— Зато теперь можно быть спокойным, профессор, — сказал он. — Бог все сделает.

— Бог? — фыркнул в маску кардиохирург. — Ну-ну, — пробормотал он, делая запись в каком-то листке. — Гарри, надеюсь, во время операции вы не впадете... м-м... в молитвенный экстаз? Это было бы нежелательно. Пожалуйста, никаких лишних телодвижений. Делайте только то, о чем вас попросят. Если попросят, — с нажимом сказал он. — Поучитесь пока у Луны. Она у нас полукоматозная девочка, конечно, но грамотная.

Гарри вспыхнул.

— Я не буду никого отвлекать, сэр, — с ноткой обиды сказал он.

— Вот и славненько, Гарри. Ну что ж, пора уже и начинать, — бодро сказал хирург.

* * *

— За красную черту не заходи, — сказала Луна. — Это зона абсолютной стерильности. А то висят некоторые на плече у хирурга. Потом видео посмотришь, если хочешь.

— Я не буду мешать, — почти сердито сказал Гарри. Все как нанялись доказывать ему, что он путается под ногами, с досадой подумал он.

В оперблоке собралось уже пять человек, не считая Гарри и Луны.

Медсестра готовила инструменты, раскладывая их на большом и маленьком столах, и Гарри с трепетом смотрел на блестящие зажимы, пинцеты, ножницы, крючки и иглодержатели. Через наполовину застекленную стену юноша увидел Снейпа и Люпина — судя по всему, оба занимались ритуальным мытьем рук вот уже минут пять. Возле аппаратуры колдовал незнакомый Гарри мужчина, насвистывая себе под нос какую-то песенку.

— Кто это? — тихо спросил Гарри, кивнув головой на незнакомца. На голове мужчины красовалась желтая хирургическая шапочка с мишками и утятами.

— Придурок, — сказала Луна. — Анестезиолог наш дорогой. Сам увидишь, — ответила она на молчаливый вопрос в глазах Гарри.

— А вон та женщина? — осторожно спросил юноша, незаметно рассматривая большеглазую и большегубую красотку, заправляющую под шапочку фиолетовые волосы.

— Тонкс, медсестра. Жена Люпина, — Луна вдруг встала, повинуясь какому-то жесту медсестры — помочь завязать концы кушака ее халата.

Остальных присутствующих Гарри уже знал — накричавшую на него в подсобке операционную сестру Поппи Помфри, ассистирующего хирурга Сириуса Блэка и медбрата Виктора Крама. Еще одного сотрудника Гарри видел впервые — немолодого мужчину с усталым помятым лицом Луна назвала перфузиологом Слагхорном, и Гарри задумался над неблагозвучным словом, но переспрашивать пока не стал.

Жизнерадостный анестезиолог на секунду оторвался от своих приборов. Заметив Гарри, он перестал свистеть и всплеснул руками.

— Ах, какой милый юноша! — театрально воскликнул он. — Зеленоглазый, ну надо же! — он повернулся к выходящему из предоперационной Снейпу:

— Это твой мальчик, Северус?

Брови профессора Снейпа угрожающе сошлись к переносице.

В эту минуту Гарри дорого бы дал, чтобы провалиться куда-нибудь вместе с вращающимся табуретом, на котором сидел.

— Это наш мальчик, — спокойно сказал профессор Люпин. — Займись делом, Локхарт.

— У меня все в ажуре, — весело пожал плечами анестезиолог. — Все проверено, обнюхано и облизано, — он нажал какую-то кнопку, и над операционным столом загорелись круглые фонари бестеневой лампы.

Маленький пациент уже спал на операционном столе, и Гарри увидел, как Помфри обрабатывает его несчастное синюшное тельце каким-то раствором и прикрывает стерильными синими салфетками. Лицо малыша отгородили маленьким экраном, и Гарри было непонятно, зачем это — ему казалось, ребенок все равно не в состоянии поднять голову и посмотреть, что происходит.

Гарри встретился взглядом с профессором Снейпом. Такого выражения на его лице Гарри еще не видел. Казалось, кардиохирург смотрит куда-то сквозь Гарри и думает о чем-то своем. Только сейчас юноша понял, что профессор не произнес пока ни слова.

Профессор молча ждал, пока медсестра поможет ему завязать халат. Его движения неожиданно стали плавными и мягкими. Лицо закрывала маска, и в серьезных черных глазах было сосредоточенное спокойствие и предельная концентрация. Перед Гарри был совершенно другой, незнакомый человек.

— У вас все? — негромко спросил он.

Помфри помогла кардиохирургам надеть оптику — шлемы с очками, напоминающими линзы часовщиков, оснащенные странными круглыми фонариками. Гарри понял, что разглядеть происходящее будет затруднительно — фигуры в зеленых халатах сплотились вокруг операционного стола, закрывая обзор.

— Музыку, Северус? — вдруг спросил Локхарт.

— Задушу, — буркнул тот.

— Вот так всегда, — печально сказал анестезиолог. — Скука и мрак, — он склонился за ширмой, скрывающей головку малыша. — Интубни ра-аз, интубни два-а, — вдруг довольно мелодично запел он. — Интубни три... любая фигура на месте замри-и...

Гарри переглянулся с Луной. Та закатила глаза, давая понять, что это нормальное состояние господина анестезиолога.

— Тони... ему будет больно? — шепотом спросил Гарри, наблюдая за непонятными манипуляциями Локхарта.

Луна покачала головой.

