Волна возбуждения проходит через меня, слишком сильная, чтобы выдержать, хотя пальцы Макса остаются неподвижными внутри меня. Я хочу кончить на его пальцы, больше всего на свете прямо сейчас.

Моя киска непроизвольно сжимается от этой мысли, и он посмеивается.

— Ты же не думала, что я позволю тебе кончить так быстро?

Я хнычу в ответ, моё тело одновременно разочаровано и возбуждено, когда телохранитель убирает свои пальцы и оставляет меня пустой и пульсирующей, как он оставил меня раньше в библиотеке.

Мне хочется кричать.

— Когда ты кончишь, это будет у меня на губах, милая. Я хочу, чтобы ты кончила с моим языком внутри тебя. Я хочу попробовать тебя на вкус.

От этого обещания у меня кружится голова, вот почему у меня нет остроумного ответа, когда Макс говорит мне, где он меня хочет.

— На колени.

Я опускаюсь на колени, прямо на пыльный пол. Я не знаю, почему я делаю это беспрекословно, но я делаю. Пульсация между ног конкурирует с пульсацией ягодиц, но я стою на коленях, подняв лицо и ожидая. Выпуклость в штанах Макса прямо перед моим лицом, и это слишком соблазнительно. Я провожу по нему ладонью, и лицо телохранителя темнеет.

Он слегка ударяет хлыстом по моему заду, и я удивлённо вскрикиваю.

— Разве я велел тебе трогать мой член, принцесса? — спрашивает он.

Я закусываю губу, чтобы скрыть улыбку.

— Нет.

Он снова легонько шлёпает меня по заднице.

— Нет, что?

Он знает, что я не собираюсь называть его Максом, но я должна бороться с импульсом. Я не позволю ему выиграть, потому что игра слишком весёлая.

— Сэр.

Теперь он тот, кто выглядит, как будто борется с улыбкой.

— Уже лучше.

Он проводит хлыстом по моему голому заду, и я ловлю себя на том, что выгибаюсь ему навстречу, чтобы он мог лучше дотянуться.

— Можно, сэр? — саркастически спрашиваю я.

Когда Макс расстёгивает пряжку на поясе, мои мысли сразу же возвращаются к грязным вещам, которые он мог бы сделать с этим кожаным ремнём и моей задницей. Я не знаю, откуда это взялось, потому что никогда не фантазировала об этом раньше, но я чувствую, что жажду получить это от него.

Глаза Макса не отрываются от моих, когда он спускает штаны и берёт член в руку. Он такой большой — больше, чем у всех, с кем я была — и я чувствую, как моя киска непроизвольно сжимается при мысли о том, что он внутри меня. Предсемя выделяется из головки его члена, длинная прядь, которая мерцает в раннем утреннем солнечном свете. Я хочу взять её на язык, почувствовать вкус на своих губах.

Мне нужно попробовать его.

— Можно, что, принцесса? Я хочу услышать это от тебя.

Жар и смущение пронзают меня при мысли о том, чтобы попросить Макса засунуть свой член мне в рот, стоя на коленях, как сейчас, на пыльном полу.

Это унизительно для принцессы.

Это не должно меня так заводить.

— Я хочу, чтобы твой член был у меня во рту, — говорю я дрожащим от предвкушения и смущения голосом.

Он гладит себя, его член в дюйме от моих губ.

— Не очень-то вежливо со стороны принцессы предъявлять требования.

Он хочет, чтобы я умоляла.

Любой другой, кто сказал бы мне встать на колени, кто приказал бы мне называть его «сэр», кто прочитал бы мне лекцию о вежливости, когда его член находится в нескольких дюймах от моего рта — получил бы быстрый удар коленом в пах.

Кроме Макса.

Когда Макс говорит мне сделать это, я задыхаюсь.

Я с трудом сглатываю.

— Пожалуйста.

Парни бросаются на меня, мечтая, чтобы их увидели с принцессой Протровии. Они не шлёпают меня хлыстом. Они не говорят мне, что у меня нет разрешения кончить. Они не ставят меня на колени.

Они не заставляют меня говорить «пожалуйста».

— Скажи ещё раз.

— Пожалуйста.

24

Макс

Не могу поверить, что смотрю на принцессу Александру, совершенно голую и стоящую передо мной на коленях. Я твёрд, как скала при виде девушки, которая была таким абсолютным сорванцом, когда я встретил её – девушка, которая всё ещё такой и остаётся — на коленях, прося меня положить мой член ей в рот.

Говоря «пожалуйста».

Это безумие. Она не произнесёт моего имени, но она будет умолять меня о члене.

Одной рукой крепко держась за рукоятку хлыста, другой я поглаживаю себя по всей длине.

— Открой рот, — требую я, едва сдерживая слова, когда она выгибается на коленях, чтобы дотянуться до меня. Её рот открывается, язык высовывается, как будто она собирается причаститься.

Образ слишком идеален, фантазия, которую я хочу выжечь в своём мозгу. Глаза Александры блестят, дыхание прерывистое, возбуждение очевидно. Медленно направляя свой член к её языку, я наслаждаюсь каждой последней секундой ожидания, прежде чем прикоснуться к ней. Я зачарованно смотрю, как предсемя капает с головки моего члена на кончик её языка.

Девушка издаёт тихий стон.

Она стонет, потому что чувствует мой вкус.

