Татьяна Адриевская - Её Дневник

"Блин, Лан, не пугай меня! Где ты?"

Лера. Время 21:00

"Позвони, как сможешь. Очень переживаю."

Абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети.

Её Дневник, 31.03.2019г.

Учитывая огромное количество раз, что я уже была заперта в этом доме, стоило бы изначально подумать о том, что незаметно сбежать у меня не получится. У отца отличный нюх на тёмные делишки, что у него за спиной проворачивают. Не то, что у меня. Стоило лишь сунуться за ворота, как меня бесцеремонно сцапала охрана и вернула в отчий дом. Мол, Николай Михайлович велел вас задержать. Хуже всего то, что у меня отобрали папку с документами, что я намеревалась показать юристу и запасной телефон. Поэтому отец уже перед нашей встречей знал о моём новом таланте вскрывать сейфы, так же как о переписке с Лерой. Сидя взаперти, я кусала локти и надеялась, что подруге никто не причинит вреда. И поздним вечером, когда Николай Михайлович возрос на пороге моей комнаты и прострелил меня гневным взглядом, я забыла, как дышать от страха. Он не потрудился подойти, оставаясь рядом с дверью, но даже так я чувствовала нестерпимый холод, исходящий от его высокой, распираемой ненавистью и злобой фигуры. Вот смотрела на него и думала – это конец. Он меня сейчас придушит и выбросит, как однажды поступила его дочь в этой же комнате с маленьким беззащитным котёнком.

– Не спросишь, почему ты здесь? – нарушил тягостное молчание мужчина, которого в тот момент я даже в мыслях не могла назвать отцом.

– Потому что ты жадный негодяй, – ответила я как можно твёрже и кивнула, словно в подтверждение своих же слов. – Да. Полагаю, поэтому.

– Разве человека, который хочет забрать принадлежащее ему по праву, можно назвать жадным? – его холодный голос прозвучал на удивление спокойно, вот только глаза горели лютой ненавистью. – А вот ты возомнила, что можешь с этим поспорить. Ты позволяешь себе слишком много, Лана. Слишком. У тебя нет прав претендовать даже на десятую часть от всего капитала, что был тебе завещан. И лучше бы тебе понять это как можно скорее.

– Мой настоящий отец считал по-другому…

– Твой отец бессовестный лжец, Лана, – перебивает он. – А ты – ошибка, которая даже на свет появляться не должна была.

Я не позволила себе отвести взгляд, но грудь прострелила ядовитая стрела. Она травила мне лёгкие, замедляя дыхание, но я старалась держать себя в руках. Нельзя показывать насколько ранят его безжалостные слова.

– Разве что твоя ошибка… Ведь это ты выгнал мою мать из дома, даже не выслушав. Пожалел, да оказалось поздно?

– Думаешь, выкрала письмо, почитала и всё поняла? – презрительно прошипел отец. – Глупая девчонка! По-твоему я не знал, что твоя мать влюблена в другого, на протяжении семи лет, что мы были в браке? Я знал, что рано или поздно его не станет, и делал всё, чтобы она была счастлива именно со мной. Так почему бы стал выгонять её? Меня не было рядом, когда это произошло. А вот тот, кто утащил её за собой в пропасть, солгал! Он никогда не пытался со мной связаться после той ночи, когда Маша ушла. Верх эгоизма и предательства! И я, всё то время, что они жили за границей, действительно думал, что она сбежала. Да, я совершил ошибку, Лана. Сдался. Не разобрался вовремя и позволил погубить твою мать!

– Тогда скажи спасибо своей матери! Она влезла в дела, что её не касались. А меня оставь в покое. Я не выбирала где жить! Почему ты не отдал меня крестной, как просила мама?

– Я тогда мало что решал. Так захотел отец.

– А сейчас?

– А сейчас я приготовил тебе идеальные условия для того, чтобы уйти из этого дома. Главное условие ты уже знаешь.

– Я не буду подписывать отказ от имущества. Так же как выходить замуж.

– И чем же тебя не устраивает моё предложение? Ты читала договор, Лана. Десять процентов, что ты получишь от фирмы Полянских, обеспечат тебя стабильным хорошим доходом…

– Не все повёрнуты на деньгах, как ты!

– Ты говоришь так, потому что всегда жила в достатке и не знала другой жизни.

– Не понимаю, зачем столько суеты? Не проще ли было подделать тест ДНК?

– Для начала нужно было бы оспорить завещание. Слишком много шума.

– Ну конечно, Соболевы ведь безупречны! Я расскажу всем, что ты за человек на самом деле! Чем выше сидишь, тем больнее будет падать.

– Я позабочусь о том, чтобы твой друг с факультета журналистики не только разучился писáть, но и с института был отчислен.

Даже рот не смогла открыть. Значит, всё-таки доложили о переписке. Грудь защемило от страха.

– Нельзя, Милана, воевать со мной, – грозно прищурился он.

– Не подставляй его… Пожалуйста…

– Даже руки марать не буду. Для этого есть другие люди.

В панике зарыла лицо в ладонях. Всё я виновата. Не удалила вовремя переписку и подвергла риску друзей.

– Я предупреждал, что теперь будет только хуже. И от того, что ты не послушалась, пострадают все.

