– Там был сундук с кучей хлама, – отвечает Хлоя.

Ее слова причиняют мне боль, приводя в чувство.

– Это косплей моей мамы! – кричу я. – Это не хлам!

Наверное, это она и ожидала от меня услышать, потому что ее лицо светлеет и она улыбается.

– Так это и есть один из глупых костюмов шоу! Я же тебе говорила, Калли.

– Он нам нужен только на неделю, – объясняет Калли, словно это что-то меняет. – Потом мы его вернем.

– Но он не ваш! – протестую я.

Калли улыбается, Хлоя фыркает.

– Твой, что ли? Твоего имени на нем нет.

– Он был мамин!

– Ну да, – пожимает плечами Хлоя, – как и дом.

Я разеваю рот, словно от пощечины.

– Кэтрин не позволит вам поехать на конвент.

Хлоя цокает языком.

– Мы могли бы соврать, сказать, что в те выходные едем на соревнования по теннису. Калли примет участие в конвенте, мы выиграем, запишем, как встретились с Дэриеном Фрименом, и наш видеоблог мгновенно станет знаменитым. Мы станем знаменитыми. И кто знает, – говорит она, ухмыляясь, – Дэриен, может, в меня влюбится.

Я сжимаю кулаки.

– Я не позволю вам поехать и расскажу Кэтрин.

– А мы расскажем ей, почему ты так поздно приходишь домой. Ты куришь травку или занимаешься еще чем-то мерзким с той девчонкой, как там ее зовут. Сейдж, верно?

– Откуда вы…

– Джеймс видел, как ты сегодня заходила в ее дом. Что, совсем разочаровалась в мужчинах? – она хмыкает, знает, что слова шипами впиваются мне под кожу. – Но то, что ты гуляешь именно с ней, уже вызывает жалость.

– Хлоя, хватит. – Калли смотрит в пол.

– Нет, – категорично заявляет Хлоя. – Она угрожала нажаловаться на нас, и если наябедничает, нажалуемся и мы. Мы поедем на этот конвент, выиграем и встретим Дэриена, даже если придется играть в эти дурацкие «Звездные войны».

– «Звездную россыпь», – поправляет Калли.

– Неважно. Мы выиграем, встретим Дэриена, и все будет идеально. Я никому не позволю этому помешать.

Она захлопывает дверь, запирая мамино платье в комнате кошмаров.

– Даниэлль! – кричит снизу Кэтрин. – Посуда!

Если я скажу Кэтрин, то они могут сделать с маминым платьем что угодно. А если нет, что произойдет тогда? Тогда они выиграют. Может быть, не конкурс, потому что косплей – это больше чем просто надеть костюм. Однако они примут участие. В костюме моей мамы.

Сжимая кулаки, я иду вниз заниматься посудой, убираю еду, руки у меня дрожат. Если я не закончу перешивать папин костюм, не докажу, что косплей – это больше чем просто надеть правильную одежду, они выиграют. Может быть, не конкурс, но они победят меня. А этого я допустить не могу. Во всяком случае, не с маминым платьем.

Не на конвенте папы.

Не в этой вселенной.

Дэриен

– Дэриен, это Марк. – Гейл протягивает мне свой телефон. – Он говорит, что уже несколько дней пытается тебе дозвониться.

Я переворачиваю страницу комикса «Бэтмен: год первый».

– Так вот кто это. А я думал, это телефонный агент или…

– Дэриен, – говорит она без выражения, всем видом демонстрируя, что сейчас не время валять дурака. Я со вздохом закрываю книгу и беру телефон.

– Привет, М…

– С кем это ты встречаешься? – обрывает меня Марк.

Рот открывается сам собой.

– Я… м-м-м… – Это вопрос с подвохом? – С Джесс!

– Хорошо, что ты это помнишь.

– Конечно, помню.

– Тогда почему в интернете пишут, что ты ей изменяешь? – язвительно спрашивает он.

Я бросаю взгляд на Гейл, которая сидит около моей кровати и посасывает большой палец. Колени у нее дрожат от нервов. Она не могла рассказать. Не должна была. Я сажусь прямее.

– Что это? – беззвучно спрашивает она.

Мы в моем номере, просторном и красивом. Но стены все равно что из тонкой бумаги, а в соседней комнате Джесс. Через час мы снимаем сцену погони за звездами, и я не хочу, чтобы между нами возникла неловкость.

Я беззвучно же отвечаю:

– Марк знает о сообщениях.

Гейл бледнеет и трясет головой. «Это не я», – говорит она. Я и сам знаю, что это не она. Спасибо осветителю, у меня на нее тоже кое-что есть. Кто же? Лонни? Да нет, он человек слова.

– У меня никого нет, – говорю я. – Это просто сплетни.

– Сплетни, – повторяет Марк. – Тогда почему различные источники сообщают, что ты нос от телефона не отрываешь?

У меня создается ощущение, что он сейчас попытается воздействовать на меня, например, прикажет Гейл отнять телефон. Мысль о том, что я не смогу переписываться с Элль, оставляет меня в панической пустоте.

Но он смеется, словно пытается разрядить обстановку.

