— Прошу прощения? — спрашивает Алекс.

Я подхожу к входной двери и закрываю её на большой деревянный засов, прежде чем вернуться к принцессе. Она прислонилась спиной к стене, скрестив руки на груди, и выглядит удивлённой. — Ты только что обезопасил конюшню?

— Что-то вроде того, — отвечаю. Я стою там, мои глаза скользят вдоль её тела, осматривая каждый дюйм. — Что же мне теперь с тобой сделать, принцесса?

23

Александра

Я резко вдыхаю прохладный утренний воздух.

— Не знаю.

Самое интересное, что я действительно не знаю, что он собирается сделать. У Макса есть способ вывести меня из равновесия, и это отличает его ото всех, с кем я когда-либо встречалась. Это странно, потому что казалось, что он был таким приверженцем правил, таким стабильным, предсказуемым и скучным.

Но это не так. Во всяком случае, больше нет.

Он скрещивает руки на груди, оценивая меня пристальным взглядом.

— Раздевайся, — приказывает он.

Я поднимаю брови.

— Прошу прощения?

— Ты слышала, что я сказал, так что не притворяйся.

— Прямо здесь? — пищу я.

— У тебя не было проблем с тем, чтобы сделать это у бассейна вчера, — замечает он, полностью бросая мне вызов из-за моей внезапной сдержанности. Он прав, но вчера всё было по-другому. Обнажаясь для него, я делала это на своих условиях. Вчера я контролировала себя — дразнила его, мучила, заставляла смотреть на меня. Я устроила представление для Макса, и он был в моей власти.

Сегодня он всё переворачивает с ног на голову.

— Я жду, принцесса, — говорит он твёрдым голосом. Доминирующим. — Ты мне доверяешь?

Я ухмыляюсь.

— Это сложный вопрос, не так ли?

Я отвечаю саркастически, но, как только я произношу эти слова, у меня появляется небольшая ноющая мысль: «Ответ «да». Ты ему доверяешь».

Это может быть самая страшная мысль, которая у меня когда-либо была.

Поэтому я поспешно выбросила её из головы, отвлекаясь на то, чтобы снять рубашку. Расстёгивая лифчик, я медленно перекидываю бретельки через плечи, более чем осознавая, что Макс смотрит на меня, наблюдая за каждым моим движением.

У меня перехватывает дыхание, тело находится в предвкушении от того, что он захочет со мной сделать. Его взгляд ещё более напряжённый, более непреклонный, чем вчера, и я всё больше смущаюсь, когда бросаю лифчик на землю поверх сброшенной рубашки.

Я почти никогда не стесняюсь.

— Сними остальное, — приказывает он хриплым голосом. Большую выпуклость в его штанах невозможно не заметить, и вид его твёрдости посылает жар, устремляющийся к моей сердцевине. Макс был прав насчёт того, что я для него мокрая, хотя в последнее время это, кажется, стало нормой.

Наклонившись, я расстёгиваю молнию на сапогах и ставлю их на землю, прежде чем выскользнуть из остальной одежды так медленно и соблазнительно, как только могу. Я чувствую себя неловко и застенчиво, как подросток, собирающийся заняться сексом в первый раз. Никто никогда не стоял так, наблюдая, как я раздеваюсь, и определённо не так, как здесь, в раннем утреннем солнечном свете.

Потом я заканчиваю раздеваться. Я стою перед ним совершенно голая, внезапно чувствуя себя очень уязвимой. Макс смотрит на меня с выражением похоти и чего-то, что я не могу понять.

Я хочу, чтобы он разделся. Я хочу, чтобы он приказал мне что-нибудь сделать, поставил меня на колени, как он угрожал сделать раньше, и засунул свой член мне в рот. Что угодно, только не то, что он делает сейчас, стоя здесь и глядя на меня.

Я неловко скрещиваю руки на груди, и когда Макс говорит, его голос сдавлен.

— Не делай этого, — приказывает он.

— Ты просто стоишь и смотришь на меня, — шепчу я.

Мужчина пересекает пространство между нами.

— Ты можешь винить меня? Ты очаровательна.

Очаровательна. Этот грубый бывший морпех-телохранитель просто использовал слово «очаровательна», чтобы описать меня. Если бы я услышала это слово из уст любого другого мужчины, я бы, наверное, закатила глаза и рассмеялась. Я не любитель банальных романтических вещей.

Но этот человек говорит это, и мои бёдра дрожат.

— Ты промокла? — спрашивает Макс.

Я раздвигаю ноги и провожу между ними пальцами. Когда мои пальцы касаются клитора, возбуждение проходит сквозь меня, и я немного задыхаюсь. Влага покрывает мои пальцы, и я отдёргиваю их, чтобы показать ему.

— Да.

Телохранитель подносит мои пальцы ко рту с низким урчанием в горле, пробуя меня на вкус.

— Почему ты мокрая?

Что за вопрос?

— Я… я не уверена. — Я запинаюсь на словах.

— Лгунья, — шепчет он. Его взгляд напряжён, и я чувствую тепло, отводя взгляд.

— Повернись, — рычит Макс. Я делаю, как он говорит, разворачиваюсь лицом к стене, пока моё сердце не начинает биться в тысячу раз быстрее, чем обычно. — Положи руки на стену.

