– Про книгу! – крикнул со стула Боб Смит. Его заворожила речь гостя, но он достаточно владел собой, чтобы испытывать недовольство оттого, что у него отняли его собственное шоу.

Кристиан перестал расхаживать по сцене и, обернувшись, с высоты своего роста посмотрел на него. Его вдохновенные глаза сверкали, ноздри раздувались, грим на его лице казался маской.

Слова Боба Смита вернули его на землю, и он вспомнил, зачем пришел в студию и что должен был делать.

– Ах да, книга. – Он произнес это таким тоном, будто хотел спросить: «Какая книга?» – Да-да, книга. Я назвал ее «Бог проклинающий», потому что мне понравились строки из стихотворения Элизабет Баретт Браунинг. В нем библейский смысл, поскольку речь идет о разрыве человека с Богом, когда человека изгоняют из Эдема и в его ушах гремит Божий гнев. Бог проклял человека, поставив перед выбором между добром и злом, заставил производить потомство в боли и муках, добывать пропитание трудом из земли и обрек на круговорот рождения и смерти. Стихотворение было задумано как гимн труду. «За работу… потому что Бог проклинающий одаривает щедрее, чем человек благословляющий».

По-моему, – продолжал он без намека на оправдание, – все мифы, легенды, древняя теология, включая Книгу Бытия, аллегоричны по своей сути и задумывались авторами именно так, чтобы их воспринимали аллегорически. На мой взгляд, Бог, проклиная, дарит нас нам самим. Вручает ответственность за нашу общую и личную судьбу. Как хороший родитель, выталкивает из гнезда, чтобы мы шли своей дорогой в этом бесконечно малом кусочке неба.

Заря человечества и способности человека к мышлению возникли очень давно, задолго до того, как появились письменные исторические свидетельства. Сменяли друг друга ледниковые периоды, бесконечной чередой проходили тысячелетия, нам же известно только о последних пяти. Мы стоим на рубеже нового тысячелетия. Перед нами те же старые проблемы, но также ряд новых проблем. Добро и зло существуют, они не могут измениться. Как и раньше, удел человека – труд, но он стал аристократической привилегией. Людям чаще платят за то, чтобы они не работали. Главная же боль – наши дети: мы вынуждены ограничивать наше стремление к бессмертию одним хрупким ребенком в семье, если не считать тех, кому повезло в лотерее Бюро второго ребенка. Но и им, бедолагам, приходится не сладко.

Зрители зашевелились, уловив в тоне Кристиана сочувствие к родителям с двумя детьми. Боб Смит, у которого было два ребенка, но который, знай он, какие будут последствия, остановился бы на одном, внезапно почувствовал симпатию к этому странному и пугающему человеку. Даже готов был простить ему «захват» его шоу.

– Неврозы тысячелетия – это потеря надежды на будущее и уверенности в настоящем. Это постоянное ощущение собственной бесполезности и отсутствия цели. Тупая и непродуктивная злость, обращенная на самого себя. Часто доводящая до самоубийства депрессия. Апатия. Отсутствие веры в Бога, в страну и в себя. Еще это танталовы муки: средний возраст ныне живущих американцев – больше сорока лет. Оглядываясь назад, мы вспоминаем более добрые дни, когда мы восставали и боролись против ограничений нашей свободы, несравненно более мягких, чем нынешние, и с радостью отдали бы руку или обе, чтобы вернуться в то время. Следовательно, неврозы тысячелетия – это не только потеря надежды на будущее и веры в настоящее – это еще любовь к прошлому. Ведь, положа руку на сердце, кому хочется жить в наше время?

– Но поскольку у нас нет выбора, док, может, дадите какие-нибудь советы? – крикнул из публики Мэннинг Крофт.

Кристиан твердо посмотрел в его сторону, довольный, что ему напомнили, где он и зачем сюда пришел. Его ответ прозвучал мягко, но в нем звучала уверенность:

– Прежде всего обратитесь к Богу. И запомните: чем упорнее человек перед лицом невзгод, тем богаче его жизнь, тем более счастливым он себя ощущает, тем сильнее становится его дух или частица Божья и тем легче ему встретить смерть. Научитесь занимать свои руки и голову, и горести отступят. Научитесь находить красоту в окружающем мире, в книгах, картинах, в доме, где живете, на улице, где стоит ваш дом, в городе, где находится ваша улица. Ухаживайте за всем живым – не для того, чтобы заменить детей, которых вы не можете иметь, но чтобы видеть, ощущать кожей и постигать разумом это великое таинство произрастания и жизни. Принимайте мир таким, каков он есть, но всеми силами старайтесь сделать его лучше. Не страшитесь холода! Человечество сильнее мороза. Люди будут жить здесь, когда солнце снова согреет землю.

– Доктор Кристиан, как вы считаете: то, что мы терпим сейчас, это на самом деле необходимо? – задал вопрос Боб Смит.

Сидящие перед телевизором в Белом доме двое мужчин напряглись, Джудит Кэрриол в зеленой комнате скрестила пальцы и, закрыв глаза, пожалела, что ей некому помолиться. Но разве можно молиться Богу Джошуа Кристиана?

