— Энергия на нуле, но я же обещал сыграть Счастливую Импровизацию, — сказал Северус. Его руки мягко коснулись клавиш и извлекли из глубин рояля тихий и нежный аккорд. — Закрой глаза, Кит. Представь себе, что ты на море, — предложил он.

— Я хочу на тебя смотреть, — признался Гарри, разглядывая обнаженного исполнителя. Бледнотелый друг с эбеновыми волосами, сидящий за черным роялем, казался ему воплощением волшебства. — Ты... красивый, — прошептал он.

— Осторожно, мистер Поттер, я могу обнадежиться вашими похвалами, — ухмыльнулся Северус. — И все-таки, закройте глаза, мой дорогой.

Гарри бросил на друга последний жадный взгляд и покорно прикрыл веки.

В следующую минуту он забыл, где находится, всецело захваченный музыкой моря. То, что это было настоящее море, Гарри почувствовал с первых аккордов. То затихая, то усиливаясь, будто шум накатывающих волн, мелодия увлекала, рисуя перед глазами лазурную водяную гладь. Слушая ритмичную перекличку то мягких, то рокочущих звуков, Гарри вдруг представил себя и Северуса парящими над морем альбатросами. Две белых птицы в звенящей небесной синеве наслаждались солнцем и свободой, счастливо подставляя крылья свежим воздушным потокам.

Музыка искрилась мажорными брызгами волн, играла лучами солнца, скользила нежными аккордами, рисуя в воображении далекий безмятежный горизонт. Гарри слушал, закинув руки за голову и блаженно улыбаясь.

«Так может играть тот, кто очень любит жизнь», — отчего-то подумал он и приоткрыл глаза. Дорогой друг, мало чем напоминающий альбатроса, казался сейчас вдохновенно красивым: он играл, запрокинув голову и закрыв глаза, настолько отрешенно и с такой душевной концентрацией, что Гарри только смотрел и слушал, завороженный, околдованный музыкой. Он вдруг подумал, что разгадка способности его друга «делать все хорошо» проста: Северус отдавал себя всему, что делал, до полного самозабвения.

Парящие альбатросы скрылись в небесной лазури, унесенные последним жизнеутверждающим крещендо.

Северус захлопнул крышку рояля, прыжком крупного хищника преодолел расстояние до дивана и навалился голым горячим телом на юного слушателя.

— Ты представил себе китов? — сурово спросил он.

— Надо было китов? — огорчился Гарри. — Я думал о птицах.

— Орел и воробей? —Северус поцеловал его в висок.

— Я не воробей, — насупился было Гарри, но тут же не выдержал и рассмеялся: сравнение было довольно метким.

— Ты играешь, как волшебник. Не уходи, — попросил он, заметив, что Северус потянулся разбирать их одежду, беспечно разбросанную по полу. Всю дорогу от клиники до дома Северус объяснял ему проблемы Фонтеновского кровообращения и обещал дать хорошую книгу. Книга была честно изъята со стеллажа и теперь валялась на ковре под поспешно сброшенной рубашкой Гарри — литературные посиделки на диване не прошли даром.

— Я думал, вы замерзли, мистер Поттер.

— Не трогай, они мокрые, — Гарри слегка покраснел и вырвал из рук дорогого друга собственные трусы. Чтение «Фонтеновского кровообращения», сидя бедром к бедру, было заведомо обречено на провал.

— Ты меня хотел, — довольно прошептал Северус и нахально вторгся жадным языком в его рот.

Гарри обнял Северуса за спину, скользнул пальцами по позвоночнику и осторожно положил ладони на ягодицы дорогого друга.

— Мистер Снейп, вам говорили, что вы ужасный человек? — наконец, спросил он, тайно наслаждаясь прикосновением.

— Многократно, мистер Поттер, — мурлыкнул Северус.

Гарри вдруг посерьезнел.

— Северус, — тихо сказал он. — А я теперь... м-м.. ну... настоящий гей или нет?

Лицо дорогого друга исказила гримаса досады.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гарри уткнулся носом в его плечо.

— Ну, к примеру, Вебер... настоящий гей.

— Что значит, настоящий? — недоуменно переспросил Северус.

— Драко так сказал, — смутился Гарри.

Северус сердитым жестом отбросил волосы со лба.

— Драко сказал? Ну да, Драко у нас большой любитель ярлыков и классификаций. Медом не корми, дай этикетки поклеить, — буркнул он.

— А что в этом плохого? — удивился Гарри.

— А что хорошего? — сердито сказал Северус. — Бред это, вот что такое! Давай я проведу некую параллель, чтобы тебе было проще осознать всю глубину заблуждения любителей бирок. Можно провести аналогию между человеческой сексуальностью и аппетитом. И то, и другое — наши желания, которые настойчиво требуют удовлетворения, не так ли? Люди приходят в ресторан, выбирают в меню то, что пожелала душа и желудок. Одни заказывают устрицы с белым вином, другие набрасываются на непрожаренный ростбиф, а третьи довольствуются отварной фасолью. Кто-то пускает слюни над трюфелями, — Северус хитро улыбнулся и ущипнул Гарри за мягкое место.

— Да я их сроду не пробовал! — возмутился молодой человек.

— Это мое упущение, — Северус прижал его к себе, поглаживая ладонью голое бедро. — Но речь не об этом. Скажите мне, дорогой мистер Поттер, как бы вы классифицировали посетителей ресторана? Устрицелюбы, ростбифолюбы, фасолелюбы?