Я упираюсь ладонями в стену, выгибая спину и выпячивая задницу, когда жар поднимается внутри меня, оседая между ног. Прохладный утренний воздух обдувает моё тело, щекоча кожу. Ветерок заводит меня ещё больше, заставляя мои соски напрягаться, а по рукам и плечам пробегают мурашки.

— Раздвинь ноги, — произносит телохранитель.

Я делаю в точности то, что он говорит. Я отхожу, раздвигая ноги, и воздух ударяет по моей голой влажной киске. Я дрожу, стоя там, ожидая его.

Жду, когда он прикоснётся ко мне.

Желая, чтобы он прикоснулся ко мне.

Макс стоит рядом со мной, его пальцы легко скользят по моей спине и медленно по моей заднице. Он растягивает движение, как будто хочет запомнить каждый дюйм меня, но от медлительности этого движения по моему телу пробегает дрожь.

— Это делает тебя мокрой? — спрашивает он хриплым голосом.

Я прикусываю губу.

— Да, — отвечаю, на этот раз честно.

Он тянется за чем-то.

– Посмотри на меня, — говорит Макс, показывая мне хлыст. На его лице появляется мрачное выражение. — Это делает тебя мокрой?

Я задерживаю дыхание, когда моё сердце, кажется, полностью перестаёт биться. Однако я не боюсь; вместо этого, вид кнута посылает шок возбуждения прямо между моих ног. Я выдавливаю одно слово.

— Да.

Уголки его губ приподнимаются в улыбке.

— Как меня зовут, принцесса?

Он уже знает мой ответ, но мы оба будем играть в эту игру. Мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не расплыться в улыбке.

Этот человек так хорошо меня понимает.

Эта мысль должна ужаснуть меня.

Я отвечаю.

— Джеймс.

Он опускает хлыст на мою ягодицу, свистящее движение, сопровождаемое резким треском, когда он попадает по моей коже. Я вздрагиваю от укола боли, но это также посылает, прилив адреналина через моё тело, смешиваясь с возбуждением, и я завожусь ещё сильнее. Когда Макс проводит ладонью по ягодице, тепло его руки успокаивает мою кожу. — Это делает тебя мокрой, принцесса?

— Да, — выдыхаю я.

Двигаясь позади меня, он скользит пальцами между моих ног, кончиками пробегая по щели и дразня меня.

— Ты такая мокрая и готовая. Тебе нравится мысль о том, что тебя обнаружат здесь совершенно голой?

— Да.

Я извиваюсь, когда он находит мой клитор.

— А когда я говорю тебе, что делать?

Он это знает.

Я ненавижу себя за это, но мы оба знаем, что это так. Я презираю саму мысль о том, что кто-то может указывать мне, что делать, но этот человек может приказывать мне. Один его приказ, и я раздеваюсь посреди конюшни, упираюсь руками в стену и позволяю ему шлёпать меня по заднице хлыстом.

Очевидно, я совсем чокнулась.

Я снова слышу свист кнута, прежде чем он приземляется на мою задницу. Удар. Остро жалит, потому что неожиданно, и за ним следует тупая пульсация, когда мужчина касается моей ягодицы.

— Ты не ответила, принцесса.

Я прочищаю горло, моргая, когда мои глаза наполняются слезами.

— Да.

Потом мужские пальцы снова оказываются у меня между ног, и я слишком отвлечена наслаждением, чтобы думать о боли.

— У тебя такая идеальная маленькая киска, — размышляет Макс, прикасаясь ко мне. — Такая гладкая, скользкая и тугая. Ты думала о моём члене внутри этой сладкой пизды?

— Да, — выдыхаю я. Мои соски так тверды, и грудь болит, когда его пальцы дразнят мой вход, а затем отстраняются.

— Плохая девочка, — говорит телохранитель, снова хлеща меня по заднице, и теперь это ощущается практически абсолютным удовольствием из-за того, как близко я нахожусь к краю. — Непослушная, непослушная принцесса.

— Очень, — стону я. Мои пальцы впиваются в стену, грубые доски упираются в ладони, когда он просовывает два пальца в мою влажную и жаждущую киску.

— Так тесно, — замечает он напряжённым голосом. Макс гладит меня, пока его пальцы не находят нужное место внутри меня. Моё дыхание становится прерывистым.

Пока он работает своими пальцами, я ловлю себя на том, что стону слово «да» снова и снова. Другой рукой Макс обхватывает мою ягодицу, растягивая меня. Его большой палец находит мою задницу, и когда я вздрагиваю от его прикосновения, он останавливается.

— Это делает тебя мокрой, принцесса?

— Я никогда… — я позволила своему голосу затихнуть, намёк был очевиден. Слова исчезают, и я больше не уверенная в себе принцесса.

Он рычит. Громко.

— До меня тебя там никто не трогал? — спрашивает Макс. Он сильнее прижимает палец к моей заднице, и моя киска крепко сжимается вокруг других его пальцев в ответ, ощущение почти подавляющее.

— Нет, — шепчу я.

— Блядь, — он выдыхает это слово, сжимая мою ягодицу снова и снова, как будто оценивая то, что он хочет сделать. Наконец Макс заговорил: — Это моё.

— Я никому не принадлежу.

— Ты ошибаешься, принцесса, — шепчет он мне на ухо. Мужчина отдёргивает руку, прежде чем жёстко опустить её на мою задницу. Слёзы жгут глаза. — Всё это будет моим. Твоя киска, твоя задница, твой рот — всё моё.