– Тебе не следует даже думать об этом. Твоя звезда будет сиять гораздо ярче в свое время.

– Знаешь, когда я смотрю на тебя, чувствую то же, что ощущала, увидев блистательную Рене Руссо.

– Я знаю, как сильно ты хочешь работать, но я берегу твою красоту для более выгодных предложений. Погоди немного, дай мне шанс сделать для тебя гораздо больше, чем этот ничтожный контракт. Индустрия моды подчиняется своим магическим законам, и в ней выигрывает тот, кто ценит себя по достоинству.

Покидая ее кабинет, эти дурочки думали только то, что она закладывала в их умишки. Ротти действительно знала толк в красоте и могла достучаться до сердца любой самолюбивой красотки или лощеного избалованного мальчишки. Если с другими людьми все происходило по известной схеме – они сами становились жертвами красивых девушек и мужчин, перед которыми не могли устоять, то Роттвейлер владела уникальным даром манипулировать носителями красоты в целях своей выгоды. Она знала, что держать человека в подчинении можно, лишь постоянно подпитывая его тщеславие и самолюбие – наиболее уязвимые стороны эго. Самые амбициозные модели становились в ее руках послушными марионетками, поскольку привыкали к лести как к наркотику.

У нее сложилось стойкое убеждение, что между внешностью человека и его самооценкой есть прямая зависимость. Эту зависимость она именовала «законом физики красоты». И закон этот заключался в том, что чем красивее человек, тем сильнее у него страх утратить привлекательность. Хитрость крылась в том, чтобы непрерывно поддерживать в нем гордыню и страх одновременно. Для каждой топ-модели у Ротти была заготовлена «корона» в виде посулов и обещаний, и каждой из них она внушала постоянный страх этой «короны» лишиться. Хелен беззастенчиво тасовала красивых девушек, как колоду карт во время игры в бридж, и никогда не проигрывала.

Но мне Роттвейлер ни разу не польстила – не было необходимости стимулировать мое эго и контролировать его. Единственный комплимент, который я от нее слышал, был обычной дежурной похвалой и ничем больше. Но эта похвала оказывалась тем не менее очень приятной, поскольку звучала как искреннее одобрение моей работы: «Ты точно такой же, как я».

В действительности я вовсе не походил на Мисс, скорее, являлся ее противоположностью. Но я полагаю, что смысл этих слов означал, что Ротти полностью удовлетворяет то, как я справляюсь с порученными мне обязанностями. Благодаря интуиции я всегда мог представить, чего она хочет от меня. Но нельзя сказать, что я восхищался ею или считал ее правой во всем. Иногда чувствовал, что не согласен абсолютно. Вообще же мне порой виделось, что я и она – две стороны монеты: мы не могли совпасть, но не могли и разлучиться. Это было забавно, но лишь до той минуты, пока монета подброшена в воздух и обе стороны равноправны.

ВОЕННЫЕ ИГРЫ

Мне нравились девушки, да. Но раньше эта маленькая слабость не приводила к неприятностям. Теперь же, очутившись в мире красоты и женственности, я попал в довольно сложное положение. Поначалу все вокруг вызывало любопытство. Я и не подозревал, насколько сильно эта перемена в карьере заставит измениться меня самого. А между тем в прямом смысле слова я впал в наркотическую зависимость от присутствия рядом красивых женщин и избавиться от этого наваждения самостоятельно уже был не в силах.

Я узнал о женщинах столько, сколько не знает ни один мужчина. Но в этом крылось что-то глубоко трагическое. Я впервые в жизни стал свидетелем того, как женщины, которых я находил неотразимо привлекательными, блестящими, восхитительными, позволяли унижать себя. Меня поразило до глубины души стремление многих красавиц быть объектом пренебрежения и даже презрительного отношения, вместо того чтобы добиваться психологического равенства. Нередко девушки, на которых разинув рты, оглядывались на улице прохожие и которые вызывали восторг и благоговение публики на подиуме, становились послушными и забитыми животными, преданными мужчине, не ценящему их, равнодушному к ним или даже просто третирующему их, весьма бесцеремонно. Парадоксально, но самым успешным моделям действительно больше всего нравились хамы, грубияны, развязные и самоуверенные распутники, дебоширы и циники.

Фактически то, что Роттвейлер объявила длительную и бесполезную войну плейбою с не вызывающим доверия именем Казанова, и помогло мне достичь успеха в моей работе. Я стал своего рода защитником Красоты, оберегающим ее от вульгарных покушений, попыток ущемлять ее независимость или коварно играть на чрезмерной доверчивости. Казанова для меня стал прообразом и примером всех этих бесконечных негодяев, паразитирующих на женских слабостях, так что в моем лице Роттвейлер очень быстро получила самого надежного союзника.

Данте Казанова был идеальным представителем того типа мужчин, которые умеют манипулировать женщинами. Его возраст не поддавался точной идентификации. Он выглядел на сорок, но ему могло быть и пятьдесят, а может быть, и шестьдесят. Он гордился своим итальянским происхождением, уверяя всех, что в его жилах течет кровь старинного знатного рода.

