Зак Мэйсон понимал Роксану Феликс как никто другой. В слепящих лучах славы он ходил уже много лет, дольше, чем она, и способен был различить, где внешнее, наносное, а где суть. И если большинство людей думало, что ее мерзкое поведение отчасти демонстрация, Зак не сомневался в другом: Роксане когда-то было нанесено оскорбление, и теперь ее сердце сковано льдом. Она способна нанести удар любому, кто посмеет к ней приблизиться.

Ее жестокость и вкрадчивый тон, в котором слышалась угроза, не удивляли Зака. Как большинство раненых животных, она была опасна.

— Зак, — сказал Дэвид Таубер, — похоже, будет еще одно жаркое утро.

Да, ты, идиот, как будто на Сейшелах бывает ниже двадцати.

— Где Меган, Дэвид? — строго спросил Зак Господи, да я его не выношу, подумал вдруг Мэйсон Всегда прилизанный, волосок к волоску. И что я был за дурак, когда подписывал с ним контракт? И что такая девушка, как Меган Силвер, нашла в нем ? А, хотя да, забыл. Впрочем, она тоже ничего собой не представляет. Просто еще одна крашеная лос-анджелесская блондинка с прикидом.

Но говоря себе эти слова, он чувствовал в них фальшь.

Меган здорово работала над фильмом. Она умница. Она написала такой взрывной сценарий, и если уж ей захотелось быть с Дэвидом Таубером, а не с ним, так что? Она может выбирать кого хочет.

— Меган больше не будет с нами, — осторожно ответил Дэвид, — она собирает вещи и едет домой.

— Она делает это?

— Я уволила ее, — спокойно сообщила Роксана Феликс.

— Извини, Роксана? — повторил Зак, совершенно ошарашенный. — Что ты сделала? Ты не можешь уволить Меган! Ты что, режиссер? Фред об этом знает?

— Эй, Зак, успокойся, — вежливо сказал Дэвид Таубер. — В общем-то ее контракт с «Артемис студиос» закончился. Они заплатили ей за пребывание здесь. Роксана почувствовала, что больше не может работать с Меган, и Сэм Кендрик, который руководит моим агентством…

— Я знаю, кто такой Сэм Кендрик.

— Ну конечно. Так вот, Сэм обсудил эту ситуацию с Джейком Келлером в «Артемис», и было принято решение, что для картины будет лучше, если Меган начнет работать над другим проектом. — Дэвид заулыбался. — Тебе не надо волноваться о сценарии. Я сказал Кевину Скотту, чтобы он прислал сюда Гордона Уолкера сегодня же утром. Гордон познакомился со сценарием, он в состоянии довести работу до конца. Тебе он понравится, Зак, он прекрасный профессионал, работал над двумя фильмами Квентина Тарантино.

— Понятно, — сказал Зак с тихой угрозой в голосе. — А разве Меган Силвер не твоя подружка, Дэвид?

Агент пожал плечами:

— Я не могу позволить личным чувствам мешать бизнесу. Это было бы непрофессионально. А если дело касается моих клиентов, — добавил он, одарив яркой теплой улыбкой Зака и Роксану, — я всегда профессионален. Можете не сомневаться в этом.

— И ты уже сказал Фреду о переменах?

— Как раз собирался, — ответил Дэвид.

Роксана Феликс победоносно взглянула на него, и торжествующий огонь засветился в ее глазах.

Мэйсон глубоко вздохнул:

— Знаешь что, Таубер? Я не буду беспокоиться. Я вернусь в отель и велю Меган прекратить сборы. А потом ты позвонишь мистеру Келлеру и сообщишь, что я не могу работать в согласии с другим сценаристом. О'кей?

Побледнев, Дэвид Таубер отступил.

— А как же Роксана? — запротестовал он. — Ее творчество как актрисы…

— А мы с Роксаной немного поговорим об этом, — сказал Зак Мэйсон холодным тоном. Потом тяжелым взглядом посмотрел на супермодель. — Я уверен, к тому времени, когда ты вернешься обратно, я сумею убедить ее посмотреть на вещи с другой стороны.

— Дэвид, стой где стоишь, — вмешалась Роксана.

— Дэвид, подхвати свой зад и беги в отель немедленно, — велел Зак. — Иначе ты больше не мой агент. Ты уволен.

— Дэвид! — настаивала Роксана.

— Сложная проблема, не так ли, Таубер? — спросил Зак угрожающе. — Что бы ты ни сделал, не угодишь или Роксане или мне. Итак, если ты не уйдешь через десять секунд, между нами произойдет нечто неприятное.

Дэвид Таубер колебался. Его взгляд метался между Заком и Роксаной.

— Дэвид, останься, — предупредила Роксана голосом, полным ярости.

— Десять, — тихо сказал Мэйсон, — девять, восемь, семь…

Страдальчески вздохнув, Дэвид Таубер повернулся и ушел.


— Этого не может быть, — сказала Элеонор Маршалл. — Не может быть. Вы ошиблись.

— Нет, моя дорогая, никакой ошибки нет. Уверяю вас, — весело ответила доктор Хэйди. Она заговорщически улыбнулась Элеонор. — В наши дни результаты анализов очень точны. Особенно в лучших клиниках, таких как наша.

Элеонор вцепилась в поручни бледно-розового кожаного кресла, чувствуя, как голова пошла кругом. Слава Богу, что она сидела. Было бы трудно услышать такую новость стоя. Она могла бы потерять сознание.

