Хвала началась шумными гимнами, но постепенно их сменили такие печальные и проникновенные мелодии, что многие не смогли подпевать: они плакали.

Что и говорить, американские собратья знали толк в упоении Духом. Это было лучшее прославление, когда-либо слышанное Гарри. Хвала окончилась такой прочувствованной молитвой, что прихожане, пропитанные Святым Духом, едва держались на ногах и буквально повалились в кресла, когда на сцену вышел помощник пастора Риддла и предложил всем сесть.

— Братья и сестры, — сказал он, представившись: его звали мистер Петтигрю. — Прежде чем Господь вложит в уста нашего богопомазанного пастора слова проповеди, я бы хотел сделать объявление.

Прихожане затаили дыхание.

— Как вы знаете, служения «Упивающихся Духом» благословил Сам Господь. Благословил так явно, что практически на каждом молитвенном собрании происходят Чудеса. Мы не можем знать, какое Чудо приготовил для вас сегодня любящий Отец. Но если будет на то воля Господня, и Бог пошлет возлюбленным детям своим какой-либо знак, мы просим вас сохранять спокойствие. Благодарю за внимание. Аминь?

— Аминь! — в один голос согласилась тысячная толпа.

— Ты знаешь, что было в Сиэтле? — на ухо Гарри просипел Рон.

Тот покачал головой.

— Ладно, потом расскажу, — отозвался рыжий евангелист. На сцене вновь появился пастор Риддл. На фоне белых роз и обагренного люминесцентной подсветкой креста его высокая фигура в голубом костюме выглядела очень эффектно. Гарри казалось, что пастор спустился с небес. Это было неудивительно — во время прославления по полу сцены начал низко стелиться белый дым, освещенный рампой. Дым сгущался и сиял все ярче. Пастор Риддл стоял по колено в небесных облаках.

— Это что, чудо? — Гарри наклонился к Рону. — Дымогенератор, как на рок-концерте.

— Да это просто для красоты. Жаль, ты без очков. Круто, как на небесах. Не все такие жмоты, как наш пастор. Потому у нас и нет никаких чудес. Бога надо встречать красиво, — со знанием дела сказал Рон.

Зал притих, любуясь зрелищем. Пастор заговорил, его негромкий хрипловатый голос звучал мягко и обволакивающе.

— Возлюбленные братья и сестры, — проникновенно начал он. — Эти облака — лишь мечта. Легкий дым надежды, напоминание о том, что где-то там, далеко, за пределами нашего разума, находится Небо Господне.

Гарри закашлялся. Легкий дым надежды, очевидно, раздражал слизистую.

— Наша жизнь в этом мире полна мук, страданий и несправедливости, — продолжил пастор. — Многие полагают, что так и должно быть. Грех обрек человека на муки. Мы научились скорбеть и разучились радоваться, сломились под бременем земных тягот. Мы — пессимисты. Да, не удивляйтесь. Нет страшней пессимистов, чем большинство современных христиан. Они смиряются перед страданием, склоняются перед жизненными бурями, надеясь только на далекий рай, обещанный Господом. Сейчас кто-то скажет, пастор Риддл привез вам ересь!

В гробовой тишине мистер Риддл обвел взглядом зал. К счастью, в «Электру» пришли люди подготовленные: кто-кто, а помазанный Господом пастор Риддл заведомо не мог нести ересь. Все молчали, затаив дыхание.

Гарри слушал с интересом. Проповедь лидера «Упивающихся Духом» ничем не походила на суровые собрания пастора Дамблдора. Очевидно, старик таки был пессимистом.

— Вы согласны, что в нашем мире много горя? — тихо спросил пастор Риддл.

По залу пронесся вздох: кто бы спорил.

— Да, мои возлюбленные, так оно и есть, — печально подтвердил проповедник. — От Начала мы страдаем, болеем и умираем. Ветхий Завет предупреждает нас об этом. Но скажите мне, драгоценные братья и сестры, что нам принес Иисус?

Предвосхищая начавшееся брожение в массах, пастор Риддл не помедлил с ответом:

— Иисус принес нам любовь. Аминь?

— Аминь! — единогласно воскликнул народ божий.

— Задумаемся теперь, что такое любовь Сына? Сын — как никто, знает человеческую боль, ведь Он прошел через ад и смерть. Потому что возлюбил нас, братья мои. Если кто-то из вас любит другого, что пожелает возлюбленному своему?

Проникновенные слова пастора обезоружили бы и самого сатану — в них звучала истина. Гарри показалось, что даже воздух над головой проповедника стал как-то светлее.

— Конечно, всякий любящий пожелает добра. Здоровья, благополучия, успеха во всех делах праведных. Вы не хотите, чтобы ваш любимый человек бедствовал, болел и страдал, — внезапно пастор возвысил голос так, что его слова разрезали воздух, словно меч: — Кто сказал вам, что Христос хочет страданий ваших?

Страсть в хриплом голосе проповедника потрясла каждого.

— Вас жестоко обманули! — крикнул он. — Никогда Иисус не желал, чтобы вы болели, прозябали в нищете и страдали! Нет! Он принес вам благополучие, процветание и радость, но вы, имеющие глаза и уши, слепы и глухи, и не видите того, что предложил вам Господь!

— «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас». Что сие значит, братья и сестры мои возлюбленные? Это значит, что у Иисуса есть всё для человека. И если вы поймете, что Иисус — не где-то там в облаках, а рядом, здесь и сейчас — то благодать Господня коснется вас здесь, на земле. Она найдет вас сама, потечет рекой, избавит от бед, нищеты и болезней. Вы хотите быть больными?

