– Да, – она смеется. – Точно! Я сделаю вид, что все поняла.

Она идет к небольшому рабочему столику в углу, где, к моему счастью, есть даже швейная машинка, и достает коробку с инструментами. Я пролистываю различные потоковые каналы, нахожу тот, по которому идет «Звездная россыпь», выбираю эпизод и отползаю обратно к моему мягкому зеленому трону в ожидании начальных титров. Я не могу не оглядываться на Сейдж, которая разбирается с папиным кителем.

Она обращается с ним очень нежно, словно бы каждая нить – из чистейшего шелка, проводит пальцами по швам так, словно знает китель так же хорошо, как и я. Накрахмаленные фалды уже утратили жесткость, воротник потрепался, но она разглаживает их, изучая крой.

– Отлично, – Сейдж жестом велит мне встать.

Я нажимаю на «паузу» и встаю. Она кивает и принимается сновать вокруг меня, поднимает одну руку, потом другую, измеряет все, от талии до шеи. Закончив, выворачивает один рукав кителя наизнанку, что-то отмечая на нем мелком и закалывая все маленькими сборками. Закончив, она кладет китель на пол, выуживает из коробки ножницы, расслабленно-сосредоточенно подносит их к прочерченной линии. Наверное, так выглядит серийный убийца, наводящий ужас на все человечество, когда начинает разрушать что-то красивое.

– Стоп! – кричу я. – Что ты делаешь?

Она косится на меня.

– Перешиваю, Элль.

– Ты же разрезаешь его!

– Чтобы перешить.

– Но…

Она вздыхает.

– Послушай, ты хочешь, чтобы он на тебе хорошо сидел, или нет? Я же сказала, нельзя ушить просто так, необходимо все распороть. Или останавливаемся и ты пытаешься выиграть на одной ностальгии, или дай мне это переделать и помочь тебе одержать победу.

Я раздумываю, перевожу взгляд с нее на китель. Может быть, она права. Сжав губы, киваю и позволяю разрезать аккуратные швы, которые мама сшивала годы назад. Я наблюдаю, как нитка за ниткой Сейдж распарывает историю моих родителей. А по телевизору идут начальные титры «Звездной россыпи».

В середине третьего эпизода с верха лестницы раздается хриплый голос:

– Сейдж! Ты внизу?

– Да, мама! – отвечает она.

Я слышу шаги вниз по лестнице, но ничего не говорю, поскольку заперта внутри кителя, а из меня торчит лес булавок. Я не могу подвинуться ни на дюйм.

На нижней ступеньке появляется седеющая женщина. Она так же сильно удивляется, увидев меня, как и я при виде нее, но потом тепло улыбается.

– А, Элль, верно?

– Да, мисс Грейвен.

– Пожалуйста, называй меня Винона. – Она протягивает руку. – Мама Сейдж.

– Думаю, она это и сама поняла, – Сейдж скрещивает руки на груди. – Тем более что это ты ее наняла.

– Она могла бы подумать, что я твоя сестра. – Мама Сейдж с шепотом наклоняется ко мне: – В барах меня все еще просят показать документ.

Сейдж закатывает глаза.

– Не давай ей раскрыть рот, – продолжает ее мама. – Она сентиментальная болтушка, несмотря на волосы и макияж.

– Мама, – стонет Сейдж, – хватит. Мы вообще-то заняты.

– Хорошо, хорошо. Элль, ты останешься на обед? – она криво улыбается. – Сегодня пшеничное мясо!

Я смотрю на часы и ругаюсь. Неужели уже 8:30? Я подскакиваю и быстро начинаю собирать костюм.

– Мне пора домой, извините. Я и так уже почти труп.

Сейдж машет рукой.

– Оставь костюм здесь. И аккуратно, у тебя из плеча по-прежнему торчат булавки!

Я роняю китель, засовываю уколотый палец в рот. Она терпеливо смотрит на меня.

– Я же предупреждала.

Я задумчиво смотрю на куртку.

– Здесь ему ничто не угрожает, солнышко, – смеется мама Сейдж. – Он в надежных руках.

Я киваю, беру пустую спортивную сумку.

– Хорошо.

Мы поднимаемся из подвала. Из кухни разносится сладкий аромат, от него у меня урчит в животе. В доме Виттимеров ничто никогда не пахло так же хорошо, как сегодня пшеничное мясо. Возможно, потому, что наши обеды я приправляю слезами по углеводам, которые мы никогда не едим.

Сейдж провожает меня до двери, а ее мама кричит из кухни:

– Приятно было увидеться, Элль! Приходи еще!

– Вы завтра увидитесь! – кричит Сейдж в ответ и провожает меня. – Извини, мама иногда любит вмешиваться в чужие дела.

– Мне она нравится, – отвечаю я. – Прикольная.

– Ага, попробуй с ней пожить. Уверена, что не хочешь, чтобы я тебя подвезла?

Я качаю головой, вспоминая Кэтрин и Джорджио и их ненависть к неисправному глушителю «Тыквы».

– Сегодня хорошая погода. Я с удовольствием прогуляюсь. Но спасибо.

– Как хочешь, – она машет рукой.