– Аккуратнее, малыш. Ты – лицо «Звездной россыпи». Нехорошо, если ты одновременно встречаешься со своей коллегой и развлекаешься на стороне. Знаешь, что тебе надо сделать? – Он скажет независимо от того, хочу ли я это знать или нет. – Возьми паузу в отношениях с той, на другом конце телефона. Развлекайся с Джесс. Я только что говорил с менеджером, мы устроим вам хорошее свидание. Сегодня вечером после съемок. Устраивает?

Я некоторое время молчу, смотрю на телефон. Не разговаривать с Элль? На протяжении целой недели, пока мы не порвем? До «ЭкселсиКона»? Неделя кажется не такой уж длинной. Однако, когда разорвем отношения, мы действительно перестанем общаться и пойдем каждый своей дорогой.

Но, словно бы зная, о чем мы сейчас говорим, телефон освещается сообщением. Ее имя.


20:47

– О нет, Кар.

– О нет.

– У соседей собака, и я пошла кормить ее, потому что она лает и…

– Кар, это ужасно. Я ненавижу мачеху.

– Я жутко ее ненавижу.

– Сосед отведет его в пруд.

– ПРУД.


Я разрываю разговор с Марком, чтобы ответить ей.


20:49

– Черт. Мне жаль.


Элль, 20:49

– Я просто не знаю, что делать, Кар.

– Бочонок Франк не виноват.

– Она всегда побеждает. Все время.

– Я бессильна. Я всегда бессильна.


Бессильна. Я кое-что об этом знаю. Я чувствую себя бесполезным. Иногда думаю, что я действительно позволю Марку указывать, с кем мне можно или нельзя говорить. Но он мой папа, а разве папам не виднее? Разве они не лучше знают?

– Дэриен? Ты еще здесь? – у меня в телефоне раздается голос Марка. – Я оборвал звонок? Ты меня слышишь? Дурацкий телефон.

– Я понял, Марк, – отвечаю я.

– Я знал, что ты вернешься! – он радуется, словно это прорыв в наших отношениях. – И не забудь о сегодняшнем свидании. Покажи себя с лучшей стороны. Сияй как всегда, хорошо?

– Хорошо, – я заканчиваю разговор, вешаю трубку, смотрю на Гейл. – В следующий раз, когда он позвонит, я занят.

Гейл хмурится.

– Дэриен, а может, он прав. Всего неделя. – Она задумчиво смотрит на свой телефон. – Просто слушайся его эту неделю.

Телефон снова вибрирует.


Элль, 20:52

– Я не знаю, что делать.


Я перевожу взгляд на Гейл, та возвращается на диван просматривать утренние новости.

– Я ничего не видела.


20:52

– Хорошо. Давай думать.

– У тебя есть место, где его можно держать? Может кто-нибудь присмотреть за ним?


Элль, 20:52

– Негде.

– Я ничего не могу сделать.


20:52

– А как насчет подруги? Ну, которой ты показываешь «Звездную россыпь»?


Элль, 20:53

– Ты предлагаешь мне УКРАСТЬ Франка?


20:53

– Я предлагаю перестать быть беспомощными.

– Иногда нужно быть не Карминдором.

– Иногда нужно быть Амарой.

Элль

По крайней мере, Франку нравится в фургоне. Мы посадили его в единственное прохладное место около холодильника, которое любезно пожертвовали для него. Ладно, любезно с моей стороны. Сейдж идея совершенно не понравилась. В жаркие летние дни в Чарлстоне скапливаются пот и москиты и взаперти в жестяной банке невыносимо душно.

Я обмахиваюсь лопаточкой, прижимаясь щекой к холодному прилавку, и буквально падаю в обморок от жары, когда кое-что вспоминаю. Внимание возвращается, я проверяю на телефоне дату. Все верно. Учитывая доставку, сегодня тот самый день.

– Бочонок Франк получает больше внимания, чем наша еда, – бормочет Сейдж, косясь на собаку, в то время как еще один турист уходит, умиляясь полноте Франка.

Он смотрит на нее большими коричневыми глазами, язык вываливается изо рта. Она хмурится.

Я глажу Франка по голове.

– Извини, малыш, твое обаяние на нее не действует.

– Не могу поверить, что ты украла его прямо со двора. Наверное, мы нарушаем добрый миллион правил здравоохранения.

– Биллион и еще одно, – добавляю я, кидаю в рот горячую сладкую картошку фри, тут же осознаю мою ошибку и обмахиваю язык.

– Горячо, горячо, горячо!

– Получила по заслугам, – радуется Сейдж. Ее яркие волосы собраны под бандану, рот без остановки жует жвачку всю вторую половину дня.

– Так это он убедил тебя его украсть, твой таинственный парень? – спрашивает она, переворачивая страницу последнего выпуска Vogue.

– Он не убеждал меня. Я и сама об этом подумывала. Но он сказал кое-что странное: нужно перестать быть такими беспомощными. Я подумала, что бы это значило? У него тоже есть злобная мачеха? Или еще что-то?

Она пожимает плечами.

– Почему ты его не спросишь?

Я вздыхаю.

– Да я бы с удовольствием.

– Тогда почему?

– Потому что он почти не рассказывает о себе. Хорошо, если я хоть что-то о нем знаю. В смысле, если говорим не о «Звездной россыпи» и не о целостности солнечного энергетического флюксуатора, то мы просто… ну, не знаю. Мы говорим обо мне. Но не о нем. Он, похоже, очень скромный.