Фамилию Казанова он носил безо всякого стеснения и даже гордился ею, без малейшего намека на иронию, точно так же, как гордился массивной золотой цепью с крестом на шее. По сведениям Роттвейлер, его настоящее имя было Кастратаро, но оно казалось ему настолько неблагозвучным и неподходящим для взрослого мужчины, что он заменил его псевдонимом. Казанова не был самым преуспевающим членом своего семейства, хотя и достиг известности раньше прочих. Его клан процветал. Он нередко упоминал, что его семья приобрела особое влияние в период Второй мировой войны, и скорее всего это было недалеко от истины – некоторые мафиозные группировки в то время активно сотрудничали с оккупантами. Поговаривали, что в пятидесятые годы XX века его отец и дядя угодили в тюрьму за попытку продать Ватикану краденые картины.

Данте начал карьеру фотографа в семидесятые и добился успеха, но не это сыграло решающую роль в его дальнейшей судьбе. Ему помогли, прежде всего, знакомства с мэтрами фотографии, дизайна и владельцами известных торговых марок – то самое поколение, которое жило ради секса, наркотиков и рок-н-ролла. Благодаря семейным деньгам, полученным, как он заявлял, от торговли оливковым маслом, Казанова приобрел небольшое, но преуспевающее агентство в Милане в конце семидесятых. О моделях его агентства ходила шутка, будто они все сплошь само целомудрие. Естественно, все было иначе – Данте соблазнял женщин, чтобы удержать их при себе и заставить работать, и подкреплял эту тактику тем, что один лишь раз поначалу выплачивал им солидный гонорар, а дальше кормил обещаниями хороших заработков в недалеком будущем.

Его первый конфликт с Роттвейлер относился как раз к тому времени, когда он попытался переманить двух ее лучших моделей. Но обе пришли к Мисс и рассказали ей подробности разговора с Казановой. Роттвейлер была признательна им за честное поведение и пообещала, что вознаградит за преданность. Но затем добавила, что, если они все же полагают, что уход к Казанове сулит им большую выгоду, она ни в коем случае не станет препятствовать их решению, хотя ей и будет грустно потерять своих моделей, потому что она очень дорожит ими и готова сделать для них все, что в ее силах.

Затем Ротти немного потянула время и наконец сообщила им «по секрету», что все-таки должна предупредить: они очень рискуют многое потерять, поскольку Казанова – новичок в мире моды, его агентство еще не завоевало достаточно серьезную репутацию и нельзя исключать вариант, что он вообще вскоре сойдет со сцены и прекратит свою деятельность.

Одна из девушек, по имени Эмма, взвесив все «за» и «против», все же решила остаться с Роттвейлер и проработала с ней еще более пяти лет. Мисс познакомила Эмму с известным голливудским продюсером, она снялась в одном фильме, затем в другом, удачно вышла замуж и вполне счастливо завершила карьеру в модельном бизнесе. Другая девушка, Софи, перешла к Казанове. Вероятно, по его совету она увеличила грудь и какое-то время еще работала моделью. Но длилось это недолго, вскоре она ушла и стала модным фотографом, но никогда больше не сотрудничала с агентством Казановы.

Модели, которые соблазнялись посулами Казановы, как правило, не достигали значительного успеха и не удостаивались хороших гонораров. Его личный интерес к ним быстро угасал, поскольку он постоянно был занят поиском новых «талантов», помоложе и посвежее.

Он стремился максимально выжать выгоду из наиболее известных моделей, пока они еще юны. Если выбирал девушку, то прилагал все силы, чтобы за короткое время превратить ее в супермодель, но предпочитал работать преимущественно с несовершеннолетними особами.

Роттвейлер же была противницей привлечения в модельный бизнес девушек школьного возраста, и никакие доводы не могли переубедить ее. С точки зрения Ротги, пристрастие Казановы к тинейджерам имело две причины, одинаково ей отвратительные. Первая заключалась в маниакальном хобби развращать невинность, вторая в том, что несовершеннолетними и незрелыми личностями манипулировать гораздо легче, чем взрослыми.

Один из клиентов агентства даже говорил мне, что как-то Роттвейлер, дававшая интервью на телевидении, недвусмысленно назвала Казанову педофилом. Казанова не на шутку перепугался, узнав об этом, и адвокату стоило немалых усилий уверить его в том, что никакой опасности это заявление не представляет, а наоборот, может послужить неплохой рекламой. Иногда все же Роттвейлер соглашалась принять на работу девушку, по возрасту чуть более молодую, чем положено, но всегда повторяла, что делает это ради того, чтобы оградить ее от домогательств «всяких козлов».

В некотором смысле Казанова – легендарная фигура. Где бы он ни появлялся, за ним всегда следовала толпа поклонников и любопытных. А путешествовать он любил с размахом и помпой, поддерживая имидж капризного и непредсказуемого плейбоя. Лучшим другом Казановы был человек по имени Гаэтано Рубини. В пределах офиса его называли Гари Рубин, и, похоже, это его настоящее имя. Он претендовал на аристократическое происхождение и заявлял о себе как, о графе Рубини, однако многие за глаза называли его «выскочкой» или ехидно замечали, что он из тех графов, которым никогда не следует давать взаймы. Последнее было не огульным обвинением, а следствием нескольких скандальных историй с участием Рубини, когда он и, правда, проявил себя как недобросовестный должник.