— Нет. Разве что потом, когда наркоз отойдет. Ну, если все пройдет нормально, — добавила она совсем тихо.

— А разве может что-то... — начал Гарри.

— Не говори ничего, — оборвала его Луна. — Плохая примета. Раз две бригады работают, значит, не просто так.

До Гарри донеслось клацанье каких-то инструментов. Локхарт что-то напевал себе под нос, разглядывая показания на реанимационно-хирургическом мониторе.

— Поппи, ну хоть ты не спи, — произнес Люпин.

Операционная сестра быстро подала ему какой-то инструмент.

— Что они делают? — шепотом спросил юноша, услышав тонкий жужжащий звук.

— Стернотомию, — флегматично сказала Луна. — Разрезают грудину.

Гарри приподнялся на цыпочки, с ужасом ожидая увидеть в руках профессора страшную пилу, но рассмотрел только непонятный инструмент, похожий на длинный карандаш. В корзину полетели маленькие окровавленные тампоны. Гарри удивился — он был уверен, что должен хлынуть фонтан крови.

— Ретрактор, — донесся голос Снейпа.

Помфри склонилась ниже, прилаживая какой-то металлический предмет, отдаленно напоминающий штангенциркуль. Гарри тянул шею и незаметно для себя подбирался к красной линии, забыв о клятвенном обещании не мешать. Луна потянула его за край медкостюма.

— Не лезь. Ранорасширитель поставили. Ничего интересного пока, — сказала она. — Сейчас будут кровь охлаждать.

Перфузиолог мудрил над каким-то аппаратом, напоминающим кухонный комбайн тети Петуньи, опутанный трубками. Локхарт все время высовывался из-за ширмы и бросал на Гарри многозначительные взгляды. Очевидно, долго молчать анестезиолог просто не мог.

— Котик мой зеленогла-азый, — запел вдруг он, поглядывая на вставшего на цыпочки Гарри. — Я тебя заметил сра-азу... Ах, какая красота... глазки моего кота... Ремус, мы сегодня идем смотреть матч? — неожиданно спросил он.

— Угу, — буркнул профессор Люпин, орудуя зажимами. — Ну и что тут, Северус? По-моему, классика, — сказал он.

Профессор Снейп какое-то время молчал.

— Сюда посмотри, — негромко сказал он.

— Ах ты черт, — нехорошим голосом пробормотал Люпин.

— Поправьте хренов свет! — вдруг рявкнул профессор Снейп. — Мы работаем ЗДЕСЬ, а не удаляем вросший ноготь! — Гарри понял, что замечание относилось к анестезиологу, — тот ринулся поправлять переносной светильник, незаметно показал профессору Снейпу язык и опять скрылся за ширмой.

— Блэк, ты там заснул на расширителе? — опять разъярился Снейп. — Я ни черта не вижу!

Все нависли над операционным полем.

— Глаза зел-е-ные, глаза влюбленные, — пропел Локхарт.

— Дайте тампон, — вдруг сказал Снейп.

— Я же только... — начала Помфри.

— Заткнуть ему глотку, — пробурчал кардиохирург. — Осточертел.

— Гилли, помолчи, — попросила Тонкс. — И без тебя тошно.

Профессор Снейп тихо переговаривался с Люпином. Гарри услышал, что аорта сидит верхом на желудочках, где-то какая-то гипертрофия, полное закрытие легочной артерии и еще что-то уж совсем невразумительное, но его уха коснулись слова «осложнение» и «удивительно, что дожил», и это показалось страшней всего предыдущего. Что-то в голосе профессора Снейпа ему не понравилось.

— Мы не успеем, — в голосе Люпина прозвучала досада.

— Не «мы», а «ты», — буркнул Снейп. — Мне хватит сорока минут.

Профессор Люпин недоверчиво фыркнул.

— У нас есть альтернатива? — тихо сказал Снейп.

— Я молчу, — нейтрально сказал Люпин и повернулся к перфузиологу: — Готовь аппарат.

Профессор Люпин стянул с рук перчатки с мелкими брызгами крови и небрежно кинул их мимо корзины. Снейп оказался более метким. Полусонная Луна не спеша встала, подцепила перчатки пинцетом и аккуратно переложила в специальный лоток.

Гарри понял, что бригада готовится к новому этапу операции. Тонкс помогла хирургам надеть новые перчатки. Перфузиолог возился с «кухонным комбайном тети Петуньи».

— Что это за соковыжималка? — вполголоса спросил Гарри.

— Аппарат искусственного кровообращения. Сейчас остановят сердце, — Луна бросила взгляд на большие настенные часы и зевнула.

— Остановят сердце? — в испуге переспросил Гарри.

Луна не ответила. Она прислонилась к стенке и сидела, прикрыв глаза.

«Господи, помоги!» — мысленно взмолился Гарри. Через минуту он глянул на экран монитора жизненных функций и в ужасе замер: замелькали какие-то цифры, дрожащие зубцы кардиограммы становились все меньше, и, наконец, полностью выровнялись. По экрану протянулись ровные зеленые и красные линии. Сердце Тони остановилось.

От волнения Гарри ощутил собственный сердечный ритм. Ему стало нечем дышать, будто в легкие всыпали ведро песка. Он оглянулся на Луну — та спала, слегка приоткрыв рот и привалившись спиной к стене.

— Показатели? — негромко спросил Снейп у Локхарта.

— Устойчивые, — подал голос тот.

— Поехали, — сказал кардиохирург.