Глаза хирурга стали совершенно дикими.

— Ты уверен? — прохрипел он. — Вот бл…!

К ним уже спешил официант, привлеченный шумом.

Хирург небрежно бросил на стол несколько измятых купюр.

— Идем отсюда, — сказал он, хватая юношу за рукав.

Через минуту оба брели по набережной вдоль Тули-стрит.

«Как два Бродяги», — безрадостно подумал Гарри.

— Я не верю, что есть какая-то связь между теми анализами на совместимость и операцией Риддла, — вслух произнес он, выискивая взглядом скамейку у причала.

— Поттер, а может, включишь мозги? — грубовато сказал Блэк. — Тридцать первое число — воскресенье. С каких пор плановые операции по выходным делают?

— У Риддла терминальная стадия, — пожал плечами Гарри.

— Ты не видел, как он со своей терминальной по сцене скачет, — фыркнул хирург.

— Видел. Северус сказал, что Малфой имплантировал Риддлу сердечную помпу. На батарейках.

— Это временно. Помпу часто ставят перед трансплантацией, чтоб не окочурился, — буркнул Блэк.

Наконец, обнаружилась пустая лавка, не занятая влюбленными парочками. К великому облегчению Гарри, Сириус снял люмпенскую кепку и затолкал в карман комбинезона. Собеседники устало повалились в деревянные объятья скамейки.

— Поттер, ты вообще понимаешь, что происходит? Или витаешь в облаках? — вполголоса спросил хирург. — Или ты, или Забини. Раз уж я им не подошел.

Гарри откинулся на спинку скамьи и уставился в дымчато-черное беззвездное небо.

— Доктор Блэк, вы не обижайтесь, но я не верю, что Малфой на такое способен, — вздохнул он.

Хирург недобро усмехнулся.

— Ты не знаешь, на что он способен. Впрочем, лучше и не знать.

— Допустим, Забини идеально подошел реципиенту тридцать один-двенадцать. Зачем после него тестировать вас, сэр? Где логика? — Гарри не замечал, как невольно копирует мимику и интонации Северуса. — Возможно, эти цифры что-то другое означают. Малфой говорил про синтезированную кровь. Может, эта кровь понадобится Риддлу во время операции, и поэтому…

— Поттер, ты знаешь, что такое терминальная стадия дилатационной кардиомиопатии? Это показание к срочной пересадке донорского сердца. С искусственным пациент протянет от силы год. У меня есть версия, почему Забини не подошел.

— Почему? — безучастно спросил Гарри.

— Этот американский пастор — расист. Когда я тусовался на служении в слежке за Крысой, пришла кучка чернокожих студентов. Чувачки молились тихо, никому не мешали. Пасторские служители эдак аккуратненько вывели их из зала к чертям собачьим. Якобы шумели, но это брехня. Видно, Риддлу глаза мозолили. Думаю, крысиному начальнику не нужно сердце негритоса.

— Сердце у всех одинаковое! — возмутился Гарри. — Да и вообще это ерунда. Наверное, пастор ждет сердце из реанимации. Если б это все было правдой, Риддл бы давно меня убил.

— Ну, это ты так считаешь, одуванчик божий, — ухмыльнулся Блэк. — У тебя рядом Сопливус, не подступишься.

— Его зовут Северус, сэр. И… его больше не будет рядом, — тихо сказал Гарри.

Доктор Блэк приблизил к нему удивленное лицо.

— Так я угадал? Поссорились?

Впоследствии, вспоминая этот нелепейший вечер в обществе полубезумного хирурга, Гарри так и не понял, что подвигло его на откровенность. Может быть, неподдельное участие, которое читалось в глазах собеседника. Перемежая пламенную речь восклицаниями «дурак» и «болван», Гарри пересказал историю с грантом.

Хирург задумчиво пожевал попорченные пивом усы.

— Дурак ты будешь, если поедешь в Фултон, — сказал он вдруг, к полной неожиданности Гарри.

— Вы так думаете? — опешил молодой человек.

— Сопливус тебя любит, ясно и ежу. Это, конечно, не мое дело, и если честно, мне на вас, геев, плевать. С твоим дружком у нас вообще отношения сложные, — с некоторой досадой проворчал он. — Но… в любом случае, Северус мне не чужой. Думаю, что знаю его получше, чем ты, Поттер. Не вздумай никуда ехать.

— Я и сам решил остаться в Лондоне. Возьму кредит и буду учиться здесь, — взволнованно сказал Гарри, обрадованный неожиданной поддержкой. — Вот только не знаю, где теперь дешевую квартиру искать. Петтигрю выкупил мою комнату в «Электре», — огорченно прибавил он.

— Слушай, Гарри, можешь жить у меня, — неожиданно предложил доктор Блэк. — Места — навалом. Не шикарно, но…

Гарри вытаращил глаза.

— Вы это серьезно? — ошеломленно спросил он.

— Вполне, — кивнул Сириус. — Тем более, я скоро уеду.

— В Брюссель?

Хирург покачал головой, задумчиво глядя на скользящие отражения огней на поверхности реки.

— В Сирию. В составе бригады хирургов «Красного Креста». Давно хотел отсюда смыться, тут мне ничего не светит, — вздохнул Блэк. — Вот только с Крысой разделаюсь, — прибавил он.

— Это же типа… горячая точка? — испугался Гарри. — Зачем вам туда, профессор?

— Душа у меня такая. Бродячая, — оскалился Сириус. — Так что собирай шмотки и переезжай ко мне. Интересно, насколько Сопливуса хватит.

— Я мешаю ему быть свободным, — с горечью сказал Гарри.

Доктор Блэк с досадой хлопнул себя по колену.

