— Ты прав, — Гарри вздохнул, прислушиваясь к жизнерадостному стрекотанью кузнечиков. — Если я не могу изменить свой рост и цвет глаз, мне не нужно этого стыдиться и...

— Не вздумай изменить в своей внешности хоть что-то! — взвился Северус. — Не знаю, что сделаю, задушу своими руками, мистер Поттер! — он сжал его в объятьях и ухитрился укусить за мочку уха.

— Ай, — хихикнул Гарри, отбиваясь. — Да я и не думал, разве вот линзы... Да шучу я! Северус, ну хорошо. А если, например, человеку стыдно, что он плохо одет, или у него нет того, что у других... Это тоже как-то стыдно. И это можно изменить. Значит, это конструктивное чувство?

Северус недовольно скривился.

— Лично для меня — нет. Потеря времени, энергии и денег. Проблема в том, что общество спекулирует на наших чувствах, как только может. Провоцирует нас соответствовать каким-то стандартам, чтобы сбыть нам совершенно ненужные вещи... Рабам прививают чувство стыда: стыдно носить немодную одежду, ездить на плохой машине, иметь убогий дом... Чувство стыда массово культивируется, система работает безупречно на благо хозяев, но не на благо рабов, которым навязаны нелепые желания и разрушающие эмоции. Мы вечно не соответствуем каким-то меркам, отказываемся от самих себя, добровольно отдавая власть над собой в чужие руки. Каждый, кто заставляет вас стыдиться себя, мистер Поттер, обретает над вами чувство превосходства, и, в конечном итоге, власть. Вы становитесь ранимее и уступчивее, пытаясь, как собачка, заслужить внимание хозяина, за что в результате будете награждены хозяйскими объедками с пиршества жизни. Нравится картина?

— Нет, конечно... Северус, — Гарри погладил его руку, лежащую у себя на колене. — А скажи... мое... э-э... чувство к тебе... Оно ТЕБЯ не разрушает?

Северус ответил не сразу.

— Если я скажу, что ты меня, мертвого, вернул к жизни, ты поверишь? — неожиданно серьезно спросил он.

Гарри рассмеялся.

— Не поверю. Ты распрекрасно жил до моего появления!

— Как знать, — пробормотал Северус.

Они замолчали, уютно прижавшись друг другу и думая каждый о своем.

Гарри положил голову на плечо дорогого друга и блаженно вздохнул. Кузнечики в траве застрекотали еще громче, вознося в звездное небо гимн миру и теплому летнему вечеру.

— Я раньше вообще не жил, — вдруг сказал Гарри и сурово прибавил: — А знаешь, я бы им в морду дал. Тем, которые тебя к дереву привязали.

Северус, молча улыбаясь, глядел в темноту шелестящего сада.

______________________________________________________________________________________________________

* Ольфактроника — изучение применения запахов в разных областях жизни.

* * *

54. Крылья

Гарри открыл глаза и с огорчением обнаружил, что, как всегда, Северус умудрился встать раньше, чем он. Увы, на его памяти было лишь несколько счастливых случаев, когда они просыпались вместе. Поначалу Гарри полночи маялся дурными снами, и, заснув лишь под утро, потом с трудом разлеплял глаза. К счастью, в последнее время он спал спокойно, не мучимый больше кошмарами, и все же, дорогой друг успевал ускользнуть, лишая Гарри радостей совместного пробуждения.

Щекочущий ноздри аромат кофе, доносящийся по утрам из кухни, стал олицетворением бодрости и начала нового дня.

Гарри с удовольствием потянулся, как гибкий и сильный молодой тигр, чувствуя прилив энергии и какой-то особой радости, которая стала его спутницей в последнее время, и которой он не переставал удивляться, в глубине души боясь потерять. Возможно, думал он, Бог все-таки есть, где-то далеко, за пределами сотворенной им Вселенной, но путь к Нему и впрямь необъясним и непредсказуем. Удивительный, странный тернистый путь, через любовь и благоговение перед прекрасным и загадочным миром, который Он создал, неведомо зачем и почему.

«Северус не прав, — думал Гарри. — Над нами ЕСТЬ что-то чудесное, удивительное, просто мы его не понимаем... Можно не называть это Богом, — размышлял он, сладко вытягиваясь на постели и радостно ощущая каждый наполненный свежей силой мускул, — но КОМУ же тогда сказать СПАСИБО, за то, что вокруг нас столько волшебства? Как я не видел этого раньше, слепой дурак? Не жил, не дышал, не ценил то, что имел?»

Он вдруг с каким-то особым восторгом ощутил мир вокруг: раскрытое окно, в которое мягко вторгалось приглушенное занавеской солнечное утро, жизнерадостное чириканье воробьев в саду, смятая постель, в которой он и Северус спали, не разжимая объятий всю ночь, небрежно разбросанная одежда, часы Северуса на столике возле кровати, подсохшие апельсиновые корки и стакан недопитой минералки.

Не отдавая себе отчет в том, что делает, Гарри взял со столика часы дорогого друга, примерил себе на руку, снял и зачем-то поцеловал циферблат.

«Время... Плевать, сколько тебе или мне лет, — отчего-то подумал он, — плевать, сколько НАМ лет».

Он сел на постели, все еще во власти дурмана вчерашних чувств: они разговаривали, казалось, обо всем и ни о чем, ласкали друг друга так долго, что заснули, лишь когда за окном забрезжил бледный рассвет.

