— Умоляю, — Гарри отшвырнул в сторону аптечный флакон и вцепился в плечи возлюбленного друга. — Северус, Северус, Северус! Давай!

К удивлению Гарри, Северус внезапно замер, тяжело дыша и глядя на него с каким-то непонятным выражением.

— Кит... — его голос прозвучал еще более странно.

— Что? — прошептал Гарри, прижимая к себе его бедра. Внезапно он почувствовал, ЧТО.

— Я... не могу, — едва слышно сказал Северус.

Гарри стало почти смешно — он никогда не видел дорогого друга таким испуганным и растерянным.

— Ты устал? — он обнял его руками и ногами и вздохнул, в глубине души не зная, радоваться ему или огорчаться. — Бедный Большой Кит... устал.

— Я не устал, — пробормотал Северус. — Я не знаю... Я так... так сильно хотел тебя, — с тихим отчаянием сказал он.

— Ты боишься, что мне больно будет? — догадался Гарри. — ТАК боишься? — потрясенно переспросил он.

Не долго думая, он проворно перевернулся головой к ногам дорогого друга и обнял его за бедра.

— Зато в рот поместится, — жизнерадостно сообщил он, набрасываясь влажными губами на печально поникший член.

Радость была преждевременной. Через минуту воспрявший духом орган перестал помещаться во рту.

— Перестарался, — заметил Гарри, лизнув напоследок плод рук своих и вертлявого языка. — Ой, даже больше, чем раньше был!

Наградой за труды был смех дорогого друга.

— Подождите, вы от меня так просто не отделаетесь, мистер Снейп!

Гарри извлек из складок измятой простыни их обычный гель. Внезапно он замер с флаконом в руке, испуганно уставившись на Северуса.

— Может, ТЕБЕ будет больно? Хочешь анестезию? — он оглянулся, пытаясь понять, куда зашвырнул гель.

Северус расхохотался так, что глаза увлажнились слезами.

— Кит... Как я тебя люблю, если бы кто-то знал... если бы ты только знал, — простонал он.

— А если бы вы знали, мистер Снейп, как я... — он замолчал, смятый жадным поцелуем.

Через минуту Гарри с мистическим восторгом наблюдал, как дорогой друг выливает на ладонь гель и намазывает себя и его, щедро заливая многострадальную простыню.

— Сейчас ты скажешь «Поехали», как в операционной, — нервно хихикнул он.

— Вырастил ехидну себе на погибель, — Северус навалился сверху и нежно поцеловал в губы.

— Поехали? — подсказал Гарри, возбужденно блестя глазами.

Северус наклонился к его лицу.

— Поехали, Кит. Изучишь принцип работы двигателя внутреннего сгорания, — прошептал он, касаясь губами его губ. — Поршень входит в цилиндр.

Автоинструктор притянул к себе ученика и положил ему под ягодицы подушку. Он обнял его руками под коленями, покрыл поцелуями бедра и опять нежно погладил пальцами внутри.

— А вдруг не войдет? — с опаской спросил Гарри. — Диаметр поршня гораздо больше, чем... О-о...

Скользящее прикосновение круглой горячей головки к анусу было таким приятным, что Гарри блаженно вздохнул.

— Вы ставите под сомнение авторитет инструктора, мистер Поттер? — пробормотал дорогой друг.

Гарри хотел съязвить насчет глубоких познаний Северуса в автомобилях, но в это мгновение почувствовал плотное вхождение «поршня» и покрылся бисерным потом: похоже, он был прав насчет диаметра.

Боли не было, но распирающее ощущение внутри было пугающим и на редкость неприятным.

Северус гладил его живот, целовал колено, но это не помогало отвлечься от тянущего ощущения и страха, что ТАМ он тоже устроен не так, как все нормальные люди. Гарри посмотрел на член дорогого друга и с ужасом обнаружил, что тот не вошел и на треть.

— Расслабься, мой хороший, — прошептал Северус. — Выталкивай меня... Будто хочешь от меня избавиться.

Гарри не сразу понял, что тот от него хочет. К его удивлению, как только он попытался сделать то, что предложил Северус, «поршень» погрузился в «цилиндр» еще глубже.

— Кит, родной, хороший... потерпи... потерпи немножко...

Растрепанные волосы прилипли к мокрому лбу дорогого друга, по вискам струился пот, жилы на шее вздулись от внутреннего напряжения.

— Ты... тоже расслабься, — попросил Гарри, не замечая, как сам судорожно терзает пальцами простыню. — Мне не больно, правда.

Он хотел признаться, что ему неприятно, но огорчать Северуса не хотелось: похоже, тот переживал больше, чем он сам.

— Хороший, любимый, маленький, — друг ласкал рукой его член, который, увы, не проявлял никакой радости по поводу происходящего. — Я знаю... что ты чувствуешь... Потерпи, родной...

«Навряд ли это так, как Северус мечтал», — мелькнула у Гарри нерадостная мысль.

— Мне не больно, — повторил он вслух, не зная, как утешить драгоценного друга. Ему ужасно хотелось поцеловать эти крепко сжатые губы и стереть с лица выражение напряженной концентрации.

В какой-то момент тянущее, распирающее чувство стало почти невыносимым. Гарри закусил губу и застонал. В то же мгновение он ощутил, как с очередным толчком Северус вошел в него до конца и замер, не двигаясь.