— Не-ет! — взревел зал.

— Вы хотите быть бедными?

— Не-ет!!!

Бедными быть не хотели особенно бурно.

Гарри понял, что работа Духа Святого налицо: он впервые видел, чтобы один человек подчинил себе тысячную толпу казалось бы простыми словами. Лица людей светились — пастор Риддл привез из Нового Света надежду.

— Я не знаю, почему Господь избрал нашу скромную общину, — тихо и смиренно сказал пастор Риддл. — Но я знаю, что мы — избранные. Я горжусь не тем, что я пастор крупнейшей харизматической церкви у себя в Сиэтле, — скромно добавил он. — Я горжусь тем, что на каждое служение к нам приходит сам Иисус!

Прихожане одобрительно шумели. Возможно, Сын Божий не побрезгует нынче и Лондоном.

— Позвольте рассказать вам о моих адептах, — мягко продолжил проповедник. — В нашей общине около пяти тысяч постоянных прихожан. Вы будете удивлены, если я скажу вам... — он сделал паузу.

— Среди них ни одного бедного! Ни одного больного!

— Алилуйя! Жив господь! Слава, слава и хвала! — кричали люди. Кто-то падал в проходах, сраженный силой откровения Духа Святого.

— У него своя христианская телекомпания. Несколько личных самолетов, три яхты, — шипел брат Рон на ухо Гарри.

— Где ваша вера? — метался по сцене пастор. — Иисус здесь, с нами, сейчас! Не ждите сокровищ на небе, да, они там, но верьте, что и здесь Сын Божий протянет вам руку помощи! Даст хлеб, а не камень! Просите, и да будет вам!

— У меня есть все! Бог благословил меня здесь и сейчас! У вас будет все! Откройте ваши души и сердца Господу, и у вас тоже будет ВСЁ!

От рева прихожан содрогался воздух.

— Не ждите завтрашнего дня! Примите Христа Господом своим и Спасителем! Сегодня! Сейчас! В эту самую минуту! О, Дух Святой, приди!

Пастор Риддл повалился на колени в клубы белого дыма и закрыл руками лицо.

Дальше произошло нечто невероятное. Поначалу Гарри услышал отдельные изумленные выкрики.

— Алилу-у-уйя! — дико взвыл кто-то в соседнем ряду. — Смотрите! Господи, Боже, это чудо!

Юноша оглянулся — все взгляды были устремлены вверх. Оттуда, с потолка кинозала, медленно кружась, спускались белые хлопья.

Никогда еще Гарри так не сожалел о потере очков. Тем не менее, через минуту он понял, ЧТО ниспослал Господь любящим его.

Плавно кружась в танце Духа Святого, на прихожан медленно опускались ангельские перья.

Одно такое перо Гарри снял с плеча Рона.

Верующие впали в экстаз. Они подпрыгивали, хватали перья руками, набивали ангельским благословением карманы. Некоторые дошли до того, что открывали рот, ловя божье чудо губами.

— Нет невозможного для Господа, — кричал Риддл. Казалось, пастор рыдает — так звучал его голос.

— Дух Святой среди нас! Жертвуйте не жалея, братья и сестры, ибо сейчас, в эту самую минуту, Господь желает воздать каждому в тридцать, шестьдесят и сто крат! О, сейчас! Спешите дать, чтобы получить больше!

По рядам передавали белые корзины. Люди рвали их друг у друга из рук, торопясь скорей заполнить их пожертвованиями: именно сейчас каждый вложенный в корзину фунт должен был увеличиться многократно.

— Велика милость Христа! Раскройте ваши души пред Господом, ожидайте с верою, и не оставит вас Иисус ни в нищете, ни в болезни, ни в унынии сердца! — кричал пастор.

Группа прославления разразилась торжественной осанной.

Гарри поднес к глазам легкую белую пушинку.

— Куриное, — спокойно прозвучал над ухом знакомый голос.

Юноша вытаращил глаза. Рядом с ним, невесть как пробравшийся сквозь ревущую от счастья толпу, стоял Северус Снейп.

Гарри открыл рот.

— Вы... пришли?

— Хочу принять Христа, — губы мистера Снейпа коснулись уха юного христианина.

Гарри не знал, смеяться или плакать.

— Вы шутите, — счастливо улыбаясь, сказал он, разглядывая Северуса: тот был в темном пиджаке и галстуке, как благовоспитанный прихожанин.

— Нет. Не шучу. Прекрасная проповедь, где еще такое услышишь, — кривя губы, сказал он и заботливо снял с плеча Гарри ангельское перо.

Оставшуюся часть проповеди Гарри почти не слушал. Ловцы ангельских перьев оттеснили его в проход, и он стоял, прижавшись к плечу мистера Снейпа. Мужчина коснулся руки юного христианина. Их пальцы сплелись в незаметной никому ласке.

— Мистер Снейп, я вам не верю, — прошептал Гарри ему на ухо, упиваясь запахом волос и тонким ароматом туалетной воды. — Вы не можете принять Христа.

— Ради вас я и не то приму, — тихо сказал Северус.

Гарри заглянул в его лицо и поразился его серьезности.

Мистер Снейп нежно сжал его пальцы. Гарри опустил голову и замер, наслаждаясь почти дружеским прикосновением. Никогда еще происходящее не казалось юноше таким нереальным: он принял твердое решение следовать за Северусом в ад, в то время как сам мистер Снейп вознамерился принять Христа.