— Ха! Свободным! Никто из нас не может быть свободным, — скривился он. — Это болтология. Да и вообще, у каждого своя свобода. Что такое свобода для Снейпа, я догадываюсь.

— И что же? — с любопытством спросил Гарри.

— Его свобода — это контроль, — без раздумий ответил Блэк.

— При чем тут одно к другому? — изумился Гарри. — Свобода означает быть хозяином своей жизни, когда ты сам принимаешь решения и ставишь себе цели…

— Принцип «Свобода щуки — смерть для пескаря», — хмыкнул Блэк. — Знаем мы этих хозяев жизни.

Гарри нахмурился, на мгновение ощутив себя пескарем.

— Нет, Северус имеет в виду внутреннюю свободу личности, — не слишком уверенно сказал он.

— Снейп считает, что нельзя быть личностью, если не контролировать себя. Свой выбор, решения, действия. Если человек не контролирует ситуацию и окружение, то ОНИ будут контролировать человека. Это как на войне. Или ты, или тебя. Для Снейпа свобода — это самоконтроль. А ты его из колеи выбил своими зелеными глазами, — хохотнул Блэк.

Гарри ощутил, что неумолимо краснеет. К счастью, скамейка освещалась тусклыми фонарями, и собеседник не заметил его смущения.

— Глупый маленький Монах, — с неожиданной теплотой сказал Сириус.

С минуту оба молчали.

— Спрашиваешь, почему я присоединяюсь к «Красному Кресту»? — задумчиво продолжил хирург. — По той же самой причине. Свобода. Только, видишь ли, она у каждого своя. Тебе нравится, когда тебя кто-то контролирует, а мне — нет. Снейп из себя царя и бога строит. В Пентонвилль меня засадил, потом вытащил. Захотел — принял в бригаду, захотел — уволил. Теперь вот в общую хирургию зовет. Да пошел он к черту! — сердито буркнул Блэк. Он повернулся к Гарри и прищурился. — Интересно, а если бы ты в самом деле решил в Фултон ехать? Какой удар для любящего сердца мистера Контролера, — насмешливо протянул он.

— Вы думаете, Северус этого не хочет? — с надеждой спросил Гарри.

— Если бы он хотел от тебя избавиться, сказал бы прямым текстом, — Блэк покрутил пальцами слипшиеся усы. — А свобода… для меня самого больной вопрос. Есть два вида свободы: «свобода от чего-то» и «свобода для чего-то». Первая — это так, для рабов. Например, свобода от вредных привычек. Не улыбайся, Поттер, если ты подумал про мое пьянство…

— Я ничего такого не подумал, — смутился Гарри, вновь краснея: увы, доктор Блэк был достаточно проницателен.

— А вот другая свобода, «свобода для»… — Сириус мечтательно уставился куда-то вдаль. — Это возможность быть собой и творить что-то новое… Я вот пишу втихаря. «Записки кардиохирурга», — доверительно сообщил он. — Уеду, посмотрю мир, напишу «Записки военного хирурга».

— А как насчет «Записок детектива»? — не без ехидства спросил Гарри.

— Пока в набросках, — невозмутимо ответил Сириус.

Гарри слабо улыбнулся.

— Зачем вам ключ от комнаты в «Электре»? — вспомнил он.

— Видишь ли, я не могу ни в чем обвинить проклятую Крысу, — Блэк понизил голос до шепота. — Свидетелей нападения нет, все знают, что я был пьян, и слушать меня не желают. Недавно, наконец, добрался до негодяя, когда этот гад мордатый из «Электры» выходил. Попытался схватить Крысу за шиворот и вытрясти признание, даже диктофон прихватил, вооружился, — с досадой прибавил хирург. — Петтигрю поднял крик, что он-де меня не знает и вообще впервые видит. Черт знает откуда бобби набежали. Сутки отсидел за дебош, ни за что ни про что. Так что всё, что я могу сделать против Крысы — сорвать чертово служение «Упивающихся Духом». Тем более, раз оно последнее, как ты говоришь. Сам Бог велел, — ухмыльнулся он. — Мошенничество грех не наказать. Откровение от Сириуса Блэка: недалек, бля, Армагеддон!

Глаза Гарри округлились от любопытства.

— И как вы думаете сорвать проповедь? — прошептал он.

— Элементарно, Ватсон, — осклабился Блэк. — Но тебе придется мне помочь.

Пригнувшись к самому уху Гарри и обдавая его лицо прогорклым запахом пива, детектив-энтузиаст принялся делиться подробностями плана субботнего Армагеддона.

* * *

Коттедж был темен и пуст. Гарри прошел на кухню, не включая свет, бросил на стол пакеты с продуктами из «Тэско Экспресс» и тяжело опустился на стул.

Все удручающие мысли, терзавшие его весь день, вновь нахлынули тяжелой гнетущей волной. Северус не спешил с ним поговорить. Остался в клинике, хотя суббота не его день. Забини сказал, что профессор заперся в кабинете, как медведь в берлоге, и не выходит.

Свобода. Проклятое слово.

Гарри невидяще уставился в темноту.

Возможно, теперь он свободен от своих заблуждений. Свободен от бесов, от бесконечного чувства вины и самоосуждения. Быть может.

Но можно ли быть свободным от своих чувств? От любви, которая была лучшим, что он пережил за свои без недели восемнадцать? Наверное, можно, отстраненно думал Гарри. Стать йогом, свободным от желаний, научиться нежиться в нирване и даже остановить свое сердце. Только он этого не хочет. Делать то, что не хочешь — уже несвобода. Если я ХОЧУ любить человека, это моя воля, решил он. А слова про щуку и пескаря… Наверное, если твоя любовь мешает другому, ломает и подчиняет… как Герми и Тонкс… Тогда это в самом деле власть. Та, о которой Северус говорил.