– Вы приехали за таким письмом?

Вот черт, об этом я и не подумала!

– Я думаю, вам лучше отправить его со своими людьми. Так будет надежней. Только не уезжайте из Сен-Жермена и не тяните время, его очень мало.

– Сколько? Я прикинула… – Месяц.

– Я послушаю ваш совет, хотя он странный. Вы действительно можете предвидеть будущее?

Скажите…

Меня сейчас очень мало интересовало будущее королевы и куда больше, где достать текст договора. Мы думали, что у королевы есть… Многие историки убеждены, что именно Анна Австрийская передала текст кардиналу. Неужели врет?

– Рядом с вами много лет будет надежный помощник – кардинал Мазарини, Ваше Величество. У вас действительно нет возможности достать текст договора, хотя бы копию?

Неужели после такого пророчества она не пойдет навстречу?

– Поверьте, нет. Меня держат просто как ширму.

– Хорошо. Прислушайтесь к моим советам, мадам. Извините, мне пора…

– Да, благодарю вас. Возьмите, – в мою руку перекочевал красивый перстень с большим камнем.

От королевских подарков не отказываются, я приняла.

– Вас проводят до Парижа, опасно ездить по ночам…


Меня проводили, по дороге я размышляла о том, как быть. Королева меня послушает и останется в Сен-Жермене, но текста договора это не прибавит. Может, я вовсе ни при чем и текст действительно добыли шпионы кардинала?

Нет, договор подписан еще в январе, если бы была возможность его добыть, это уже сделали…

Я пыталась понять, почему текста нет у королевы, и не солгала ли она. Как могли те же испанцы не предоставить Анне Австрийской такой текст? Что-то здесь не так…

Но испанцам невыгодно убийство Людовика, им нужно, чтобы он умер спокойно и в свое время, ни для кого не секрет, что это случится довольно скоро, король больше болеет, чем бывает здоров. А еще им нужно, чтобы регентшей при маленьком короле стала испанка Анна Австрийская.

Значит, испанцам не выгодно разоблачение участия королевы в заговоре. А вот разоблачение Мсье им выгодно. Вот и весь секрет! Анна знает о заговоре, но доказать её участие невозможно, если только не признается сама.

От этой мысли у меня появилось желание немедленно вернуться к королеве и получить от нее письмо самой, чтобы Её Величество не передумала.

Но мы уже приблизились к Лувру, поздно.

Как же я раньше не подумала!

От этих мыслей меня отвлек возглас:

– Мадемуазель! Вот так встреча!

Только этого не хватало – герцог де Меркер собственной персоной.

– Вы арестованы или это почетный эскорт? – кивнул он на четверых моих сопровождающих.

Я обернулась к капитану гвардейцев:

– Благодарю вас, дальше я сама.

Герцог с интересом наблюдал, как мой эскорт послушно удаляется.

– Как вы меня узнали?

– О, мадемуазель, вы забыли, что я вижу вас в мужском костюме дважды в неделю. Так откуда вы среди ночи и в таком сопровождении?

– Из Сен-Жермена.

– От королевы? Но почему в таком виде?

– Путешествовать по ночам проще в мужском костюме. Могу ли я откланяться, сударь?

– Нет, не можете. Ездить по Парижу ночью опасно в любом костюме. Я провожу вас. Вы в Люксембург? Впрочем, можете не отвечать, я все равно провожу и вопросов не задам.

Я не болтлив.

Хотелось сказать: уж конечно.

– Почему вы не в Руссильоне, как другие?

– Я вам надоел? Дела ненадолго привели в Париж. Вы продолжаете заниматься шпагой?

– Конечно. Хотите в этом убедиться?

– Я нанесу визит завтра, ведь завтра пятница, вы не против?

Он еще спрашивает!

– Вам всегда рады в Малом Люксембурге.

– А вы?

– И я, конечно.

Болтая ни о чем, мы без приключений доехали до Люксембургского сада.

Прощаясь, герцог подъехал совсем близко, наши ноги невольно прижались друг к другу, когда он потянулся к моей руке, чтобы поцеловать.

– Мадемуазель…

– Герцог…

А сердце билось набатом, слышным, кажется, всему Парижу.


Герцогиня подозрительно вгляделась в мое лицо:

– Что случилось? Ты сияешь.

Я вздохнула, сбрасывая мысли о Меркере, нельзя, чтобы эта фурия догадалась.

– Мечтаю, как вернусь домой.

– Как ты съездила?

– И хорошо, и плохо.

Я быстрым шагом отправилась в свою комнату. Не обсуждать же тайны прямо в вестибюле.

Вслед раздалось раздраженное:

– Зайдите ко мне в кабинет, Анна!

– Да, мадам, только переоденусь.

Я не спешила, вовсе не хотелось отчитываться перед Мари, потому умылась с помощью Бьянки, потом спокойно оделась и только тогда отправилась в кабинет герцогини, прекрасно понимая, что та кипит от злости.