– Не нужно, пожалуйста! Лера ни в чем не виновата…

– Лера меня мало интересует. А вот наглеца Воронцова проучить я просто обязан. Вы поставили меня в очень неприятную ситуацию перед моим другом и партнёром по бизнесу. Раз вы оба не поняли по хорошему, будет так, как мне привычней. Сделаем твоему парню репутацию в деловой сфере настолько же благоприятной, как за ним уже закрепилась в высшем обществе. Всё справедливо – я его предупреждал, как и тебя.

– Нет, нет! Я клянусь тебе, мы больше не будем видеться. Не порть ему жизнь!

– Я уже говорил, Лана, у меня больше нет к тебе доверия. Да и пусть мальчишка знает, кому дерзить не следует.

Он не спеша пошёл к выходу из комнаты, уверенный в своем неоспоримом могуществе. И единственная ассоциация, что возникала у меня, глядя на этого человека, характеризовалась тремя словами: вор, жулик и мошенник. Ему не известно, что такое честь.

– Думаю, двух-трёх сомнительных контрактов будет достаточно, чтобы вогнать его маленькую фирму в долги, так же как и подорвать репутацию. В понедельник начнём. Не люблю откладывать такие дела на потом, ведь есть вероятность остыть и передумать.

– Так же нельзя…

– Нельзя выкрадывать важные документы из моего сейфа. Так же, как и пытаться выложить с них сведения в сеть. Ты сама виновата, Лана. Будешь знать, как воевать со мной. Хотя… Может, ты зря так переживаешь. Вполне возможно, Воронцов старший как всегда выложит кучу денег за сына и решит все его проблемы. – Мужчина открыл дверь и вышел за порог. – Подумай пока, что будешь делать. Времени у тебя более чем достаточно – с понедельника ты на больничном.

Дверь с тихим щелчком закрылась на замок. В этот раз я оказалась в заточении в прямом смысле этого слова.

Её Дневник, 02.04.2019 года.

Слышала сегодня грандиозный скандал этажом ниже. Никогда не думала, что мачеха может так громко кричать, причём даже не на меня, а на свою родную дочь, которая в ответ дерзила и рвала голосовые связки ещё громче матери. Казалось, даже стены гудели. Что могло такого приключиться? Вот уже два дня я полностью изолирована от мира со всеми его текущими событиями. Как и в прошлый раз, даже на компьютере интернет обрезали. А мой тюремщик упрямо не желал появляться, будто испытывал мои нервы на выдержку. И честно сказать, я была готова в окно сигануть, лишь бы не сидеть под замкóм в ожидании своей участи. Должна заметить новым замкóм, внутри не открыть – отец подготовился.

Особенно переживала за друзей. Да и не только… Не смотря на подлость Андрея, я вовсе не желала ему зла и не хотела, чтобы отец испортил ему жизнь. Так же как и Серёже.

Не буду скрывать, сейчас, сидя в полном одиночестве, я тысячу раз пожалела, что не выслушала Андрея. Потому что в голове не могла уложить одно: почему из тысячи девушек именно я? Если он, движимый определенными целями, хотел позлить Лену и отвлечься от запретных отношений, зачем нужно было выбирать самую проблемную девушку, у которой свобода на вес золота? Я всё крутила и крутила эти вопросы у себя в голове, пока, наконец, не запретила себе думать. Что, в конце концов, это меняет? Андрей не стал отрицать связь с Леной, убив меня дважды за сутки. Разрушил моё доверие и станцевал отменный твист на руинах. Браво, аплодирую стоя!

Когда крики стихли, я услышала подле двери поступь мужского каблука. Рванула к ней, ожидая услышать, как в замочную скважину протолкнётся ключ. Тишина. Мужчина по другую сторону молча стоял у входа. И тогда я почувствовала израненной частичкой своей души присутствие брата. Отчаянно зажмурилась и припала лбом к деревянной светлой поверхности. Почему-то мне казалось в тот момент, что брат замер в такой же позе напротив.

– Милана? – тихо позвал он.

Я не ответила, поглощенная обидой.

– Я знаю, ты у двери. Пожалуйста, ответь. У тебя всё хорошо?

Все ли у меня хорошо? Кирилл, ты издеваешься? Меня держит взаперти твой отец, чтобы заткнуть рот и вынудить подписать отказ от того, что мне положено по наследству. Возможно в данный момент он, довольный собой, слушает доклад, как по его велению безобидного студента журналистики отчислили из института! Не удивлюсь, если при этом ещё и подставили самым гнусным образом.

– Если не хочешь открыть мне дверь – уходи, Кир… – повернулась спиной и медленно соскользнула по двери вниз, опускаясь на пол и поджимая колени к груди.

– У меня нет ключа, – с отчаянием произнес брат, его голос был едва слышен.

– Уходи.

За дверью послышался протяжный вздох.

– Ты не простишь меня?

– За что мне тебя прощать, Кир? Ты вправе встречаться с кем душе угодно, и вовсе не обязан слушать мои нравоучения. В конце концов, ты взрослый и устоявшийся как личность мужчина, а я твоя сестра-малышка, которую до сих пор запирают дома, стоит лишь слово наперекор произнести.