— Крикун, говоришь? — внезапно спросил Северус.

Не успел Гарри сказать и слова, как дорогой друг неожиданно вскочил, бросился к окну, одним рывком распахнул раму и высунулся на улицу.

— Я люблю Гарри Джеймса Поттера! — заорал он, сложив руки рупором. — Я его люблю!

Оценив признание, какие-то собаки залились дружным возмущенным лаем. В окне пастора Риддла зажегся свет.

Дежурный бобби, прикорнувший за рулем полицейской машины, встрепенулся и протер глаза. Впрочем, объезжать квартал было лень.

На Ноттинг Хилл вновь воцарилась тишина и покой.

* * *

______________________________________________________________________________________________________

http://img20.imageshack.us/img20/4223/297gh.jpg

Фанарт jozy. Квант любви

http://img96.imageshack.us/img96/8521/299e.jpg

Фанарт jozy. Красный квант любви :))

http://img593.imageshack.us/img593/1183/84848906.jpg

Фанарт jozy. Крик в окно

http://img40.imageshack.us/img40/576/1357f.jpg

или

http://s020.radikal.ru/i706/1212/e4/ffc4b67c8a3f.jpg

Фанарт jozy. Крылья Эроса

______________________________________________________________________________________________________

56. Шампанское Люциуса Малфоя

— У миссис Макгонагалл в холле висела картина «Давид и Вирсавия», — сказал Гарри, разглядывая большой поднос с фруктами всех цветов и размеров, запотевшим графином холодного сока и диковинными маленькими бутербродами. — Некоторые думали, что картина нечестивая, но сестра Минерва сказала, что сюжет библейский, пусть висит. Голая женщина на постели, а царь Давид ее фруктами кормит. Прямо как мы с тобой! — хихикнул он.

Гарри нежился в постели, лениво отщипывая виноград, сам себе напоминая Вирсавию, с той разницей, что навряд ли юная возлюбленная иудейского царя возлежала с болеутоляющей свечкой в попе.

Северус, в распахнутом шелковом халате на голое тело, блаженствовал рядом, пристроив себе на грудь стакан ледяного сока.

— Мистер Поттер, вы плохо штудировали Библию, — сказал он. — Давид и Ионафан — более подходящее сравнение. Какая нежная дружба, — поцокал языком Северус. Он выбрал самый крупный персик и протянул Гарри.

— Я читал, — возмутился Гарри, впиваясь зубами в сочную мякоть. — Давид и Ионафан были просто друзьями.

Северус вытер пальцем потекший по его подбородку сок.

— Если мне не изменяет память, то позволю себе процитировать: «Ионафан заключил с Давидом союз, ибо полюбил его, как свою душу», и отец, проклиная его, кричал, что подружился он с сыном Иессеевым на срам себе и матери. А когда Ионафан погиб в сражении, Давид плакал: «О, Ионафан, Ионафан! Дороже брата, ближе жены был ты мне!»

Гарри уронил персик на свежую простыню.

— Плохое сравнение, — буркнул он. — В Библии одни войны и кары божьи. Северус, а чем Армагеддон от Апокалипсиса отличается?

Северус придвинулся ближе и поцеловал его торчащее из-под одеяла плечо.

— Апокалипсис — конец света, а Армагеддон — последняя битва добра и зла. А что, понемногу готовитесь, мистер Поттер?

— Да я просто спросил, — вздохнул Гарри, вспомнив, что так и не поговорил с Сириусом про субботние планы. Впрочем, сейчас об этом размышлять не хотелось.

«Так бы и лежал всю жизнь», — счастливо думал он, разглядывая дорогого друга и пытаясь понять, что за перемены с ним произошли за ночь. Северус даже смотрел на него по-другому, с таким благоговейным восторгом, будто он и в самом деле не глупый мальчишка из деревни, а принц крови неземной красоты, с которым надо носиться, как с редкой драгоценностью. Гарри потянулся, высунув ногу из-под одеяла. Северус проворно перевернулся на постели, поймал опрометчиво выглянувшую ногу и покрыл стопу мелкими бесшумными поцелуями.

Гарри хихикнул.

— С ума сошел, да?

В свою очередь, добравшись до ноги Северуса, он отщипнул виноградинку, пристроил ее между пальцами и сунул всю композицию в рот.

— И кто тут с ума сошел, мистер Поттер? — Северус прижал к своему лицу узкую розовую ступню нахального шутника.

— М-м… — отозвался Гарри, катая языком виноградину под пальцами ноги драгоценного друга. Проглотив, наконец, многострадальный фрукт, он прикусил зубами большой палец на ноге и блаженно вздохнул: это было его давним тайным маленьким желанием. Северус с не меньшим энтузиазмом припал губами к его пальцам: ножное безумство оказалось обоюдным.

— Мой маленький мистер Поттер… Вы мое божество, знаете об этом? — прошептал Северус, прижимаясь губами к тонким щиколоткам и щекоча шелком волос.

Гарри покраснел от удовольствия и смущения.

— Мистер Снейп, вы говорили, что вы агностик, а вы попросту э-э…

— Идолопоклонник, — подсказал Северус. — Буду приносить жертвы, плясать вокруг вас ритуальные танцы и делать все возможное, чтобы завоевать ваше расположение, мой юный и прекрасный бог.

«Сдурел», — едва не сказал Гарри и рассмеялся, на мгновение представив себе пляшущего Северуса в набедренной повязке.

