— Почему вы не верите Игорю? — помолчав, спросила Ангелина.

— С чего ты взяла?

— Да хотя бы с этих бутылок! Вы как будто специально ищите подвох в его словах. Зачем? У человека горе, а вы с ним таким тоном разговаривали! Как можно?!

Арбенин насмешливо поднял брови.

— Скворцова, хорошим манерам нужно учить на собственном примере. А ты, как ни крути, этим похвастать не можешь: под дверью подслушиваешь, старшим грубишь! Каким тоном с кем разговаривать я как-нибудь без тебя разберусь, тоже мне педагог по этике!

— Всё равно, нужно было помягче, вы даже не представляете, как он её любил!

— Куда уж мне! — сердито буркнул Май. — А ты песню знаешь:

У попа была собака, он её любил, она съела кусок мяса — он её убил!

— Вы на что намекаете?!

— Я не на что не намекаю, но и ничего не отрицаю. Даже если эта Зоя-Заряна приняла яд сама, что-то её к этому подтолкнуло, или кто-то подтолкнул!

— Что?!! — Ангелина возмущённо вскочила с места, совершенно забыв, что находится в салоне машины и даже весьма ощутимый удар по макушке, не охладил её праведного гнева. — Да, как вы смеете подозревать Игоря?! Он безумно любил Заряну и никогда, слышите, никогда не причинил бы ей вреда!

Арбенин наблюдал за разгорячившейся девушкой с прежней саркастической усмешкой:

— Во-первых, пристегни ремень, детка, ты мне так крышу снесёшь, а во-вторых, откуда столь железная уверенность в святости и непоколебимости чувств Шинского к Заряне? Ты была знакома с ними лично?

— Э… нет, но это же и так видно, он просто убит.

Ага, железный аргумент! Он — убит, она — отравлена! Скворцова, ты откуда такая незамутнённая? Завязывай с чтением дамских романов, пока не поздно! В твоём возрасте пора перестать верить в сказки о большой чистой любви и ждать принца на белом коне!

Девушке не понравился его снисходительно-издевательский тон.

— Интересно, во что вы верили в моём возрасте?

— В твоём возрасте я поверил в рак лёгких и цирроз печени, поэтому бросил пить и курить.

— Боюсь даже спрашивать, когда вы в таком случае начали?

— Лет в десять, наверное, не помню точно. Оставим в покое моё тёмное прошлое, давай лучше поговорим о нашем светлом будущем.

— О нашем? — Ангелина скривилась, словно от зубной боли.

— Не гримасничай — морщины появятся, а с ними в шоу-бизнес не берут. Значит, сейчас мы с тобой едем к одному типу, который либо маньяк, либо псих, либо просто придурок, что в принципе одно и то же.

— Почему он псих и маньяк? — заинтересовалась девушка.

— Про придурка забыла, — напомнил Май, — он писал Заряне письма якобы своей кровью, ну и периодически присылал ей некоторые части опять же, якобы, своего тела.

Ангелина почувствовала подступающую тошноту. Такого кошмара она даже по телевизору не видела. Наверное, потому что смотрела исключительно сериалы про любовь, предпочитая их триллерам и детективам.

— Это что, правда? — спросила она дрогнувшим голосом.

Помощник детектива пожал плечами:

— Пока не знаю, все люди разные — каждый забавляется, как может. Лично я встречал забавы и покруче, проверим. Наш уговор остаётся прежним: ты делаешь всё, что скажу, не докучая мне глупыми вопросами, по рукам?

Не дождавшись ответа, Май обернулся и увидел, что помощница заметно побледнела и держится довольно скованно.

— Скворцова, ты, что испугалась?

— Если честно, с маньяком мне бы встретиться не хотелось.

— Да, ладно, успокойся! Какой же это маньяк, если с ним даже пьяный Шинский справился! И вообще, как там, в песне поётся: не бойся, я с тобой!

— Как раз этого я и боюсь, — отвернувшись, тихо проворчала девушка.


Зарецкий обвёл взглядом приунывших и явно недовольных ребят, собравшихся по традиции в «Кривозеркалье».

— Ого, вижу от нашего утренника вы не в восторге. Я, кстати, тоже ожидал от вас большего!

— Большего?! — не выдержав, возмутилась Олеся Раневская. — Леонид Егорович, вы нас обманули!

Продюсер удивлённо поднял брови.

— Вот как! Это в чём же я вас обманул, извольте объясниться, уважаемые звёздочки.

Ребята переглянулись, на этот раз все были настроены решительно, первым взял слово Руслан:

— А что тут объяснять? Вы сказали, что у нас будет концерт либо в детском саду, либо в доме престарелых, либо в кадетском корпусе. Мы, как дураки, несколько дней готовили подходящий репертуар для каждого случая, а в итоге оказались среди бомжей в подземном переходе!

— Точно! — сердито подтвердила красавица Юлиана. — Мы, конечно, понимаем, что ваше шоу держится в основном на экстриме и импровизации, но это было слишком!