— О-о, Кит, сейчас легче будет, — расстроенным голосом сказал он.

Гарри проклял себя за несдержанность: что-что, а боль он умел терпеть.

Теперь руки дорогого друга были всюду, куда он мог добраться, — ласковые, утешающие, успокаивающие. Казалось, Северус вкладывает всю душу в каждое прикосновение. Гарри поймал его пальцы и поцеловал их в ответ.

— Я тебя люблю. Ужасно люблю, — сказал он, только сейчас ощущая, что расслабляется.

Мучительное жгущее чувство отступало. В него, как в мелодию тяжелых басов, вплеталась тонкая нота странного удовольствия.

Северус. Внутри него. Часть его самого.

Гарри чувствовал, будто разгорается изнутри, пьянеет от тихого восторга: Северус внутри него!

— Мой... мой Кит, — Северус целовал его лодыжки, доверчиво разведенные в стороны коленки, с такой нежностью, что Гарри показалось, он головокружительно сладко плывет куда-то. Дорогой друг слегка приподнял его бедра и начал осторожно двигаться внутри плавными короткими толчками.

Тянущая боль растворялась в приятных волнах.

— Северус... мой... — прошептал Гарри, уже не в силах говорить. Каждый толчок казался тягучей волной, увлекающей в океан новых ощущений.

— Горячий... нежный... Фантастика... — Северус то ли пытался объяснить, что он чувствует, то ли бормотал бессвязно, уносимый тем же приливом нарастающего наслаждения.

Гарри казалось, он медленно, неотвратимо, сладчайше сходит с ума, подчиненный древнему, как мир, ритму — ритму жизни, возносящему к апофеозу бытия. Он жадно толкался бедрами навстречу Северусу, не понимая, чего желает сам — чтобы все кончилось, чтобы никогда не кончалось. Его собственный член уже сочился смазкой, и дорогой друг ласкал его рукой, нежно касаясь большим пальцем ободка.

Поршень размеренно и плавно двигался в цилиндре.

Мыслей не было, их смели чувства, как степной ураган уносит легкие кусты перекати-поля.

Он и Северус — одно.

Один человек, одна сущность, единица мироздания, квант любви.

Словно сквозь туман, Гарри заворожено смотрел, как выходит из его тела красивый, налитый желанием член возлюбленного друга, как погружается вновь, блестящий, гладкий, крепкий и нежный поршень двигателя жизни.

Гарри задыхался от нарастающего желания.

Невидимый автомобиль страсти мчался через вселенную, набирая скорость.

В какой-то момент Северус вдруг показался ему самим Богом: тело, покрытое потом, блестело в оранжевом свете ночника, мягкие тени скользили по напряженным мускулам, и для Гарри сейчас не было ничего прекрасней этого запрокинутого лица с закрытыми глазами, с выражением того же сладострастного экстаза, что охватил его самого.

Гарри стонал открытым ртом, уже не пытаясь сдерживаться. Казалось, он сейчас сгорит. Каждая волна, каждый толчок живого поршня внутри его тела медленно и неотвратимо несли его к грани.

Он чувствовал, как с каждым скользящим касанием растет, трепещет, расширяется внутри второе сердце. Внезапно Северус поднял его бедра чуть выше, головка члена толкнула маленькое сердце раз, другой, третий. Ладонь, сжимающая его плоть, заскользила быстрее. Наверное, Северус умел читать мысли.

Нежное сердце забилось и запульсировало в тонких, невыносимо сладких конвульсиях.

Гарри судорожно выгнулся и закричал, захлебываясь сметающим остатки разума наслаждением.

Сильным и ярким, как взрыв сверхновой.

Как мучительно сладко и долго изливалась из его тела прозрачная субстанция жизни, так текла из сердца любовь, бесконечная, благодарная, восторженная, обнимающая бесценного друга и весь мир.

— А-а-а! — взорвал перемежающуюся хриплым дыханием тишину рев Северуса.

Гарри тихо ахнул. Слезы потрясения и восторга потекли по его лицу, оставляя влажные следы на скулах и висках.

Словно сквозь дрожащую пелену, он увидел, как драгоценный друг сильным рывком вошел в его расслабленное тело и замер. Лицо Северуса исказилось гримасой наслаждения: он больше не владел собой. Гарри ощутил в себе пульсирующий трепет распаленной плоти, и в следующее мгновение горячая влажность брызнувшего семени заполнила его изнутри, даря упоительное чувство разделенного блаженства.

Время остановилось. Земной шар раздумал вращаться.

Северус медленно вышел из его тела.

— Гарри... Любимый мой...

Он тяжело опустился на колени и уронил голову между его раскинутых бедер. Гарри запустил пальцы в его влажные волосы, разомлевший, пьяный от удовольствия. Драгоценный друг нежно водил языком по истекающему спермой анусу, как зверь, зализывающий рану.

— Ты... кричал... — прошептал Гарри, тая, растворяясь в тихом счастье. — Ты раньше никогда... Я думал... только я такой дурацкий крикун.

— Теперь дурацких крикунов два, — пробормотал Северус, улыбаясь. Он устало вытянулся рядом с Гарри, обняв отяжелевшей рукой и по-хозяйски пристроив на его ногу горячее и мокрое от пота бедро. Он все еще тяжело дышал. Его лицо, расслабившееся и помолодевшее, казалось неузнаваемым.