Около искусственного пруда, имеющего форму совершенного овала, Марья Филипповна становилась, взгляд её задержался на беседке, и память вернула её к событиям трёхгодичной давности. Тяжело вздохнув, княгиня отвернулась, Урусов смущённо отвёл взгляд. Возникла неловкая пауза и, желая её заполнить, Софья указала рукой на утопающую в зелени крышу флигеля по другую сторону пруда:　

— Там у вас настоящий лес.　

— Да, — согласился Илья Сергеевич, — признаться, та часть парка мне более по душе, но нынче там очень сыро и вы можете испортить ваши туфли, Софья Васильевна.　

— Надеюсь, это будет не очень самонадеянно с моей стороны просить вас показать мне ваше излюбленное место в другой раз? — Софья улыбнулась.

— Я с радостью выполню вашу просьбу, — подстроившись под неспешный шаг mademoiselle Куташевой, ответил князь.　

За приятной беседой ни Софья, ни Илья Сергеевич не заметили, что Марья Филипповна отстала от них на несколько шагов. Нахлынувшие воспоминания совершенно лишили её спокойствия. Она вновь переживала своё падение в глазах общества, уже не так остро отозвалась в груди душевная боль, вызванная нелепой гибелью Мишеля, но всё так же сильно, как и тогда в душе вспыхнула ненависть к Урусову. "Коли бы он не вмешался тогда, Мишель был бы жив, — Марья Филипповна стиснула зубы. — Да, он был бы жив, но судьбе было угодно иначе. Судьбе было угодно, чтобы я полюбила его брата, а он узнал о том, что я связана со смертью Соколинского".　

Её безумно разозлило то, что Урусов, беседуя с Софьей, почти совсем не обращает на неё внимания, и в тоже время она понимала, почему он намеренно избегает её. Видимо, не только ей тяжелы воспоминания о тех днях. Она даже хотела догнать ушедшую вперёд пару и рассказать золовке о той гнусной роли, какую сыграл Илья Сергеевич в истории с Соколинским, но вспыхнувший было запал угас. "Зачем? Стоит ли ворошить прошлое? Мишеля не вернуть, а вот то, что Урусов, видимо, увлёкся княжной Куташевой, позволяет надеяться, что брак Андрея и Софьи не состоится никогда и не при каких обстоятельствах". Поэтому Марья Филипповна постаралась придать лицу приветливое выражение и ускорила шаг.

— Илья Сергеевич, — окликнула она князя, когда приблизилась на довольно короткое расстояние и приветливо улыбнулась, — может быть, вы теперь к нам с ответным визитом пожалуете.　

— Коли вы приглашаете, Марья Филипповна, с превеликим удовольствием, — обернулся Урусов. — Софья Васильевна, — обратился он к княжне, — позвольте поблагодарить вас за чудесную прогулку, в вашем обществе время для меня пролетело незаметно.　

— Мне тоже было очень приятно беседовать с вами, — княжна смущённо опустила ресницы. — И я, как и Марья Филипповна, буду очень рада вашему ответному визиту. Думаю, нам пора? — Она вопросительно взглянула на княгиню Куташеву.　

— Увы, да, — согласилась Марья. — К Калитиным мы уже сегодня не поедем. Отпишу дядюшке, приглашу его к нам. Маменька всегда рада его видеть.　

— Давненько я не виделся с Василием Андреевичем, — заметил Урусов.　

— Вот и дивно всё устроилось, — Марья хлопнула в ладоши. — Я отпишу дядюшке, дождусь его ответа, и напишу вам. Устроим небольшой званый обед для самый близких, — поделилась она мыслью, пришедшей ей в голову.

— Тогда не худо было бы и Василевских позвать, — рассмеялся Урусов.　

— Превосходная мысль, Илья Сергеевич, — тотчас согласилась Марья Филипповна. — Как в старые добрые времена.　

— Позвольте, я провожу вас? — Спросил князь.　

— Сделайте любезность, — весело согласилась княгиня.　

Урусов отправился на конюшню, распорядиться, дабы ему оседлали лошадь, а Софья и Марья Филипповна остались вдвоём.　

— Смотрю, Илья Сергеевич, вам нравится, — тихо заметила княгиня.　

— Он приятный человек, — отозвалась Софья с улыбкой. — Надеюсь, все ваши друзья таковы?　

— Безусловно. Общество здесь, конечно, попроще, не то, что в Петербурге. Провинциалы, одним словом, но, думаю, скучать вам не придётся.　

— Вот уж не думала, что произвожу впечатление сноба, — нахмурилась Софья.　

Марья рассмеялась.

— Я пошутила, Софи. Не принимайте близко к сердцу.

Глава 52

С самого дня приезда в Полесье Марьей Филипповной овладела тоска по ушедшим дням, ей ещё более захотелось вернуть всё то, что казалось давно утраченным и забытым. Удивительная вещь память. Она хранит, как светлые, так и скорбные моменты нашей жизни. В нашей памяти мы можем вновь и вновь возвращать дорогие сердцу воспоминания, ещё раз почувствовать восторг или радость. Пускай эти чувства уже будут не так сильны, как в первый раз, но всё же это так приятно! Марья Филипповна возлагала немалые надежды на званый обед, устроить который надумала, будучи в гостях у Урусова. Ей представлялось, что стоит собрать всех тех, кто олицетворял её воспоминания по славным ушедшим дня, и вернётся былая лёгкость, счастье, что она ощущала тогда. Но, увы, со временем всё меняется, переменились и те, кого она так жаждала увидеть.　