— Элеонор, я клянусь, вы, должно быть, самая ненаблюдательная пациентка в моей практике, — продолжала пожилая дама. — Даже если вы подумали, что тошнота связана с чем-то другим, неужели вы не заметили задержки?

Элеонор покачала головой:

— Нет, не заметила. У меня такой хаос на работе, что нет времени думать о чем-то еще. Сказать по правде, если бы я даже обратила на это внимание, то не придала бы значения. Время от времени такое случается, когда очень напряженно на работе.

— Вы слишком много работаете, — строго заметила доктор Хэйди. — Сейчас надо сбавить активность, насколько возможно.

Но это невозможно, подумала Элеонор.

— Но все эти таблицы, доктор, — сказала она. — Вы советовали заниматься этим в нужном состоянии, в определенное время суток…

— Очевидно, не было необходимости, — сказала доктор. — Вообще-то удивительно, дорогая, — хихикнула она, — вы носите ребенка уже не один день. По крайней мере теперь не надо принимать лекарства, чтобы забеременеть.

— Так сколько же времени я беременна? Два месяца?

— Да. Скоро можно сканированием определить пол вашего ребенка, если захотите. Кого вам хочется? Мальчика или девочку?

— Мне все равно, — призналась Элеонор.

Голова шла кругом, она пыталась понять. И поняла.

Ребенок Тома! Я беременна от Тома Голдмана!

— Вы, должно быть, приняли мой совет к действию и начали заниматься любовью с женихом, не предохраняясь.

И вот результат! — воскликнула доктор с явным удовлетворением. Она перегнулась через стол к пациентке. — Ваш малыш появится через восемь месяцев после свадьбы, Элеонор. Но в наше время это мало кого заботит. В дни моей молодости все было по-другому. Я вынуждена была сказать всем, что мой старший сын родился раньше времени.

Элеонор улыбнулась пожилой даме, когда та засмеялась, подбадривая ее. Она недооценивала доктора Хэйди. Ее радость от хорошей новости оказалась очень заразительной.

— У вас будет ребенок, Элеонор! — восторженно воскликнула доктор. — Разве не замечательно?

Глядя на ликующее лицо Лиз Хэйди, Элеонор почувствовала, как смущение сменилось огромным счастьем.

Пусть все идет к черту, но у нее будет ребенок от единственного мужчины, которого она всегда любила!

— О, Лиз, это замечательно, — проговорила Элеонор Маршалл, и глаза ее наполнились слезами. — Это правда замечательно.


Роксана Феликс уселась поудобнее в темно-синем кожаном кресле личного самолета Говарда Торна. Она позвонила ему утром и попросила немедленно прислать самолет в Маэ. Если она вынуждена на время оставить съемочную площадку, то сделает это стильно.

— Могу ли я что-нибудь принести вам, мисс Феликс? — поинтересовалась стюардесса, с завистью оглядывая ее потрясающий костюм из белого кашемира. — Шампанское, вино, минеральную воду, фруктовый сок?

— Принеси мне свежий апельсиновый сок. Ломтик лимона. Никакого льда, — отчеканила Роксана.

— Да, мэм. — Девушка поспешила уйти.

Роксана сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь взять себя в руки. Ситуацию надо очень тщательно обдумать, и ярость не лучшая помощница. Но очень трудно сдержаться.

Что вообразил о себе Зак Мэйсон? Отстранить ее на время от съемок после стычки из-за Дэвида Таубера, бесхребетного червяка, и угрожать ей? В памяти всплыл весь недавний разговор.

— Я хочу, чтобы ты уехала на неделю, Роксана. И отстала от Меган. Она единственная, из-за кого Фред еще не бросил фильм.

— А что, если не уеду? — зло ответила Роксана. Ее глаза прищурились от злобы.

— Да все очень просто, детка, — ответил Зак.

Боже, перед ней снова возникло его потрясающее лицо: серые, словно свинцовые тучи, глаза смотрели с такой угрозой, что она съежилась.

— Если ты не уедешь, я сегодня же прекращаю работу над фильмом. Прямо сейчас. Полечу обратно в Лос-Анджелес, созову пресс-конференцию. Я сообщу всему миру, какая ты дрянь. Я усажу рядом с собой Флореску. Мы оба расскажем всем, как ты разрушила фильм. А если сделаешь заявление против нас, скажешь что-то другое, я приведу свидетельства сотни разных людей, которые согласятся со мной. — Он указал на съемочную площадку. — Да, маленьких людей, Роксана, тех, кого ты топтала каждый день. Рабочих, гримеров, осветителей. В передаче Опры это пройдет с успехом. Она может называться «Что такое работать с красавицей, королевой всех сук Ада». Неплохой материал и для журнала «Вог». Я могу дать им эксклюзивное интервью.

Расскажу, как ты пыталась уволить автора сценария только потому, что приревновала ее ко мне. Я объясню им, что твое якобы «скромное» поведение на концерте «Электрик-Сити» — просто чепуха. Я скажу, что ты вешалась мне на шею, но ты настолько отвратительная змея, что я скорее предпочту трахаться с прокаженной.

— Ты не сделаешь этого, — с трудом выдавила она.

Зак Мэйсон покачал головой:

— Не играй со мной, леди. Я знаю, на что способен.

Мне этот фильм не нужен. Какую бы ты сеть ни плела, ты не поймаешь в нее меня. Я все проверну в мгновение ока.