Эшли Постон - Фанзолушка

Элль

– Так, девочки, я хочу, чтобы вы написали мне, как только доберетесь до места соревнования.

Кэтрин улыбается, поедая приготовленный мной завтрак – яичницу со шпинатом. Я потягиваю кофе у стола. Я почти не спала ночью и не особо голодна.

– Да, конечно, – приятным голосом отвечает Хлоя. Бросает на меня взгляд, словно предупреждая помалкивать. Но я никогда еще не была настолько тихой и молчаливой. Какой смысл теперь ее выдавать? – А Элль могла бы почистить ковры.

– Точно! Вот ты и знаешь, чем тебе заняться. Ты же не оставишь ковры пыльными, как в прошлый раз? – мачеха хлопает в ладоши, поворачиваясь ко мне.

– Нет, – отвечаю я, не отрывая глаз от чашки.

Хлоя проверяет мобильник.

– Калли, нам пора, не то опоздаем. Джеймс будет здесь с минуты на минуту.

Калли все утро сидела молча и теперь колеблется.

– Я не…

Выщипанные брови Кэтрин взлетают.

– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь немного бледной.

Хлоя спихивает Калли со стула и отвечает за нее:

– Все хорошо. Просто нервничает. Правда, Калли?

Калли украдкой смотрит на меня. Потом на яичницу со шпинатом, к которой она даже не притронулась.

– Да.

Я больше не могу это выносить. Извиняюсь и ухожу к себе в комнату. Через несколько минут наблюдаю, как машина Джеймса останавливается на подъездной дорожке. Близняшки залезают в нее, захватив с собой мои сбережения. Мачеха ко мне не заходит, просто кричит, что пароочиститель в гараже, а она вернется вечером. Парадная входная дверь захлопывается, «миата» сворачивает с дорожки на улицу.

Не знаю, сколько я провалялась на кровати, когда завибрировал телефон. Я достаю его.

Сейдж, 7:03

– Привет! Ты где?

– Я звонила все утро!

7:04

– Я не еду. Извини.

У меня щиплет в уголках глаз, я смахиваю горячие слезы.

Последний «ЭкселсиКон», который я помню, прошел в тот год, когда мне исполнилось семь. Папа с ума сходил, планируя его на протяжении последних месяцев. Множество бессонных ночей он организовывал встречи, приглашал гостей, согласовывал вопросы безопасности, говорил о конвенте снова и снова. Под конец меня настолько тошнило от одного упоминания о нем, что уже не хотелось туда ехать.

В то утро я проснулась под звуки главной темы «Звездной россыпи», разоравшейся из колонок на полную мощность. От громкого звука у меня в комнатке с полки попадали игрушки. Он влетел в комнату в накрахмаленном кителе и короне и подхватил меня на руки, напевая, не обращая внимания на мелодию: та тра-та-та тра-та-та-а-а-та! Он завывал, вальсировал по комнате в лунно-звездной пижаме. Так начался лучший день в моей жизни, когда мистер Сингх подписал мое звездное ружье. Мне впервые пришло в голову, что я могла бы быть Карминдором. Папа сказал: «Звездный свет, яркий свет, ты можешь быть сегодня кем захочешь».

Я не успеваю остановить слезы, быстро вытираю их тыльной стороной ладони, но они все текут и текут. Я рыдаю, едва могу вдохнуть.

Снаружи раздается грохот.

Протирая глаза, я ковыляю к окну. На улице огромный оранжевый фургон огибает угол вплотную, словно леотард Человека-паука облегает его тело, и громыхает по однополосной дороге, управляемый зеленоволосой маньячкой.

О, нет!

Сейдж распахивает парадную дверь, влетает ко мне в комнату. Я стою на коленях на полу, спрятав лицо в руках, потому что не хочу, чтобы она видела, как я плачу. Не люблю, когда кто-то смотрит, как я плачу. Особенно с тех пор, как умер папа.

Слезами делу не поможешь. Они никого не вернут.

– Элль, все хорошо. Все хорошо. Все будет хорошо.

Я отмахиваюсь от нее. Не будет!

Мельком смотрю на раздавленную корону и порванный китель и начинаю рыдать еще сильнее. Они думали, что я украла платье мамы. Они забрали мои деньги и уничтожили мои, наши…

Сейдж опускается на колени и пытается меня обнять, я отталкиваю ее.

– Не надо. Уходи. Я странная, ужасная, я все разрушаю. Жизнь Кэтрин. Близняшек. Я и твою жизнь разрушу. Пока нет, но все еще впереди.

– Элль, ты сбрендила? Ты не можешь разрушить ничью жизнь. Это они уничтожили твои вещи.

Сейдж долго изучает меня, раскачиваясь на каблуках.

– Почему ты думаешь, что это ты все разрушаешь?

Я тихонько смеюсь.

– Я лишь обуза. Не хочу быть здесь. Не хочу быть частью этого. Я не Карминдор, Сейдж. И не могла им быть. Я Черная Туманность, я Принцесса Амара.

И я уничтожаю все, чего касаюсь.

Она садится.

– Ладно, хорошо.

– Что хорошо? – Она слишком спокойна.

– Ты что, не поняла? Это все, Сейдж. Конец. В моей жизни не будет ничего хорошего, совсем ничего. Я в это не верю.

Сейдж подходит, чтобы помочь мне подняться.

– Пойдем.