Я спускаюсь с крыльца, иду к дальнему концу здания. Через несколько шагов понимаю, что улыбаюсь. Впервые жду завтрашнего дня. Не помню, чтобы я так же чего-нибудь ждала с тех пор, как два года назад «Звездной россыпи» исполнилось двадцать пять лет. И даже тогда я мечтала лишь о просмотре записи в повторе, пока Кэтрин с близняшками ездили кататься на лыжах, через две недели после эфира.

Сейчас все по-другому. Словно я могу что-то контролировать. Счастье, которым я управляю. Счастье, которое принадлежит только мне. Я не понимала, что оно существует, не ожидала найти его в этой вселенной. Думала, что, когда умер папа, оно переместилась в другую вселенную, туда, где он до сих пор жив.

– Эй! – Сейдж кричит с крыльца. – Элль! Когда там твой конкурс?

– Через две недели, считая от пятницы. Времени слишком мало? – Я прочищаю горло.

– Пятнадцать дней? – Долгая пауза. Потом она показывает мне два поднятых больших пальца. – Шутишь? Нет ничего невозможного.

Дэриен

Мы снимаем уже десять часов без перерыва, плюс два часа на гриме, плюс ожидание, пока Кэлвин сможет правильно произнести текст (может быть, с акульими зубами действительно говорить сложнее, однако никто не заставлял его играть именно Юци, поэтому мне его не жалко).

Когда режиссер наконец объявляет окончание сегодняшних съемок, Кэлвин стряхивает свой костюм с такой скоростью, что ассистент не успевает его поймать, и тот падает на пыльную землю. Он спрыгивает из звукового павильона, вытаскивает изо рта треугольные зубы. Не мог подождать с раздеванием до трейлера-костюмерной? Господи.

Гейл мгновенно подбегает, засовывает руку в карман куртки.

– Он вибрировал как ненормальный. Кто это настолько хочет с тобой связаться?

– Не знаю. – Я снимаю блокировку экрана, и на нем высвечивается каскад голубых сообщений.


Элль, 18:42

– Знакомлю подругу с миром «Звездной россыпи».

– Будет очень интересно.

– Буду писать по ходу.


Элль, 19:02

– Вчерашние мысли: она не впечатлилась.

– Все время спрашивала: «Что такое солнечный энергетический флюксуатор и почему он сломан?».

– Приземляне, что с них возьмешь.


Уголки губ поднимаются без моего ведома. Приземляне – так люди звезд называют тех, кто предпочитает планеты и всю жизнь остается на одном месте привязанным к своему тесному мирку. Все равно что назвать человека маглом в мире Гарри Поттера.

Я листаю вниз. Так много сообщений, она написала целый роман. Только для меня.


Элль, 19:32

– СЕГОДНЯ: пятый эпизод, вопросов уже меньше.

– Сказала, что срезанные рога генерала выглядят как сиськи.

– Ох, Карминдор.

– А и правда.

– Уф.

– Ты, наверное, занят, но я должна кому-нибудь рассказать, иначе взорвусь.


Элль, 19:35

– Перерыв на туалет. Так что, шестой эпизод или перемотать на десятый?

– Переходим на десятый, решение окончательное.


Элль, 20:10

– ГЕНИАЛЬНАЯ ИДЕЯ.

– Это же тот эпизод, где Карминдор в душе.

– Я имею в виду, не ты в душе – хотя, я уверена, что ты иногда моешься.

– Нет, меня не отталкивает вид тебя в душе.

– Я просто имею в виду эпизод, где другой Карминдор сексуален в душе.

– Не то чтобы ты не можешь быть сексуальным.

– Ох, черт.

– Мне лучше заткнуться.


На этом сообщения заканчиваются. Я улыбаюсь так широко, что начинают болеть скулы. Внезапно мне не кажется таким страшным, что мне достается от Кэлвина «я-лучше-тебя» Рольфа.

– Ты улыбаешься. Что это? – Гейл встает на цыпочки, чтобы подсмотреть сообщения, но я выключаю телефон и убираю его в карман прежде, чем она может прочитать про меня в душе. – Это та девушка из «Гавани»?

– Нет, просто кое-кто знакомый.

– Случайный? – Гейл поднимает брови. – Незнакомец? Ты не думаешь, что она может быть тем, кто…

– Она не крыса. Я иду переодеваться.

Я ухожу из звукового павильона. Гейл идет следом, у нее куча вопросов. Вечерний воздух влажный и липкий. Я пересекаю площадку к трейлеру-костюмерной. По другую сторону цепи, огораживающей площадку, девчонки выкрикивают мое имя.

– Я люблю тебя, Дэриен! Посмотри сюда! Дэриен!

Я оглядываюсь, натягиваю маску Дэриена Фримена и машу им. Они визжат от восторга.

– Не надо с ними общаться, – хмурится Гейл.

– Я только здороваюсь. Уже и это нельзя?

Она вымученно улыбается фанатам, плотно сжимает зубы.

– Только в присутствии телохранителя.

– Вечно ты все портишь.

В костюмерной Ники, менеджер по костюмам, вытряхивает грязь из костюма Кэлвина, что-то хмуро бормоча. Конечно, обязательно было прийти и испортить ему настроение, и оно испортится еще сильнее, когда я скажу, что пуговица на кителе почти оторвалась. Та же самая пуговица. Опять.

– Мне стоит беспокоиться об этой девчонке? – спрашивает Гейл, следуя за мной к стеллажам с костюмами.

Я решаю подождать и сказать Ники о пуговице завтра. Сделаю вид, что пока не заметил, я же актер!