– Да, необходимо, – ответил гость шоу Боба Смита. – Что лучше: иметь одного здорового ребенка или рожать сонмы генетически неполноценных детей, поскольку единственная альтернатива ограничению рождаемости – ядерная война? Что вам больше по душе: застрять на собственных колесах на дороге в одиночку, без бензина, в бурю или добраться до места в теплом, безопасном, хотя и переполненном поезде? Хотите рожать сколько угодно детей? Не боитесь, что города разрастутся до таких размеров, что не останется пахотной земли? Может быть, лучше ограничить рождаемость, а с ней и рост городов и промышленности и выжить в эпоху надвигающегося ледника? – Джошуа медленно осмотрелся, заметно ослабев.

И одновременно с ним зрители тоже почувствовали усталость. Но она исходила не от него, как и он не от них.

– Не забывайте, мы страдаем больше других, потому что помним иные времена. Что чуждо для нас, станет естественным для наших детей. Нельзя скучать по тому, чего не изведал, это можно лишь мысленно представлять. Невозможно оказать худшей услуги нашим бедным, одиноким детям, чем вдохнуть в них мечту о мире, которого они не знают и знать не могут. Вот это и есть невроз тысячелетия – принадлежность нашего поколения, поколения рубежа эпох. Он не на века, если мы найдем в себе силы дать ему умереть вместе с нами. Когда мы уйдем, он тоже должен уйти.

– Доктор Кристиан, вы утверждаете, что единственный способ избавления от неврозов тысячелетия – уход нашего поколения?

Вопрос был задан откуда-то из полумрака зала. Режиссер на сцене не стал разворачивать камеру в сторону зрителей, как просили из аппаратной, потому что Джошуа не колебался и уже отвечал в полутьму:

– Нет! Я не хочу сказать, что с уходом нашего поколения неврозы тысячелетия прекратятся. Моя мысль такова: наш долг перед детьми позволить неврозам уйти вместе с нами. Что же до более действенных способов борьбы, я перечислил их, отвечая на вопрос мистера Крофта, и не стану повторять. Но все это есть в моей книге и изложено лучше, потому что более логично. – Редкая мягкая улыбка была адресована сидевшей среди зрителей почти невидимой женщине. – Понимаете, меня заносит, и я забываю, как придерживаться логики. Я всего лишь человек, и, боюсь, не из самых совершенных. Вот попытался донести до вас несовершенные мысли несовершенного человека о том, что нас гнетет, о Боге и о нас самих. И сделал это только потому, что обнаружил: они помогали тем, кто обращался ко мне за помощью.

– Послушайте, док, – прозвучал голос из полумрака, – вы сказали, нам надо себя занимать. Но в наши дни это стоит денег.

– Не согласен, – возразил Кристиан. – Есть много способов себя занять и не потратить много денег. Все, что растет, обходится недорого, требует только ухода и времени. Некоторые увлечения, если все правильно организовать, могут приносить небольшой доход. Общественные проекты, муниципальные и федеральные гранты. Осмелюсь предположить, что в нашей стране нет ни одного города, не обеспеченного книгами – библиотечными книгами. Признаю, я говорю назидательно, но занятость – это привычка и, как все привычки, требует много усилий, чтобы укорениться в человеке. В моей семье мы сразу понимаем, когда наша мать чем-то расстроена или обеспокоена, потому что она в этом настроении опускается на колени и начинает скрести пол. Это ее способ себя занять. Позвольте заметить, что в особенно тревожных ситуациях нет лучшего лечения, чем это. Очень хорош спорт для тех, кто его любит. Тем более что спортивный инвентарь есть у нас повсюду. Занимайте себя. И учите детей не лодырничать. Самое пагубное для души – лежать и думать, если только мыслительный процесс не направлен на что-то полезное и позитивное. В противном случае все ограничится самокопанием, самолюбованием и саморазрушением. – Джошуа на мгновение прервался, затем спросил: – Какое ваше любимое, требующее много денег занятие?

– Мне нравится их считать. Когда-то работал банковским кассиром, пока банки не обзавелись банкоматами, а нас не выгнали.

Лицо Кристиана сморщилось от смеха.

– В таком случае предлагаю вам научиться играть в «Монополию». – Он открыл рот, собираясь порассуждать на тему об избытке рабочей силы, как перед ним вырос решительно настроенный Боб Смит.

– Что, если нам вернуться на место, доктор Кристиан? – Он обнял его как можно выше за покатые плечи, укрытые потрепанным серым твидовым пиджаком, и увлек к подиуму. – Многие, включая меня, хотели бы задать вам вопросы. Давайте оставим на них время.

Они вернулись на первоначальные места, Мэннинг Крофт устроился на ближайшем конце дивана. Джошуа чувствовал себя обессиленным, вспотел и дрожал от напряжения, которого потребовала от него страстная речь.

– Вы хотите основать новую религию? – серьезно спросил ведущий.

Кристиан энергично помотал головой:

– Нет! Конечно же нет! Всего лишь хочу предложить разуверившимся людям более зрелую и приемлемую идею Бога. Как я подчеркивал, это мое понимание Всевышнего, поэтому я не могу утверждать, плохо оно или хорошо. Я не теолог – ни по образованию, ни по склонности. Мне интересно не каков Бог, а каков человек. Для меня важно, чтобы люди вновь задумались о Боге и поверили в него. Потому что человек без Бога – бессмысленная крупинка протоплазмы, взявшаяся невесть откуда и подевавшаяся невесть куда, не отвечающая ни за себя, ни за мир. Он случайность, бородавка на коже вселенной и больше ничего. Поэтому считаю, если человек не в состоянии уверовать в готовый образ Бога, который ему предлагают разные мировые религии, он должен найти своего Бога и считать, что это Бог его и ничей больше.