Ее вытянутая рука парит в воздухе. Я медлю, смотрю на нее и удивляюсь: что она нашла во мне как подруге, почему не понимает?

– Зачем? – спрашиваю я наконец.

– Ты права, ты не Карминдор. Ты – Амара. А знаешь почему? Потому что ты застряла в каком-то паршивом боковом сюжете и смогла его пройти! Ты самоотверженная и храбрая. – Она наклоняется и обнимает меня за плечи. – Элль, когда я смотрела последний эпизод, я вовсе не думала, что Амара все уничтожила. Она спасла вселенную.

– Это Карминдор спас вселенную! Все, что сделала она, – умерла.

– Кажется, ты говорила, на другой стороне существует иная вселенная?

– Какая разница? – резко отвечаю я. – Я бы не смогла быть Амарой, даже если бы захотела. Близняшки потеряли мамино платье и… – У меня в горле встает ком.

Сейдж потирает шею.

– Ну, они его вообще-то не потеряли.

– Что ты хочешь сказать?

– Элль, я… Мне нужно кое в чем признаться, – медленно говорит Сейдж. – Это я взяла платье.

– Ты? Ты его взяла? – Меня осеняет понимание.

– Да. Я тогда сказала, что вывела Франко на прогулку. – Она одновременно стыдится и гордится собой. – Я не думала, что твои сводные сестры будут так мстить! Извини. Я не… Я просто… Мне была невыносима мысль, что эта высокомерная девчонка вырядится в вещи твоей мамы. Я не могла этого допустить. Я пойму, если ты меня возненавидишь на всю жизнь за это.

Я обнимаю ее и зарываюсь лицом ей в плечо. Всхлипываю.

– Спасибо. Спасибо, спасибо.

– Ты в своем уме?

– Я сама хотела украсть его, но не могла. Не знала, как. Я была в ярости, но ничего не могла сделать.

– Но ведь Хлоя взяла твои билеты и твои сбережения из-за того, что я взяла платье.

– Она бы и так взяла. Я в этом уверена.

– О’кей, – она нервно смеется и встает, протягивает мне руку. Я беру ее. Сейдж помогает мне подняться, сжимает мою руку. – Ну что, поехали на конвент? А то здесь мы только время прожигаем.

– Но как мы туда попадем? Автобус уже уехал, и…

– На «Тыкве».

Я разеваю рот от изумления.

– Ты серьезно? Мы не можем ехать на «Тыкве». Твоя мама будет в ярости. Еще один штраф за неправильную парковку, и…

– Отчаянные времена, подружка, отчаянные средства. Я разберусь с ней, когда вернусь домой. А теперь собирайся. Выезжаем.

– У нас нет денег и билетов.

– Разберемся по дороге. Вперед, Бильбо, где твоя тяга к приключениям?

– Ты с ума сошла.

Она хмурит брови.

– Я знаю.

Вытирая глаза, я собираю костюм в сумку, оставляю разбитую корону валяться посреди комнаты и спускаюсь. Сейдж открывает задние двери фургона, там с потолка свисает мамино платье. Я смотрю на него с неприкрытым благоговением.

– Если хочешь, чтобы я починила китель и ты могла его надеть, машину ведешь ты. – Она бросает мне ключи и достает из своего саквояжа маленький швейный набор.

– Стоп, что? – Я ловлю ключи.

– Ты за рулем, ведешь ты, – отвечает она, закрывая дверь фургона, и идет к пассажирскому месту. – Ты же знаешь, как доехать до Атланты?

– Я? – Я быстро обегаю фургон, залезаю в него, ожидая, что в любой момент «миата» Кэтрин может показаться на другом конце улицы. Долго вожусь, вставляю ключ зажигания. Спидометр и все эти крошечные лампочки передо мной кажутся очень сложной панелью управления. – Я же почти не знаю, как вести машину!

– Ты говорила, у тебя есть права.

– Но это не значит, что я много езжу!

– Значит, научишься. – Она берет мою сумку. – У нас четыре часа, полбака бензина, и нас ждет конвент. Ну что, ты готова угнать «Тыкву», Принцесса?

Она улыбается дикой ухмылкой, и я не могу ответить «нет». Просто не могу.

– Есть, второй пилот.

Ухмылка становится шире, и она опускает на глаза свои «Рэй Бэны». Следуя ее примеру, я скрываю красные глаза за дешевыми «авиаторами». Поворачиваю ключ зажигания. Мотор с ревом пробуждается, как животное после спячки, «Тыква» выезжает с подъездной дорожки и исчезает, оставляя позади себя черный дымный хвост.

Дэриен

– Он никогда не станет правильного оттенка синего, – бормочу я себе под нос, поправляя воротник. Униформа висит на крючке в закрытой комнате в центре конвента. Я думал, после двадцати трех дней съемок меня будет тошнить от этого костюма, но теперь мне неуютно без него. Он как вторая кожа.

Я пробегаю пальцами по медным пуговицам и отполированным крылатым звездам. Сегодня утром Гейл накрахмалила фалды, пока я допивал кофе. Не помню, во сколько я лег, но после того, как притащил моих пьяных счастливых коллег обратно в отель, уже было поздно.

– Хороший у тебя улов, – сказала Джесс, заглядывая на заднее сиденье черной машины Лонни.

Выяснилось, что у личного телохранителя есть некоторые плюсы, в том числе возможность в любое время суток вызвать лимузин. А вот Лонни не рад.