Так и есть, навстречу мне уже спешила Катрин – горничная герцогини:

– Мадемуазель, герцогиня в ярости. Она вас ждет.

Я рассмеялась:

– Ничего, подождет. – Видя священный ужас Катрин, улыбнулась. – Не могла же я предстать перед герцогиней в грязном дорожном платье?

Мари и впрямь была в ярости, но при Катрин ничего не сказала, только проследила глазами за исчезнувшей в двери горничной и жестом показала мне на кресло (при этом оставшись стоять!). Я села, если она думает, что таким образом будет довлеть надо мной, то ошиблась. Сейчас козыри у меня в руках.

– Как вы съездили?

– Я передала ваше послание.

– И все? – интуиция подсказывала герцогине, что все не так просто. Хотелось тряхнуть её изо всех сил и заорать, чтобы не мешала мне, но я приторно улыбнулась:

– Мадам, я сделала все, что вы поручили. Отдала письмо и на словах объяснила, почему Её Величеству не следует уезжать, оставляя детей.

– Вы слишком долго пробыли там…

– Разве? Но мне пришлось ждать, пока дофин не отправится спать, к тому же нелепо нестись галопом, чтобы не привлечь к себе внимание.

– Больше никого не встретили?

– Сен-Жерменский дворец пуст, придворные избегают бывать у Её Величества. Не беспокойтесь, там меня никто не видел.

А что, если завтра герцог де Меркер скажет, что мы встретились в Париже? Тогда объясню, что, отвечая, я имела в виду именно Сер-Жермен.

Господи, ну почему я должна юлить еще и здесь?!

Я снова ненавидела Армана, подбросившего меня этой фурии. Правильно, что она осталась, так ей и надо!


Герцог приехал на следующий день, как обещал. Я не успела выскочить в вестибюль, чтобы шепнуть просьбу не выдавать меня, Мари встретила его первой. Но он не проговорился.

Целуя ручку, Луи де Меркер напомнил:

– Сегодня пятница, я не мог пропустить. Мадемуазель намерена продолжить занятия?

Не похоже, чтобы такое уточнение понравилось Мари, она скривилась:

– Не достаточно ли синяков для мадемуазель Анны?

Глаза герцога стали тревожными:

– У вас синяки?

– А у вас их не было, когда учились?

– Мужчину шрамы украшают. Будем осторожней…

Снова звенели шпаги, снова я оказывалась вплотную к герцогу и вдыхала запах его волос и лавандовой воды, которую он использовал в качестве притираний…

Снова его слуга подавал белоснежную рубашку хозяину, а мы с Мари рисковали заработать косоглазие, подглядывая за переодевавшимся герцогом. Мари шипела на меня:

– Идите тоже переоденьтесь, от вас воняет потом.

Лгунья, от меня ничем не воняло, я очистила воском подмышки (к величайшему ужасу Бьянки) и протиралась розовой водой несколько раз в день. Впрочем, в последнее время тоже лавандовой.


Снова герцог хвалил мои умения и обещал продолжить учебу в следующую пятницу. Текла пустая светская беседа, ничуть не лучше болтовни в салоне маркизы де Рамбуйе.

Мари делала все, чтобы я как можно меньше находилась рядом с Меркером, сама развлекая его беседой. Она отправляла меня в библиотеку найти книгу, на кухню распорядиться обедом… в общем, всячески показывала мне (и ему тоже) мое место.

Вот тварь! Уйду и не вспомню!

Но для этого нужно было уйти, а значит, сорвать заговор. Но заговор там в Руссильоне, а мы здесь в Париже. Даже если королева уже отправила письмо кардиналу, нужен текст договора.


Герцог приходил учить меня еще раз, но я была слишком рассеянной, чтобы нормально биться. Отговорилась головной болью и даже не стала присутствовать при дальнейшей беседе.

Я умирала от любви к этим насмешливым голубым глазам, но прекрасно понимала, что для него я никто, просто приживалка богатой родственницы, даже если бы у нас с Меркером сложился роман, это ненадолго, Вандомы любвеобильны. А потом что?

Потом он женится на вот такой герцогине, она нарожает ему детишек, да и любить герцог будет другую, не держать же в любовницах вечно одну и ту же?

Даже застряв здесь на год, я могу надеяться только на одно – окончательно разбитое сердце и тоску.

Много передумав о герцоге во время бессонных ночей, я пришла к выводу, что я сама для него лишь занятная барышня, следовательно, держаться от насмешливых голубых глаз следует подальше. А еще лучше сорвать заговор и отправиться обратно.

Ага, дома повешу на стене портрет герцога де Меркера и буду вспоминать, как он учил меня владеть шпагой.

Каждому свое. Стерве Мари, оставшейся в прошлом и сумевшей занять тепленькое местечко, Малый Люксембург и титул герцогини, а мне положение приживалки или возвращение домой. Я выбрала второе.