— Вы же хотели сделать меня верующим, мистер Поттер, — Северус перецеловал все пальцы на его ногах и прибавил: — Вам это удалось. А Бог у каждого свой. Интересно, что из себя сейчас представляет твой, Кит.

Он перелег лицом к своему юному божеству, подпер щеку локтем и теперь разглядывал Гарри с непонятной блуждающей улыбкой.

— Мой? — растерянно переспросил Гарри. — Ну… Э-э… Я верю в Творца. Кто-то ведь все создал, — задумчиво сказал он. — Столько красоты на свете, все такое сложное. Не могло же оно взяться просто так?

— Вы не можете этого доказать, мой дорогой мистер Поттер, — ухмыльнулся Северус. — Случайность это или нет. И кто тогда, по-вашему, создал самого Творца?

Гарри вгрызся в персик.

— Ыэ эаэм… Мы этого не знаем, — глубокомысленно изрек он, наконец. — Но должно же быть какое-то начало всему.

— Ты так уверен? — хмыкнул Северус. — Мы не знаем, где что-либо точно начинается и где заканчивается, все наши «начала» и «концы» существуют лишь в нашем разуме, в границах нашего скудного понимания сути вещей и явлений… К примеру, что считать началом человеческой жизни — мысленное желание зачать ребенка, момент оплодотворения или момент родов? А если перевести это на язык молекул и атомов, то и вовсе ни начала ни конца не видно, мистер Поттер.

— Вот и Бог такой, — обрадовался Гарри. — Ни начала, ни конца не видно.

— Так на кой хрен он сдался, раз уж ничего не видно, — буркнул Северус, закинул руки за голову и уставился в потолок. — Творец есть очередной мираж нашего разума, не способного постичь необъятное. К идее разумного творческого замысла я отношусь с большим подозрением. Но вы вольны думать иначе, драгоценный мой мистер Поттер. Уж лучше верить в Творца, чем в сексуально озабоченного ветхозаветного Бога, любителя нюхнуть жженой плоти.

— Северус, а если ученые докажут, что что-то такое есть? — Гарри положил виноградину в пупок дорогому другу и довольно улыбнулся.

— Вот когда докажут, тогда и поговорим. Я стараюсь апеллировать к логике и обращаться к фактам. На сегодняшний день все выглядит неутешительно, вероятность существования бога настолько мала, что я живу, полагая, что его скорее нет, чем он есть. Некоторые любят порассуждать, что бог есть Высший Разум, непостижимый и сложный. Люди привыкли свой схематичный опыт накладывать повсюду, как кальку, как трафарет, и строить домыслы. Творец всем видится сильным и могущественным, а как же, думает большинство, разве может автомобиль быть умнее конструктора? Может ли книга быть умнее автора? Разум привычно делает вывод: из сложного происходит простое. Но если присмотреться к процессу естественного отбора, становится очевидным, как усложняются организмы, как все движется с точностью наоборот, от простого к сложному, совершенно обратный механизм, мистер Поттер!

— Тебя послушать, так вместо Творца вначале какая-то амеба была! — возмутился Гарри. — Может, теория эволюции — это замысел Бога и есть.

Он наклонился и принялся увлеченно выковыривать языком виноградину.

— Значит, этот любитель замыслов не всемогущ, столько миллионов лет занимался ерундой, фактически лентяйничал, а потом притворился, что вложился в шесть дней, — насмешливо сказал Северус. — Кстати, вера — это тоже леность ума. Лишь недоверие и любопытство стимулируют узнать, проверить, докопаться до сути, мистер По… Что ты творишь, Кит! — он запустил руку в волосы юного божества и ерошил растрепанные вихры, пока Гарри увлеченно вылавливал виноградину из пупка, очевидно, вдохновленный воззванием докопаться до сути.

Северус вздохнул и продолжил:

— Непонятное и тайное — это поле деятельности для мозга, а не очередной фунт в копилку «Непознанный и Великий Бог, Творец, Сущий и Вечный». Как удобно всё, что мы не понимаем, назвать Богом! Бог — это провальная попытка объяснить то, что еще не открылось нашему разуму. Сказать, что нечто непознанное есть дело рук божьих — не что иное, как завуалированное «понятия не имею», прикрытое ритуальными одеждами и мистическими покровами!

— Вы самый ужасный агностик, мистер Снейп, — Гарри поцеловал его в живот липкими губами. — Почти атеист!

— Это лучше, чем почти верующий, живущий под уютным покровом невежества, — пробормотал Северус.

— Это ты про меня? — огорчился Гарри.

— Да нет, так, вообще… Я ни к чему тебя не призываю, милый мой, разве что к одному: пытайся осмыслить все сам.

— Я и хочу осмыслить… Просто… я так счастлив сейчас, — прошептал Гарри, обнимая драгоценного друга и тая от нежности. — Хочется сказать «Спасибо, Бог», — почти жалобно прибавил он.

— Не надейся услышать «пожалуйста», — фыркнул Северус. — А я хочу сказать, спасибо, Кит. За то, что ты есть, — он прижал его к себе и поцеловал измазанные соком губы.

— Ты и про любовь когда-то говорил, что это мираж… иллюзия, — неожиданно вспомнил Гарри.

— Разве? — пробормотал Северус. — Может, я просто боялся, что мое маленькое божество вдруг исчезнет … И все рассеется, как туман, как волшебный сон…