Конкурсанты одобрительно загалдели. Зарецкий дождался, когда шум уляжется:

— Во-первых, я говорил, что, скорее всего вам предстоит выступить в названных Русланом заведениях, но вы не обратили внимания на это уточнение, впрочем, как и на моё главное напутствие — быть готовыми к любой неожиданности. А я ведь ориентировал вас на это с самого начала! И потом, как вас таких горячих, да амбициозных выпускать на беззащитных детишек и впечатлительных стариков? Шутка. А если серьёзно: вы хотите, стать звёздами или нет?

— Хотим, конечно! Но концерт в переходе и амплуа звезды — это вещи мало совместимые! — со знанием дела заявил Раневская.

Зарецкий улыбнулся.

— А вот здесь, ты не права, Олеся, многие известные личности начинали именно так. Правда, в отличие от вас у них не было прямого эфира из этого самого перехода! Ценить надо, такой шанс выпадает не каждому!

Ребята снова переглянулись, теперь уже менее воинственно — возмущение пошло на спад.

— Но мы всё добросовестно отработали на камеру! — робко заметил восемнадцатилетний Кирилл Перваков.

— Вот именно, что отработали и только на камеру, а потом расслабились, хотя команды «отбой» не было!

— Но ведь съёмочная группа уехала! — неуверенно напомнил Руслан.

— Да, группа уехала, а камера осталась, причём скрытая, так что ваши недовольные гримасы были очень хорошо видны и мне и… зрителям. А какие выражения им пришлось услышать! Конечно, мат в шоу-бизнесе — часть профессионального сленга, но не в таком же количестве! Вот так шоу было, а какие жесты показывал Руслан, поминая меня «добрым» словом!

Зарецкий насмешливо посмотрел на притихших, смущённых ребят.

— Извините, я пошутил, — проворчал покрасневший как варёный рак Руслан, он смутился, но виноватым себя не чувствовал. — А вообще-то, это не честно! Операторы уехали, охранники отошли покурить, мы хотели хоть на минутку почувствовать себя нормальными людьми, в нормальной обстановке, а вы опять со своими камерами!

— Точно, так ведь и свихнуться недолго! — поддакнула Юлиана.

Леонид Егорович встал и принялся медленно расхаживать между притихшими конкурсантами.

— Ещё желающие высказаться имеются? Давайте, не стесняйтесь, у кого какие претензии?

Ребята молчали, подавленные информацией о скрытой камере. Что и говорить после отъезда съёмочной группы они вели себя, мягко говоря, не достойно вожделенного титула «любимец публики», да и в голосе продюсера прозвучала скрытая угроза.

— А теперь послушайте меня внимательно — я никого не заставлял подписывать контракт, даже не уговаривал! Вы сделали это сами, добровольно. Разве не так? Этот проект четвёртый по счёту. Вы смотрели прошлые передачи и знали, на что идёте, теперь отступать и жаловаться поздно! Если вы ещё помните, наше шоу называется «Рождение звезды» и это не просто удачное сочетание слов — оно отражает главную идею проекта. Вы все здесь люди совершеннолетние и знаете что такое роды. Для тех, кто не знает, поясню: роды — это долгая мучительная пытка болью и страхом, предшествующая рождению новой жизни.

— Бывает и кесарево сеченье, это когда богатенькие папы за большие деньги безболезненно раскручивают своих детей, — пошутил Ермолов, но запнулся под взглядом Леонида Егоровича.

— Бывают и выкидыши, это когда никакая раскрутка не помогает, — спокойно парировал продюсер. — Ребята, я прекрасно понимаю как вам сложно, но мы ведь с вами не в детском саду. Наверное, каждый из вас за прошедший месяц хоть раз да пожалел о том, что попал сюда. Верно? А теперь представьте, что бы вы делали, не пройдя отборочный конкурс? Наслаждались бы свободой, пили пиво, отрывались в клубах, на дискотеках и по-чёрному завидовали тем, кто попал на проект, разве не так?

Конкурсанты молча переглянулись — возразить было нечего.

— Молчание — знак согласия, — удовлетворённо кивнул Зарецкий и продолжил свой монолог: — каждый из вас ещё на кастинге уверял меня, что любит музыку, и жизни без неё не представляет! Что, начиная выступать, забывает обо всём на свете и просто получает удовольствие от процесса. С тех пор что-то изменилось?

— Не изменилось, — вздохнула Олеся Раневская, оглянувшись в поисках поддержки. — Но как можно получать от удовольствие от процесса в подобной обстановке?

Серые глаза мужчины насмешливо сверкнули:

— Если ты имеешь в виду вездесущие камеры и коварного продюсера, то от этого тебя никто не избавит и в будущем — издержки профессии, Олеся. Став знаменитостью, ты каждый шаг будешь делать на камеру, только всё больше на скрытую и, поверь, папарацци гораздо коварнее меня.

Раневская покраснела, а Зарецкий продолжил неторопливо раскладывать всё и всех по полочкам:

— Не вижу связи между обстановкой и удовольствием в вашем случае. Ладно, допустим, в доме и на концертах вас напрягает, то, что вы постоянно в центре внимания. Ну а в переходе, дорогие мои, когда не было ни камер, ни меня, ни режиссёра, что мешало вам расслабиться и просто делать то, что вы якобы любите? Вот, тебе, Олеся, что мешало?