На работу можно было не спешить: в день дежурства оба ехали в клинику к обеду. Гарри опять блаженно потянулся и, наконец, встал, удивляясь волшебному ощущению беспричинной радости в каждой клеточке тела.

«Северус», — чирикали за окном беспечные воробьи.

«Северус», — мягко падал сквозь задернутые шторы тонкий солнечный луч.

«Северус», — говорила смятая простыня и упавшая на пол рубашка дорогого друга.

«Северус», — тихо пело что-то внутри его существа.

Гарри честно умылся, привычно изучил отсутствие усов над верхней губой, поелозил на всякий случай бритвенным станком, чтобы поросль взошла быстрее, и, накинув на плечи халат, поспешил вниз, навстречу кофейному аромату и новому утру.

Увы, новое утро оказалось полно нежданных сюрпризов. Не дойдя до середины лестницы, Гарри замер: из столовой слышался голос, хорошо знакомый, с красивыми интонациями и идеальным светским произношением.

Приятный голос господина Люциуса Малфоя моментально омрачил благословенное божье утро.

— Не понимаю, как ты можешь отказываться! Или это очередная твоя попытка меня унизить, Северус?

Гарри замер, вцепившись в лестничные перила.

— Не говори ерунду! — донесся голос дорогого друга. — Я бы с радостью поехал, но у меня есть пациенты, которых я не могу оставить, а кроме того...

— Пациенты были и будут, а билетами на концерт Джошуа Белла я не каждый день разбрасываюсь! Ты все равно бездарно проведешь викенд! Ты же мечтал об этом!

— Я не могу сейчас ехать, прости, Люц, — после паузы сказал Северус. — Если мы вылетим в Бостон, то день рождения Гарри нам придется провести в самолете, согласись, хуже быть не может!

— Что за чушь, Сев, мы с тобой ПРЕКРАСНО проводили время в самолетах! — медовым голосом сказал Малфой. — Пассажиры часами бились в туалетную кабинку!

Гарри впился побелевшими пальцами в перила и скрипнул зубами от злости.

— Издеваешься, Люциус? — разъярился Северус. — Вот и проведи викенд в туалете с Юргеном! Спасибо за билеты, но пойми, на эти выходные у меня другие планы!

— Хочешь сказать, я зря старался? Твой любимый скрипач! Когда у тебя еще будет подобный шанс? Все оплачено, самолет, отель, билеты... Извини, это просто плевок мне в лицо!

— Люц, прости, но тебе следовало меня спросить, прежде чем делать такие подарки. Тем более, Гарри в пятницу вечером собрался ехать домой к тетке. Но даже не в этом дело, а...

— Это точно? — напряженным голосом спросил Малфой. — Он уезжает? Когда? Надолго?

— Не знаю, — с некоторым удивлением сказал Северус. — Какая тебе разница?

— Билеты пропадут, — после паузы сказал Люциус. — Я подумал, Гарри может полететь вместе с Драко и прекрасно провести свой день рождения в Бостоне. Сделай мальчишке подарок.

— Еще чего! — рассердился Северус. — Через мой тру... Черт, давай ты сам ему это предложишь!

— Вот и предложу! Все равно, не понимаю, что тебя держит в Лондоне? — с досадой спросил Малфой. — Ты можешь поменять билеты и вернуться с мальчишкой в понедельник, раз уж вам так хочется красиво провести воскресенье!

— Мне не нравится состояние Долохова, — хмуро сказал Северус.

— Ах, так бы сразу и сказал! А то прикрываешься черт знает чем! День рожденья, ха! С каких пор ты стал праздновать дни рождения? Я тебя не узнаю! Ты в последнее время совершенно ополоумел, Северус, тебе не кажется? Вот это что за квитанция, штраф за дорожное хулиганство? Ты всю жизнь водил машину до отвращения осторожно!

— Пришел читать мне нотации, Люциус? С чего это ты стал так заботлив? — едким голосом спросил Северус.

— По-твоему, я должен спокойно наблюдать, как ты разрушаешь свою жизнь? — холодно сказал Малфой.

— Переадресуй этот вопрос себе самому, Люц! — зло бросил Северус. — Ты знаешь, о чем я!

— Ну тебя к чертовой матери, — вспылил Малфой. — Все, я ухожу! Мне осточертели твои допросы!

— Лучше мои, чем Скотланд Ярда, дорогой мой.

— Все, с меня хватит, Сев! Желаю приятного викенда у одра Долохова!

Гарри вовремя ретировался наверх лестничного пролета. Не заметив его, трансплантолог вихрем промчался через холл и вылетел на улицу, не удосужившись закрыть за собой дверь.

* * *

— Я не хочу в Бостон! При чем тут мой день рожденья? — Гарри жадно вонзил зубы в кусок жареного бекона. — Сроду его не праздновал!

— А кто празднует, — буркнул Северус. — Гарри, речь о камерном концерте Джошуа Белла. Ради него я бы поехал хоть на Аляску!

— Северус, — жалобно сказал Гарри. — Ты можешь ехать сам... или с Драко, раз ты так любишь этого Джошуа... Я даже не знаю, кто это, — признался он.

Северус вздохнул.

— Я не могу. Мне показалось, Люциус хочет выдворить меня из Лондона... — он задумчиво потер пальцем морщину на переносице. — Не пойму, зачем ему это. Именно поэтому я никуда не поеду, — мрачно заключил он. — Но ты и Драко...