Давний поклонник Марья Филипповны Поль Василевский не скрывал радости от встречи с предметом своих юношеских грёз, но их отношения уже не были прежними, а потому оба испытали неловкость и странное ощущение безвозвратной потери. К тому же супруга генеральского сына всячески старалась напомнить, что Павел Алексеевич отныне человек женатый и ему, конечно же, не пристало волочиться за замужней дамой.　

Только дядюшка Марьи Филипповны и старый генерал Василевский, казалось, не замечали некоторой скованности и наслаждались обществом друг друга. Будучи страстными охотниками, они без труда нашли тему для разговоров и с жаром обсуждали былые охотничьи удачи и промахи.　

Кроме генерала и Калитина никто, казалось, более не испытывал радости от встречи. Беседа за столом протекала вяло, говорили на отвлечённые темы, обсуждали раннюю весну и хорошие перспективы для будущего урожая. Софья Васильевна к беседе прислушивалась с нескрываемым интересом, вызванным скорее не предметом разговора, а пространственными рассуждениями князя Урусова. Илья Сергеевич считал, что давно пора перестать жить исключительно сельским хозяйством и пора найти иные способы вложения капитала. Урусов собирался построить кирпичный завод. Москва беспрестанно строилась, расширялась, и ныне строительные материалы пользовались довольно большим спросом. Марье Филипповне сие было скучно и неинтересно, впрочем, её настроение разделяла и младшая madame Василевская. Прослышав о скандальных обстоятельствах, при которых князь Куташев получил ранение, жена генеральского сына изнывала от любопытства.　

— Я слышала, ваш супруг уехал в Европу на лечение? — Осведомилась она, воспользовавшись паузой, возникшей в разговоре.　

— Увы, Nicolas ещё не совсем оправился после ранения, и доктор рекомендовал ему лечение на водах, — вздохнула княгиня Куташева.　

— Я всегда придерживалась мнения, что в столичном обществе позволяют себе слишком много вольностей, — заметила нравоучительным тоном madame Василевская, намекнув на скандальные обстоятельства, и изрекла, подняв кверху указательный палец: — добродетель всегда будет вознаграждена, тогда, как порок всегда будет наказан.　

— Смотря, что считать добродетелью, — тихо заметила Софья. — И уж точно злословие таковой не является, — княжна опустила ресницы, глядя в тарелку.　

— Вы совершенно правы, Софья Васильевна, — поддержал её князь Урусов и с усмешкой глянул на супругу Павла Алексеевича: — не судите, да не судимы будете.　

Благодарная за нежданную поддержку, княжна одарила Урусова ласковым взором, a madame Василевская стушевалась и умолкла.　

После сытного, но скучного обеда гости и обитатели усадьбы разделились по интересам. Калитин и генерал уединились в курительной комнате, продолжив беседы об охоте, Елена Андреевна и генеральша пожелали перебраться в гостиную, где в этот довольно жаркий майский день сохранялась прохлада, а более молодое поколение изъявило желание совершить promenade по парку.　

Вскоре вся компания набрела на укромный уголок, где с толстой ветки старого дуба свешивались широкие качели. Марья Филипповна провела рукой по верёвкам, обратив внимание, что их не так давно заменили. Стало быть, садовник продолжал заботиться о её излюбленном местечке. Невольно взгляд её обратился к Василевскому. Видимо, и Поль вспомнил, как три года назад он, путаясь и заикаясь от волнения, на этом самом месте объяснился Марье Филипповне в своих чувствах. Василевский густо покраснел и отвернулся. Марья тяжело вздохнула и предложила пройти к пруду, где в жаркий день должно было быть прохладнее.　

Поль оживился и предложил дамам покататься на лодке. Его предложение приняли с восторгом, и чета Василевских вместе с Марьей Филипповной устремилась к пруду. Софья и Урусов остались наедине.　

Mademoiselle Куташева присела на широкое сидение с резной деревянной спинкой и оттолкнулась носком туфельки от земли. Урусов легонько подтолкнул качели.　

— Меня никто никогда не катал на качелях, — Софья зажмурилась от удовольствия и тихонько вскрикнула, когда качели взлетели довольно высоко.　

— Надобно непременно восполнить сие упущение, — отозвался Илья Сергеевич, прислонившись плечом к толстому корявому стволу дерева.　

— А ещё мне не дарили цветов, не писали стихов и не говорили комплиментов, — вздохнула княжна и усмехнулась. — Впрочем, я вас обманываю. В прошлом сезоне у меня появился поклонник, но, мне показалось, что его привлекло скорее приданое, чем моя скромная персона.　

— Вы себя недооцениваете, Софи, — Урусов покачала головой. — Вы умны, талантливы, говорить с вами мне в удовольствие. Иные признанные красавицы невообразимо скучны, тогда, как в вашем обществе время для меня летит незаметно.　

— Я не обладаю никакими талантами, — княжна грустно улыбнулась.