

Теперь нужно придумать, каким образом доставить этот текст кардиналу в Нарбонн, причем срочно.

Даже о герцоге де Меркере было забыто.

Время до перехода у меня было, и немало. Не было времени жизни кардинала. И он, и король плохи, оба лежали, оба едва дышали, кто умрет раньше – неясно. Раздобыть текст, чтобы теперь опоздать? Ну уж нет!

Вообще-то, любой нормальный человек попросту остался бы там. Вот зачем я перешла обратно? Мари сказала, что если я не вернусь, они все погибнут? Кто «все»? Ей-то гибель не грозит.

От Парижа до Нарбонна, где лежит еле живой кардинал, не меньше ста тридцати лье, пока дотащится карета, успеет умереть не только Ришелье, но и король.

Отправлять кого-то верхом опасно, текст нужно довезти наверняка, иначе не имело смысла вообще связываться. Мы сделали копию, а теперь ломали голову над тем, как быть дальше. Каждый час на счету, а мы думаем. Уже готовы лошади, готов и верный Бийо с двумя помощниками, утром уезжать, хотя они пока не знают, куда именно и зачем, а Мари все не решается сделать последний шаг. Чего она боится, что письмо попадет в чужие руки? Что Бийо выдаст свою хозяйку или увезет послание не туда?

Ночью я вдруг решилась и еще до рассвета пришла к герцогине.

В её спальне за гобелен быстро скользнула мужская фигура. Бийо? Неужели поэтому она тянет время? Вот глупость! Я сделала вид, что не заметила.

– Герцогиня, я поеду сама.

– Что?! Это вам приснилось?

– Нет, я уверенно держусь в мужском седле, могу носить мужской костюм. А Бийо с остальными будут меня сопровождать. Впрочем, господин Бийо может остаться в Париже.

– Анна, это нелепо!

– Зато надежно, и вы знаете почему.

Она поняла намек – Бийо и его товарищей убить можно, меня нет, я довезу письмо, если только не буду тяжело ранена.

– Я не прошу вас дать согласие, просто ставлю в известность, что возьму лошадей и немного денег.

Она только вздохнула.

Я решила, что мы выедем на рассвете и до ночи доберемся до Орлеана.

– Поедем через Этамп! Мне нужно вернуться быстро, чтобы не заметили отсутствия.

Бьянка буквально взвыла:

– Я с вами, госпожа!

– Ты умеешь ездить верхом?

– Да…

– В мужском седле и очень быстро? – Нет…

– Тогда не болтай, а помоги поскорей одеться и хорошенько заколоть волосы, мне придется несколько дней не снимать шляпу.

Сопровождающим скомандовала:

– До Орлеана без остановки, останавливаться только ради того, чтобы лошадей напоить или сменить.

Бийо сокрушенно мотал головой:

– Я все понимаю, но это опасно.

– Бросьте, Бийо! От Парижа до Орлеана меньше двадцати лье, там и заночуем.

– Но быстро темнеет. В Орлеан мы приедем совсем ночью.

– Там нет постоялого двора?

– Есть, но все же…

Но я настояла и в Этампе мы останавливаться на ночь не стали. Это спасло жизнь мне (как можно спасти жизнь бессмертной?), зато погубило моих спутников.

Лесные дороги Франции XVII века не самое безопасное место на планете, точнее, одно из самых опасных. Это не шоссе, даже не сельская дорога нашего времени, освещения никакого, селения друг от дружки далеко, при наступлении темноты хоть глаз выколи, одна надежда – на луну.

Мы спешили, чтобы добраться хоть до пригородов Орлеана, где можно будет взять факелы и ехать дальше. Четверо торопливых путников – прекрасная приманка для бандитов любого сорта, не понимать этого было невозможно, и мы молились только о том, чтобы пронесло. Для этого надо до темноты проскочить самый опасный участок.