— Вы забыли трюфелелюбов, мистер Снейп, — хихикнул Гарри.

— В том числе и они, — кивнул головой Северус. — Так как вам эта классификация, не кажется ли глупой? Можно ли утверждать, что устрицеед чем-то хуже, чем фасолеед?

— Устрицы дороже, — сурово сказал Гарри.

— В каком-то смысле, да, мистер Поттер... — Северус многозначительно шевельнул бровью. — Но все же, задам вам вопрос, считаете ли вы такую классификацию уместной?

Гарри задумался.

— Нет, ерунда, конечно. Но для хозяина ресторана...

— О! — воскликнул Северус. — Верная мысль. Для хозяина ресторана, для кого же еще! А теперь перенесите классификатор пищевых пристрастий на сексуальность. Вы получите такую же, если не большую, глупость. Я вам честно скажу, дорогой мой, меня воротит от самого слова «гомосексуальность», потому что вполне достаточно слова «сексуальность», все остальное — чушь. Наши симпатии, пристрастия и аппетиты лежат в таком широком диапазоне и так меняются в течение жизни, что глупо их градуировать и систематизировать, если речь не идет о том, чтобы заработать на этом деньги, как хозяин ресторана.

Гарри открыл рот и удивленно поднял брови.

— Что ты имеешь в виду? Что классификация нужна для какого-то бизнеса?

— А почему бы и нет? — пожал плечами Северус. — Одна из многих попыток извлечь прибыль из человеческой сексуальности. И не просто бизнес, а основа мировых индустрий, потому что вопросами секса пронизаны все аспекты человеческого бытия. Видите ли, дорогой мой мистер Поттер, цель всякой власти не только власть как таковая, а и получение дивидендов. Управляя массами и контролируя стадо, совсем не дурно попутно стричь золотое руно. А секс... всегда был орудием власти. Секс — фантастическая сила, подчиняющая нас. В основе почти всех наших поступков лежит секс. И те, кто понимают это, используют наши инстинкты, нашу силу и слабость, в своих целях. Спекулируют на наших глубинных чувствах, затрагивая самые ранимые струны, с одним лишь намерением — превратить нас в послушных марионеток и получить некую прибыль. Чем больше мы верим, дрожим и соглашаемся, тем сильнее рука власти. Это было, есть и будет, — безрадостно сказал он. — Если помнишь, Кит, я сказал тебе, что всякую информацию, которую ты получаешь извне, надо анализировать беспристрастно, чтобы понять, ДЛЯ ЧЕГО она тебе послана, КЕМ и С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ. Почему тебе кажется нелепостью разделять людей на устрицефилов и фасолефилов, но ты не против делить тех же людей на натуралов и гомосексуалистов? Это абсурд, мистер Поттер. Скажу больше, это разделение — искусственное, намеренное, преследующее определенные цели! Чтобы управлять группой людей, пользуются известными принципами: «разделяй и властвуй» и, далее, «объединяй и направляй». Так проще и эффективнее работать с людьми. По этому принципу затеваются мелкие побоища и развязываются мировые войны. Не забудьте наклеить себе на лоб бирку, к какой группировке вы относитесь, мистер Поттер, чтобы вас было проще загнать в нужное стойло, а когда надо будет, стравить вас с кем-то из соседнего стойла!

Гарри озадаченно смотрел на раскрасневшегося от пламенной речи друга.

— Ты хочешь сказать, что это все ложь? — прищурился он. — Значит, все религии, которые осуждают... ну... такие отношения... тоже просто управляют и обманывают?

— Наконец-то вы включили мозг, мистер Поттер, это радует, — хмуро сказал Северус. — Именно, управляют и обманывают. Религии особенно хорошо отточили тонкие методы воздействия на стадо. Чего стоят многовековые табу, ограничения и предписания, передаваемые из поколения в поколение, ценные непрекословные заветы добрых пращуров?

— Северус, — перебил его Гарри. — Я знаю многих людей, не верящих в Бога, они тоже плохо относятся к геям и...

— Дорогой мой, — Северус устало провел ладонью по лицу. — Помимо заветов церковнослужителей и напутствий добрых бабушек, существует и государственная система контроля, которая делает вид, что является нейтральной по отношению к религии, и эта система услужливо предлагает нам новейшие исследования в области психоанализа сексуальности, всевозможные теории и псевдопрактики... Опять же, дорогой мой, если не фильтровать информацию собственным разумом, можно загнать себя в духовные дебри, годами гнить в разных заблуждениях и так и остаться зависимым и больным, несчастливым, боящимся самого себя. Тебе этого хочется, Кит?

Гарри покачал головой.

— Нет, конечно... Но, как я понимаю, эти отношения осуждают хотя бы потому, что... э-э... они не способствуют рождаемости, — он смущенно улыбнулся.

Северус дернул бровью.

— Ох, и вы туда же, мистер Поттер, озаботились рождаемостью... Экая беда на нашей перенаселенной планете... Знаете, мне на днях попалась статья в «Медицинском вестнике», как раз об этом. Среди молодых людей был проведен социальный опрос на тему «Что для вас секс?» Ответы были самые разнообразные, начиная от слов «счастье, удовольствие, релаксация, снятие стресса» и кончая профилактикой и лечением болезней. Весь смех в том, что никто из опрашиваемых так и не вспомнил о таком важном аспекте, как продолжение рода, — ухмыльнулся Северус.