Эта мысль заставляет меня хотеть кончить ей на язык прямо сейчас.

Я никогда не чувствовал ничего похожего её тёплым губам. Она обхватывает меня ими, и мои глаза немедленно и непроизвольно закрываются, потому что рот принцессы — это рай.

Но, когда её рука опускается к основанию моего члена, мои глаза распахиваются, и я шлёпаю её по заднице хлыстом. Он издаёт лёгкий треск, и Александра стонет, когда он ударяет. Её стон посылает вибрации через рот, что только усиливает моё удовольствие.

— Разве я просил тебя прикасаться ко мне? — спрашиваю я. Не знаю, откуда взялся этот вопрос. Чёрт, я не знаю, откуда всё это взялось. Я никогда не был парнем с цепями и кнутами. Я не чёртов девственник, но, даже в этом случае у меня никогда не было импульса шлёпнуть девушку по заднице, не говоря уже о том, чтобы схватить хлыст и отшлёпать её.

Я никогда не надевал наручники на девушку и, уж точно никогда не говорил ей встать на колени и умолять меня проглотить мой член.

Не знаю, что такого в этой женщине, но я не могу перестать ей приказывать.

И я не хочу останавливаться.

— Положи руки на бёдра, принцесса, — рычу я, и она делает это, её ладони ложатся на бёдра. Тот факт, что она подчиняется немедленно, не споря, делает меня ещё твёрже. — Я собираюсь трахнуть этот влажный рот, принцесса. Ты будешь вот так стоять на коленях, положив руки на бёдра, и позволишь мне трахать твой рот так, как я хочу.

— Да, — стонет она.

Я провожу пальцем по внешнему краю её бёдер.

— Да, что?

— Сэр, — шепчет она.

— Хорошая девочка. — Мои штаны опускаются на колени, когда я хватаю Александру за волосы, чтобы поддержать, пока вхожу в её рот без помощи её руки. Губы девушки сжимаются вокруг меня, и я совершаю короткие, устойчивые толчки внутри её прекрасного ротика. Она заглатывает меня глубже с каждым толчком, её язык давит на нужные места, пока я двигаюсь.

Когда я велю принцессе коснуться груди, она громко стонет и проводит по ней ладонью. Её пальцы играют с сосками, щиплют и тянут, а она сосёт меня всё энергичнее, чем больше трогает себя. Она стонет, и я думаю, что схожу с ума.

— Трахни себя пальцами, — велю я ей.

Её рука опускается между ног, и, хотя я не вижу, что она делает, по её стону я понимаю, что Алекс делает именно то, что я ей приказал. Принцесса стоит на коленях, засунув пальцы в киску, и стонет, пока я трахаю её рот.

Я почти теряю контроль, входя в неё так глубоко, что у неё слезятся глаза.

О, чёрт.

Мои колени почти подгибаются, и я стону от разочарования, когда хлыст выпадает из моей руки. Я не терял контроль. Никогда. Её всхлипы становятся громче, и я знаю, что, если она кончит, я определённо потеряю контроль.

— Вынь пальцы из киски. Ты не кончишь, — рычу на неё. — Я же сказал, ты кончишь мне на язык, а не на собственные пальцы. — Я так близко, что не могу ясно мыслить. Моя голова кружится, когда я трахаю рот Алекс быстрее. — Ты меня чувствуешь? — спрашиваю я. Мой член, кажется, вот-вот взорвётся, мои яйца невероятно тяжёлые.

Она кивает, её глаза снова наполняются слезами, но теперь мне уже всё равно. Я дёргаю девушку за волосы, грубо трахая её рот так, как я хочу войти в её киску.

— Я собираюсь кончить в этот сладкий маленький ротик, — предупреждаю я, часть меня ожидала, что она отстранится в последнюю минуту. — Я кончу в этот хитрый, непослушный, грязный ротик, а ты проглотишь всё до последней капли.

Она стонет в ответ. Звук посылает вибрации через меня, которые почти толкают меня через край. Затем Алекс протягивает руку и касается моих яичек, её пальцы идут прямо к чувствительной части под ними. Мои яйца сжимаются, и я отпускаю себя с рёвом.

Я кончаю вот так, прямо в рот надменной принцессе, и она глотает всё, что я ей даю.

Потом я протягиваю руку и касаюсь её щеки. Мои пальцы скользят по линии её подбородка, пока я не достигаю его, наклоняя голову Александры, чтобы она посмотрела на меня. Я нахожу её губу, мой большой палец мягко проводит по ней.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. — Это было…

У меня нет слов, чтобы описать это.

Интенсивно. Безумно. Ничего такого я раньше не делал.

Но я не формулирую ничего из этого.

— Крышесносно, — шепчет принцесса. Её губы растягиваются в самодовольной улыбке, и я не знаю, что это значит, пока не понимаю, что она довольна собой за то, что бросила мне вызов в последний момент.

Я чувствую низкий рокот в горле.

— Ты прикоснулась ко мне, вопреки тому, что я запретил тебе делать это.

Как будто я не хотел, чтобы она прикасалась ко мне. Прикосновения Алекс были совершенством. Это было тем, что толкнуло меня через край. Её прикосновения раскрывают меня, и она понятия не имеет, как легко это разрушает меня.

— Да, это так. — Она берёт меня за руку, и я поднимаю её. Движения принцессы грациозны и элегантны, даже, посреди чёртовой конюшни.